Стрелы

Холодными ночами, когда ветер безжалостно бросается на стены и снаружи волком воет метель, Фендалу снится Валенвуд. Он снова — спустя столько лет — идет между огромных деревьев, утопая в реках тумана, и вокруг бледными звездами сияют клочки плесени, свисающие со сплетенных ветвей. В темноте и свежести зелени поют и перекрикиваются невидимые птицы, то заливаясь громким щебетом, то заходясь плачем; гибкая тетива дрожит в предвкушении полета, когда очередной крылатый призрак мелькает под куполом листвы, но что-то заставляет Фендала опустить лук и идти дальше. Родные леса поют ему хриплым дыханием древесных мамонтов, журчанием чистого источника и далеким гоготанием имга. Седой туман мантией ложится на плечи, кутает в запах свежести и цветущей росы, и сердце Фендала наполняется прекрасным, искрящимся чувством, пронизывающим с головы до пят. Он помнит себя ребенком: тощим и уродливым, с большими глазами и острыми локтями, нелепо выпирающими на слишком худых руках. Как тяжело было держать лук! Как тетива резала кожу, со свистом ударяя по пальцам, как стрелы с тупым стуком падали на землю, не пролетая даже четверти пути до мишени! Фендал сердился, сжимал изгиб оружия до побеления костяшек, вытирая окровавленную ладонь о край рубахи, и снова оттягивал нить тетивы. С каждой тренировкой лук все привычнее ложился в руку и все больше крепли изнывающие мышцы. С каждой тренировкой стрелы летели прямее и прямее, а звон тетивы превратился из назойливой усмешки в славную песнь, зовущую за собой в прохладные тени Валенвуда. Босмерская кровь вскипела, сжигая в себе нелепого, слабого мальчишку, и пред ликом древнего леса Фендал предстал уже крепким подростком с колчаном стрел за спиной и верным оружием в руках. Фендал не был так ловок и быстр на своей первой в жизни настоящей охоте, как бы ему хотелось. Он упускал добычу, в последний момент избегал падения в грязь, промахивался. Он точно не показал себя лучшим, но когда стрела насквозь пронзила панцирь громового жука, Фендал кричал так, будто убил самого древесного мамонта. Возвращение в деревню было ознаменовано не только тем самым искрящимся чувством из снов, но и удивленными взглядами сородичей, которые еще пару месяцев назад были уверены, что хлюпик-сирота не доживет и до первого зерна. Фендал гордо шагал мимо чужих хижин, не чувствуя ни тяжести добычи, ни усталости, ни боли в раненой ноге — только сияющую молнию, пронзающую сердце какой-то неведомой радостью. Как же это называется? Он будто нашел кров посреди бушующей бури или во времена засухи испил чистой воды! Лишь спустя много лет, покинув родной Валенвуд, Фендал наконец смог понять, что нахлынуло на него тогда. Чувство того, что он наконец-то нашел свое место в этом мире. Чувство, которое теперь он может испытывать только в своих самых красочных снах о покинутой родине.