Лес

Сабрина появляется в школе исправно, посещает даже дополнительные занятия, а совсем недавно записалась в группу поддержки, аргументируя тем, что хочет быть ближе к Роз, с которой в последнее время отношения не ладятся от слова "совсем". Харви знает расписание Сабрины наизусть, знает, какие коктейли она предпочитает, ее вкусы в одежде и любимую литературу. Сабрина улыбается ему с другого конца школьного коридора, белоснежные зубы резко контрастируют с ярко-алой помадой на ее губах, и Харви очень хочется улыбнуться ей в ответ, вернуть все, от чего он добровольно отказался сам; снова обнять ее, вдохнуть запах волос и травяного шампуня, взять за руку и помочь донести сумку до кабинета, но он только стоит неподвижно, будто скованный, пока Роз не подходит к нему со спины. Поцелуи с Роз другие совсем, она не любит косметику, ее губы полные, а в кудрявые волосы приятно зарываться пальцами. Харви нравится это в ней, ее мягкость, плавность линий и изгибов, ее легкая неуклюжесть, когда они вместе идут по школьному двору, а она спотыкается и хватается за его локоть, чтобы удержать равновесие. Харви чувствует себя важным и нужным, когда Роз прижимается к нему во время их вечерних прогулок, когда отец Роз одобрительно кивает, видя их переплетенные пальцы и счастливые улыбки. С Сабриной было не так, поцелуи заканчивались сбитым дыханием и ее горячими ладонями на его шее, свиданиям в кино и кафе Сабрина предпочитала прогулки по лесу, где, в окружении листьев и хвои, она становилась настоящей, бесстыжей, такой, какой была на самом деле, смеялась громко и заливисто, роняла Харви на траву и заламывала ему руки, держала хрупкими пальцами, не давая возможности вырваться. Щекотала так, что Харви становилось почти плохо, но вовремя останавливалась, позволяя прижаться носом к ее шее, надышаться до одури. Харви был похож на астматика, задыхаясь как рядом с ней, так и без нее. Расставание было лучшим и верным решением, Сабрина хранила свои тайны под семью замками, посещала школьные занятия, но раз в месяц пропадала бесследно, прикрываясь болезнью, никого к себе не пуская. Вымывала кровь из под ногтей, когда думала, что никто не видит, а затем покрывала их густым слоем лака. От Сабрины пахло хвоей, свежестью леса и травами, отдавало какой-то почти сумасшедшей дикостью с этой ее белозубой улыбкой, как будто она делает выручку всем стоматологам Гриндейла, и яркими глазами. Харви как помешанный замечал все, даже самые маленькие и незначительные детали в Сабрине, карие глаза, которые время от времени становились золотистыми, внезапно светлеющие пряди коротких волос и полную изоляцию каждый месяц. Роз только посмеивалась на все его домыслы, говорила про совершенно элементарные вещи, про менструальный цикл, из-за которого, по ее мнению, Сабрина и пропускает занятия, про доступность линз и краски для волос, про то, что Харви совсем с ума сошел со своими сказками, со своими ведьмами и вампирами, бездушными тварями из темноты, не дающими ему спокойно уснуть. Тихий, немного нервный смех Роз, в котором слышалась тревога и забота, резал душу Харви не хуже ножа. Роз любила Сабрину как свою лучшую подругу с детства искренне и бескорыстно, но постоянные разговоры Харви о ней ломали ее изнутри. Харви целовал Роз поздними вечерами, на поляне, залитой лунным светом, вдали от фонарей и шума машин. Прижимался носом к ее запястьям, пахнущим чем-то легким и цветочным, но никогда не заходил дальше, несмотря на уверения Роз, что все в порядке и он может продолжить. Все не было в порядке, не было, потому что, провожая Роз домой, Харви потом сразу же шел к дому семьи Спеллман, к этому проклятущему особняку, окруженному антуражными могильными плитами и аурой вечного Хэллоуина, долго сидел на сырой траве, прислоняясь к дереву и просто слушал. Спеллманы жили на окраине, до леса тут было рукой подать, и запах листвы перемешивался со звуками, доносящимися из дома Сабрины: ее звонкий смех, когда она разговаривала со своим кузеном на крыльце, ругань ее тетушек и даже детский плач однажды, хотя Харви знал, что маленьких детей в их семье не было. У Спеллманов было две крайности, либо жизнь шла полным ходом с этими звуками смеха и рыданий, грохотом и разборками, либо все будто замирало и становилось тихим до самого утра. В такие ночи из леса были слышны рычащие звуки, попеременно повторяющийся вой, негромкий, но пробирающий до костей. Харви чувствовал себя уязвимым и незащищенным, но все равно сидел под деревом, дожидаясь утра, так и засыпал, или просто терял сознание от количества адреналина и почти животного страха. Каким-то чудом Харви всегда просыпался с рассветом и только тогда ехал домой, приводя себя в порядок перед школой. После таких рандеву и без того бледная кожа потеряла всякий здоровый вид, а мешки под его