Аромат черники

Ночи в Башне Золотого Карпа всегда были ясными, лунными и совсем изредка - беззвездными. Подобные ночи успокаивали мятежные души, отгоняли непрошенные мысли, избавляли от былых страхов. После дневного гула, разговоров и дел, ночная тишина действовала на организм успокаивающе, служа отличным временем для медитации. Гуанъяо лежал на кровати в позе покоя. Ему мерещились чужие шаги по ступеням к спальне, журчащая прохладная вода близ пруда вырывала его из тишины и не позволяла заснуть. Женское тепло помогло бы ему успокоиться, однако, Цинь Су эту ночь решила провести в своей опочивальне. Мужчина нервно провел рукой по уставшему лицу и поднялся. Он схватил волосы в хвост, сел в позу лотоса и положил ладони на колени, пытаясь сосредоточиться и достичь гармонии с самим собой, чтобы долгожданный сон, наконец-то, пришел. Но едва он настроился на собственное дыхание, как тихие шаги вновь потревожили его разум. И на сей раз Ляньфан Цзунь был уверен, что ему не померещилось. Сжав зубы от злости, глава клана Цзинь, накинув на себя золотой халат с характерным Цзинь рисунком, обулся и резко вышел из спальни, желая наказать того, кто потревожил его покой. К удивлению, он увидел слишком знакомую фигуру. Миньшань никогда не приходил к нему просто так. И тем более, никогда не приходил к нему глубокой ночью. Теперь же, глава клана Молин Су, сведя руки за спиной, стоял совсем рядом, на расстоянии двух локтей и молчаливо смотрел в небо. Он не повернулся на раскрытую дверь, будто бы знал, что Яо в данный момент не спит. Натянув на лицо привычную улыбку, мужчина медленно подошел к Су Шэ так, чтобы его было видно лишь краем глаза. - Глава клана Су, - миролюбиво и почтительно произнес Яо. Миньшань остался бесстрастным. - Глава Клана Цзинь, - эхом ответил он таким же почтительным и тихим голосом. - Позволь поинтересоваться, Миньшань, - произнес Яо, - отчего ты не спишь в столь поздний час? Губы Миньшаня приоткрылись, будто он хотел немедленно ответить, однако мужчина не произнес ни звука. Он молчал, обдумывая ответ, а затем кратко и лаконично, повторяя манеру молодого нефрита клана Лань, ответил: - А Вы почему не спите? Вопрос застал Яо врасплох, однако улыбка не исчезла с его очаровательного лица, а стала лишь шире, пока он улыбался в темноту. Мужчина свел руки за спиной. - Миньшань, - мягко сказал он. - Тебе нет нужды копировать поведение Хангуань Цзюня. Его ты ничем не хуже. А где-то, может быть, даже лучше. Твоя личность, она... - Яо повернулся к мужчине, - по-своему особая. Миньшань непонимающе моргнул. - Особая? - недоверчиво переспросил он, по привычке приподнимая тонкую и красивую бровь. Родился ли он с такими бровями, или что-то делал, дабы придать им подобную тонкую форму - Яо не знал. Но он не мог отрицать, что глава клана Молин Су отличался красотой. Миловидное, слегка скуластое лицо, внимательные и глубокие глаза, длинные темные волосы, совсем слегка не дотягивающие до нужной длины. Он не был тонок, подобно Лань Ванцзи, однако, в его телосложении была своя грация: грация не тонкой лани, но изящной, крепкой, в меру мускулистой кошки, что готовится к хищному и верному броску. - Глава клана, - позвал его Су Шэ, видя, что мужчина о чем-то задумался. Яо, подняв взгляд от его талии, вновь широко улыбнулся. - Прошу, - мягко сказал он, - пройдем в мои покои. Здесь становится холодно. Его ложь впервые не выглядела убедительно. Но Су Шэ, склонив подбородок, прошел в спальню первым, даже не колеблясь, будто бы лишь за тем и поднялся, чтобы оказаться здесь, в полумраке. Он остановился посередине комнаты, с интересом осматриваясь, а затем сделал несколько шагов к широкой кровати из темного дерева, накрытой слегка мятыми простынями и свернутым одеялом. Он стоял молчаливо, не