Расцвету, как цветы мэйхуа, и снова встречусь с тобой

Наследный принц Цзин наблюдает из окна, как солнце покидает свой временный ночлег, и медленно встает, озаряя небо над Великой Лян. Город просыпается; слышен стук копыт, скрип тележек уличных торговцев, приглушенные голоса суетящихся слуг. Столица оживает после сна, но будущий император так и не смог сомкнуть глаз, проведя время всю ночь за чтением докладов и писем. В последнее время, когда здоровье императора пошатнулось, принц Цзин стал все больше уделять внимание встречам с министрами и генералами, заниматься обсуждением государственных проблем и планированием их решений. Несведущие скажут, что будущий император Великой Лян стремится облегчить ношу старому императору и перенять на себя все обязанности, однако немногие знают, что за всем этим скрывается еще и желание хоть немного заглушить ноющую боль утраты. Прошел год со смерти Сяо Шу. Долгий словно вечность и одновременно короткий словно жизнь снежного жука. Каждые утро и вечер принц Цзин отправляется к алтарю, чтобы почтить память умерших 16 лет назад бойцов армии Чиянь, молодого командующего Линь Шу и старшего брата принца Ци, несправедливо обвиненных в измене, но впоследствии оправданных. Поминальный алтарь стал его вторым домом, а табличка с именем покойного доблестного полководца Шу из рода Линь — его единственный близких другом. — Ваше Высочество, вы совсем не спали. Отдохните, я передам министрам, что вы встретитесь с ними позже… — Ле Чжаньин? — окликает он своего ближайшего помощника. — Да, Ваше Высочество. — Сегодня ровно год. Принц Цзин стоит к нему спиной, но Ле Чжаньин чувствует нависшую над будущим императором тень скорби, вечно следующую за ним по пятам. За все то время, что прошло со дня смерти Сяо Шу, он видел в его глазах лишь пустоту, которая временами заполнялась непролитыми слезами. Хотя наследный принц старался не подавать виду, трудно было не разглядеть то, что лежало у него на сердце. То, что на время покинуло его, когда Сяо Шу вернулся к нему. То, что снова заняло свое прежнее место, когда он умер уже на самом деле. Когда армия Чиянь была полностью разбита, а все войны объявлены изменниками, Цзинъянь потратил все силы на то, чтобы добиться правды. Но сам император не хотел больше слышать о тех, кто когда-то его поддержал и защитил. Утопая в своих страхах и потакая своей гордыне, властолюбию, он без раздумий столкнул своих друзей, свою опору, своего собственного сына в пропасть. Жизнь тогда казалась Сяо Цзинъяню горче кугуа [1]; никто не желал говорить о них, тем более расследовать дело о якобы предательстве армии Чиянь. Имена, когда-то вызывающие восхищение и уважение при дворе, стали в одночасье запретными и не заслуживающими даже скорби. Позже, когда Цзинъянь узнал, что Мэй Чансу — это чудом выживший Сяо Шу, жизнь наконец обрела недостающие краски. Хоть боль за остальных погибших не отступила, их добрые имена были восстановлены благодаря гению, подобному цилиню [2]. Император до конца так и не захотел признать свои ошибки, тем не менее, ему ничего больше не оставалось, как вернуть все заслуги воинам, погибшим в битве при Мэйлине, чтобы окончательно не потерять уважение своих подданных. Был возведен поминальный алтарь, и теперь те, кто все это время с болью на сердце вспоминал бывших героев, могли почтить их память без страха быть за это наказанными. Цзинъянь тогда накрыл табличку с именем Сяо Шу красной вуалью, совсем не ожидая, что скоро придет время ее снять. Была ли действительная смерть Линь Шу неожиданной? В глубине души принц Цзин знал, что этот военный поход будет для молодого командующего последним. Болезнь ясно давала о себе знать, и тихая спокойная жизнь лишь на короткое время могла бы продлить оставшееся для Сяо Шу время. Умереть как воин было его последним желанием, которое Цзинъянь ни за что бы у него не отнял. Принц снова остался наедине со своим горем. Только в этот раз удушающее чувство вины уступило место тянущей грусти из-за слишком мимолетного воссоединения и неизбежности произошедшего. Он не винит Сяо Шу за то, что скрывал свою личность, лишь сокрушается на себя, что