«Сафо»

***

      Что ж, Хельгин секрет стал достоянием общественности. Сама виновата, нужно было быть осторожнее, нужно было не терять прежней хватки, но нет! Тщеславие победило! Именно оно толкнуло Хельгу на сей глупый шаг. И на что она надеялась, интересно? Неужто полагала, что восторженная, но ужасно рассеянная мисс Коллинз и впрямь опубликует стихи анонимно? Это тебе не мистер Симмонс. Может, он так же легко впадал в экзальтацию, но в его чуткости и тактичности у Хельги поводов усомниться не было. Но что теперь сетовать, оставалось только терпеть.       Вины Ронды Ллойд во всей этой унизительной ситуации было столько же, сколько ее самой и бестактной учительницы. Их дурацкая вражда вылезла Хельге боком самым неожиданным образом. Уже через пару часов после появления ее стишков в школьной газете на нее посыпались косые взгляды и мимолетные, но, несомненно, издевательские усмешки. Ронда не стремилась афишировать свое участие в новом локальном скандальчике, но всем и так было известно, кто главный генератор сплетен в старшей школе. Она подплыла со своей свитой к Хельге только во время большого перерыва на следующий день.       — Вот это новость, Хельга, умеешь ты удивлять, — сладко прощебетала она, аккуратно прикладываясь накрашенными губами к банке низкокалорийной колы. — Я имею в виду стихи, конечно, не ориентацию. Но стишки довольно милые.       Последнее предложение Хельга пропустила мимо ушей, ее заклинило на слове «ориентация». Какого хера? Они думают, что она…       — Отъебись, Ронда, — прошипела Хельга, чуть придя в себя. — Это не твое дело.       Она отвернулась к шкафчику, делая вид, что ее очень заботит порядок книг на полке.       — Как грубо, — притворно оскорбленным голосом протянула Ронда, — от новой Сафо я ожидала слога поизящнее.       И упорхнула, а за Хельгой закрепилось новое прозвище. Могли ли дела пойти еще хуже?       И додумалась же стерва. Хельга-то считала, что она дальше своих глянцевых журнальчиков не заглядывает, и вот тебе сюрприз. Однако она решила не подавать виду. Подумаешь, дурацкое прозвище, она справится. Через недельку-другую эта новость остынет, школу захватит новая сплетня, и все о ней забудут. Что Хельге не давало покоя, так это чем именно она дала повод считать, будто ей нравятся девушки. Дело в ее внешности? Манерах? Возможно… Или всему виной ее злосчастные стишки? Пожалуй, со временем они стали достаточно обезличенными — все же она не такая дура, чтобы в открытую посвящать их предмету своего обожания. Они уже не дети, и рано или поздно кто-то бы начал подозревать… Ну то есть кроме тех, кто уже давно подозревал. Да и предмет обожания казался все менее достижимым, в этом Хельга не обманывалась, так что так всем было лучше… До последнего момента.       Так прошла неделя, неделя насмешек за глаза, неделя плохо скрываемых шепотков и быстро отводимых взглядов. Хельга терпела, стиснув зубы, зная, что скоро это испытание закончится. По крайней мере именно этого она ждала. Чего она не ждала, так это того, что за ее одинокий столик в школьном дворе подсядут.       — Привет, Хельга, — знакомый бархатный голосок заставил ее резко вскинуть голову.       Лайла Сойер мягко улыбалась ей, и эта улыбка резко контрастировала с кривыми ухмылочками, которые доставались Хельге в последнее время.       — Чего тебе? — в лоб спросила она, проигнорировав приветствие. Улыбка Сойер не погасла и даже стала немного шире. Она подсела к Хельге чуть ближе, не успела та даже опомниться.       — Просто хотела сказать, что ты напрасно расстраиваешься, — произнесла Лайла, слегка понизив голос. — Они просто завидуют, — добавила она доверительным шепотом.       Хельга хмыкнула. Много она понимала, дуреха. Да и вообще, зачем ей это делать? Хельге Патаки не сдалась ничья жалость. Иного мотива кроме жалости ей на ум не приходило. И чему завидовать? Позавидовать могли только ее удару левой.       — Очень в этом сомневаюсь, — буркнула Хельга, откладывая вилку. Все равно аппетит пропал.       — Напрасно, Хельга, — Сойер положила руку на ее плечо и слегка сжала, обращая на себя ее внимание. Хельга развернулась к ней лицом. Ее сердце забилось быстрее. Разумеется, из-за возмущения, а не из-за внезапного физического контакта. — Твои стихи чудесны.       Это что сейчас было? Мечтательное придыхание. Ну и ну! Хельга злобно прищурила глаза, но Лайлу Сойер это совсем не испугало. Наоборот она как будто вся зажглась, словно подсвеченная изнутри, и все грубые слова вмиг застряли у Хельги в горле. Да что с ней такое?       — Спасибо… наверное, — неуверенно протянула она, отмечая, что рука Лайлы так и лежит на ее плече. Неделя насмешек смутила ее меньше, чем это едва ощутимое прикосновение. Лицо Лайлы по-прежнему сияло, а волосы горели огнем. Наверное, во всем было виновато чертово яркое солнце — пришла в голову запоздалая мысль. — Но, по-видимому, придется завязать.       — Но как же?       Хельга мысленно закатила глаза. Не могла же она быть настолько наивной, Господи Боже.       — Знаешь ли, Лайла, — произнесла Хельга, делая акцент на ее имени, — мне не нравится, когда меня выставляют на посмешище.       Если раньше она могла бы выбить все дерьмо из каждого, кто посмел бы косо на нее взглянуть, то теперь эта опция была недоступна. Всех не перелупишь — это раз. За такое могли исключить — это два. А Хельга, между прочим, планировала поступить в колледж и съехать от своей чокнутой семейки. Однако отбрить человека одной фразой она по-прежнему могла и умела. Ладно, может, это не со всеми работало, но с маленькой мисс Совершенство сработать должно было точно. Однако не сработало.       — Не думала, что таким как ты есть до этого дело, — сказала Лайла Сойер, сжав губы в тонкую линию. Такое вообще раньше случалось?       — Каким таким как я?       Лайла улыбнулась краешком губ и наконец убрала ладонь с ее руки, чтобы забросить сумочку на плечо.       — Ты — Хельга Патаки, — прозвучало до смешного пафосно, вот только Хельга не успела рассмеяться, а после ей уже стало вовсе не до смеха. Лайла склонилась к ней и коснулась ее щеки губами, сухими и горячими. — Не сдавайся.       Когда Хельга вышла из ступора, та уже лавировала между столиками, пробираясь к входу в школу. Ощущая, что самым позорным образом краснеет, Хельга нервно огляделась вокруг. Никто ничего не заметил или не подал виду, что можно было сразу исключить. Ей повезло. Вздохнув и прикрыв глаза на мгновение, Хельга встала, подхватила поднос с недоеденным ланчем и зашагала прочь.       Вечером, уютно устроившись на своей кровати в коконе из одеял, Хельга размышляла над произошедшим. Как бы глупо это не звучало, сегодняшнее «происшествие» не давало ей покоя, но и помимо этого было о чем подумать.       «Ты — Хельга Патаки» — сказала ей Лайла Сойер, словно это было высшей похвалой. Но кто же такая Хельга Патаки? Как она вообще уживается с собой? Как она может одновременно любить и ненавидеть столько разных вещей и явлений, включая себя? Как ей может быть так безразлично и одновременно важно то, что ее окружает, то, что она чувствует? Видимо, в ней всегда было слишком много эмоций. Было, есть и будет. Поэзия помогала справляться с этим. Выпустить пар, найти баланс.       Хельга испустила усталый вздох и вытащила из-под подушки блокнот с розовой обложкой — некоторые вещи оставались неизменными. Щелкнула ручка, и Хельга прислушалась к стрекоту мыслей в своей голове, постаралась сосредоточиться.       Медленно, но верно слова начали выстраиваться в ряды, за ними подтянулись образы. Вот только в этот успевший стать для нее обыденным процесс вклинилось кое-что новенькое. Хельга видела нежное округлое лицо с россыпью веснушек, сияющие каре-зеленые глаза и чуть растрепанные рыжие волосы… и пухлые губы за секунду до того, как они коснулись ее щеки. Наверное, это должно было наполнить ее тревогой, но вместо нее пришло другое волнительное чувство, волнительное и приятное и немножко глупое. Хельга невольно улыбнулась.       — Сафо, — протянула она полушепотом, радуясь, что не лицезреет свою физиономию в зеркале.       «Да хоть бы и так!» — мысленно заключила Хельга. И ручка забегала по бумаге.