глазами беспокоили Роз все сильнее. Близился школьный бал в честь дня рождения Гриндейла, и Харви знал, что придется идти, несмотря на полное отсутствие желания, ведь лишать Роз праздника не хотелось, и Харви подготовился, как мог. Костюм никогда бы не сел идеально, как хотелось бы, ни с его тощей фигурой, и волосы оставались такими, какими были от природы, рыжими и непослушными, но Харви правда старался выглядеть хорошо ради Роз, которая была великолепна. Нежно-розовое платье, открывающее плечи и высокая прическа, обнажающая шею. Ее кожа словно сверкала в свете прожекторов в школьном зале, на Роз бы смотреть и радоваться, такая красивая, такая идеальная, Харви прижимал ее к себе во время медленного танца, но не мог успокоиться. Сегодня как раз тот день, когда Сабрины не было в школе, он знал, что танцы она пропустит в любом случае, но запах леса будто преследовал его, путая мысли и сбивая ориентиры. Цветочные духи Роз перестали чувствоваться, Харви больше не ощущал легкого запаха пота от толпы школьников, а музыка, играющая на полную, слышалась будто из-под толщи воды. Харви стало нечем дышать, он отстранился от испуганной Роз, пытаясь прийти в себя, и только тогда осознал. В нескольких метрах от него стояла Сабрина, в красном платье с черными кружевами, покрытые алой помадой губы что-то шептали, но Харви не понимал ни слова. Толпа каким-то образом обходила Сабрину по кругу, ученики танцевали, не приближаясь к ней слишком близко, будто избегая, чувствуя опасность на подсознательном уровне. Харви, сквозь пелену выступивших слез, продолжал смотреть на нее, боясь даже моргнуть. Его помешательство явно зашло слишком далеко, это просто ненормально чувствовать все настолько сильно. Роз прикасается к его плечу, боковым зрением Харви ловит ее встревоженный взгляд. Сабрина кружится, танцуя в одиночестве, а затем разворачивается и идет к выходу. Роз что-то говорит, пытаясь перекричать музыку, Харви и не пытается слушать, лишь вырывается из ее рук и пробирается к выходу сквозь людей, выбегая из школы так быстро, как только может. Сабрина стоит возле его машины, ветер треплет ее выбеленные волосы и подол платья. Она улыбается, острые клыки сверкают в свете фонарей школьной парковки, тянет к Харви руки, на которых так отчетливо выступили вены, ее ладони испачканы алым, а глаза отливают золотом. Харви делает шаг ей навстречу, а чувство такое, будто с обрыва прыгает, и дальше двинуться не может. Сабрина все делает сама, смеется громко и отчаянно, и обнимает его, баюкая в своих руках. Харви плачет уже не сдерживаясь, от облегчения, от стыда перед Роз, от всего и сразу. Сабрина тычется носом ему в шею, как щенок, который извиняется. Харви успокаивается и Сабрина берет его за руку, тихим властным голосом веля следовать за ней, и Харви слушается. Через какое-то время они оказываются на поляне в окружении деревьев, и на подкорке сознания Харви проносится мысль, что вблизи школы нет ни леса, ни уж тем более поляны, и что так быстро они никак не могли дойти, но Сабрина опускается на траву, утягивая Харви за собой, и все мысли разом отступают. Он только сейчас замечает, что черты лица Сабрины заостренные, будто звериные, клыки проступают сильнее, а улыбка превращается в оскал. Сабрина шепчет: "Закрой глаза, Харви", и он подчиняется, слышен шорох одежды и треск костей, но испугаться Харви не успевает, и, когда он снова открывает глаза, то видит перед собой лисицу, мраморно-белую, слишком маленькую для размеров волка и слишком большую для среднестатистической лисы. Харви смеется от облегчения, лиса устраивается возле его ног, прикрывая глаза. Ее поза выражает покой и доверие, и Харви знает, что никогда не сможет ее предать. Он зарывается ладонью в ее шерсть, ложится рядом и засыпает, впервые с момента расставания с Сабриной, спокойно. Утро встречает Харви прорывающимися сквозь листву рассветными лучами, снова ставшая человеком Сабрина лежит рядом с ним, ее волосы снова привычного пшеничного цвета. Харви не верит самому себе, протягивает руку, касаясь плеча Сабрины, проводя рукой по ее лицу. Она открывает глаза, большие, карие, улыбается мягко и чуть вымученно. Превращение, по всей видимости, не дается ей легко, поэтому Харви снова ложится рядом с ней и целует ее ладони, испачканные кровавыми отпечатками. Ему все равно, чья именно это кровь, почему случилось так, а не иначе. Он снова там, где должен быть, Сабрина засыпает в его руках и большего ему не надо, а понять и осознать он всегда успеет. Запах леса и трав окутывает его с головой, проникает в ноздри, наполняя легкие. Скоро он снова пропитается им, и, наконец, сможет дышать полной грудью, так, как дышал раньше рядом с Сабриной. Снова будет с ней, в полной безопасности, только уже без тайн. Лес переполняет его, но Харви больше не задыхается.