не узнал его раньше. Тем не менее, он благодарен судьбе за шанс снова встретиться с любимым человеком, прежде чем он навсегда исчезнет вновь. — Он обещал, что будет рядом… что увидит иную Великую Лян, — воспоминания об этом дне терзают душу, но Цзинъянь находит в себе силы улыбнуться им. — Он верил в вас, Ваше Высочество, — тихо отвечает Ле Чжаньин за его спиной. — Я знаю, — он вздохнул, — ты прав, нужно перенести встречу. Хочу сходить к алтарю прямо сейчас. В место, где находится алтарь, свет почти не проникает даже днем. Свечи озаряют поминальные таблички героев армии Чиянь своим светом, не позволяя утонуть в темноте. Принц зажигает благовония в память о погибших и кланяется их именным табличкам. Окончив положенный обряд, он выпрямляется. Взгляд темно-карих глаз прикован к табличке с именем Линь Шу. Цзинъянь тянется рукой к жемчужине «размером с куриное яйцо», которое когда-то он привез для Сяо Шу. Теперь же его место под поминальной табличкой. Сяо Цзинъянь задумчиво трет ее в руках, не давая потерять свой блеск. Сяо Шу. Я прихожу сюда каждый день. Все надеюсь, что ты неожиданно зайдешь. Потребуешь свою жемчужину обратно. Скажешь, что все в порядке, вы просто решили попутешествовать с Фэй Лю, поэтому задержались на год. Окажется, что опять все знали, кроме меня. Уголки его губ слегка приподнимаются, и он возвращает жемчужину на место. — Я надеюсь, что ты был счастлив вновь вернуться на поле боя, хоть и косвенно. Я часто думаю, изменилось ли что-нибудь, если бы ты не поехал. Если бы ты отправился вместо этого путешествовать с Линь Чэнем и Фэй Лю или остался со мной здесь и был моим советником, — его улыбка становится шире — но ответ всего один и тот же, да? Ты бы не был счастлив умереть обычным человеком. Только не ты. Слезы одна за другой катятся из глаз, но Цзинъянь их игнорирует. Он надеется, что когда пелена исчезнет, он увидит перед собой того, кого так желал увидеть снова. Кто умер дважды, кто прожил две жизни, кто навсегда останется в его сердце и кто никогда больше не будет существовать в этом мире. Но жизнь не способна на такого рода сюрпризы дважды. Кто-то даже не удостоен и одного такого шанса. Цзинъянь понимает это, но отпустить любовь не так просто. Знаешь, в те моменты, когда ты выдавал себя, в глубине души я чувствовал, что это ты. Сложно в одночасье избавиться от своих привычек, так же как и сложно игнорировать свое сердце. И теперь я очень жалею, что не послушал его раньше. Но ты и не хотел, чтобы я тебя узнал. Цзинъянь засмеялся и смахнул слезы со своего лица. — Как и всегда, я скучаю по тебе, Сяо Шу. Он встает с колен и медленно покидает алтарь. На улице уже светло. Жизнь вокруг продолжается. Кто-то стремится построить новый мир, кто-то удержаться в старом. Однако судьба всегда в итоге расставляет все на свои места. Кому-то суждено стать Сыном Неба и вести других к светлому будущему, кому-то — самозабвенно помогать ему в этом, а кому-то погрязнуть в своих амбициях и страхах. И Цзинъянь спокойно принимает свою ношу, несмотря на то, что того второго человека с ним рядом нет. Ноги приводят Цзинъяня в императорский сад. Будучи простым принцем он редко посещал его. Теперь же это место, где он может ненадолго окунуться в свои мысли, в которых нет места государственным делам. Здесь спокойно и тихо. Он поднимает взгляд на мэйхуа [3]. Сейчас она уже не цветет вопреки холодам, а гордо ждет своего часа, наслаждаясь теплыми лучами солнца. Возможно ей предназначено все время бороться, доказывая, что она способна пойти наперекор всему и расцвести зимой, покрывая снег своими яркими соцветиями. Способна быть первой и вести всех за собой навстречу весне. Способна быть началом чего-то нового. Способна дать надежду, что в будущем все наладится. Возможно ей предназначено быть одной в период ее звездного часа, ее цветения. Но вместе с весной придет новый год, новая жизнь, и тогда она уже не будет одна. — Сяо Шу, я очень скучаю по тебе. Увидимся в следующей жизни.

Мой двор окружили деревья высокой стеной, Но тяжко вздыхаю я лишь перед сливой одной.

(отрывок из стихотворения Бао Чжао «Опадают цветы сливы мэй» [4])