оглядываясь, пока Яо не встал перед ним и не взглянул в его лицо. Странно, но от Су Шэ исходил едва заметный аромат переспелой ягоды. Черники. Гуанъяо почувствовал его еще снаружи. Тонкий, чарущий, отчетливый и сладкий аромат, Су Шэ будто окунулся в темно-синие ягоды, чтобы принять их запах. Изумительный Миньшань, который всегда так хотел походить на Лань Ванцзи, копировал его поведение, манеру речи, даже одежды.... Ему не хватало, разве что, налобной ленты. Обычно не пахнущий ничем, кроме сандала, теперь благоухал черникой, а Яо, стоявший рядом, прикрыв глаза, не мог им надышаться. Скрывая взгляд сквозь длинные ресницы, он подумал о том, что хотел бы прямо сейчас прижаться лицом к шелковым волосам. Окунуться в это благоухание, прижаться своим ртом к белой идеальной коже, дабы убедиться, что Миньшань не так сладок на вкус, как на запах. И, возможно, понять, что он гораздо слаще. Сдернуть с него эти нелепые белые одежды, оголить, обнажить, растворить в себе этого человека: самого преданного, самого верного, самого отзывчивого. Который всегда был с ним рука об руку, как только они встретились.... Кроме Не Минцзюэ, который относился к своему "брату" даже хуже, чем к скоту, еще никто не был с Яо так долго и никто не находился к нему настолько близко. Но Не Минцзюэ был слишком грубым, слишком агрессивным, он не позволил бы соблазнить себя, и не позволил бы себе к кому-то прикоснуться. А Миньшань... Был податлив, хрупок и устойчив. Он был совсем рядом, в его покоях, глубокой ночью, о чем никто не знал и не мог догадываться. И этот мужчина слишком соблазнительно пах сладкой ягодой. Пожалуй, высыпь на него целую корзину, он стал бы еще соблазнительнее и каждый плод Яо съел бы с его тела с величайшим удовольствием. И Миньшань, разумеется, позволил бы ему сделать нечто подобное. Целовать себя, кусать, лизать... Но это было всего лишь бурно разыгравшейся фантазией, и молчаливо Гуанъяо себя одернул. Миньшань не обрезанный рукав, да и слишком низко пользоваться вот так телом человека... Су Шэ делал незаметное движение рукой, привлекая внимание, и Яо, погруженный в порочные мысли, поднял на него взгляд. - Глава Клана... - Миньшань приблизился вплотную. Теперь Яо мог рассмотреть его ресницы даже в тусклом свете. Красивые, идеальные ресницы. Изящный и аккуратный уголок губ, тонкий и едва заметный изгиб брови, лишь подчёркивающий мягкое и привлекательное лицо. Он был красив действительно по-особому: красотой отзывчивого и преданного человека. Увы, на холодного и неприступного Лань Ванцзи ему не походить. Но и в нем была своя изюминка. Без сомнения, Су Шэ отличился бы, если бы не та мелкая провинность. Он стал бы изящным третьим драгоценным камнем. И Яо за спиной у всех, даже у него, называл бы его своим Нефритом. - Глава, - повторил Миньшань настойчиво и поднял руку. - Может быть, я смогу помочь Вам... Он прикоснулся к шее Яо подушечками пальцев - они были твёрдыми и мозолистыми из-за частой практики игры на гуцине. И у Яо были подобные мозоли, однако, они быстро сошли. Однако эти тонкие изящные пальцы действовали до того аккуратно и нежно, что Гуанъяо даже не подумал о том, чтобы воспротивиться. Миньшань ласкал его прикосновениями, убирал его волосы назад медленно, смакуя каждое прикосновение пальцев к раскрытым участкам кожи. Его внимательный взгляд смотрел прямо, наблюдая за реакцией. Мужчина же был готов убрать руки сразу же, как только почувствует, что его партнеру это не нравится. Яо не сопротивлялся - ему нравились эти ласки, чем-то отдаленно похожие на ласки Цинь Су. Пусть они и не делили ложе после свадьбы, однако, она всегда любила касаться его волос и шеи.... В эти моменты он чувствовал блаженство. Теперь по нему скользили чужие мужские ласковые пальцы, наслаждая и ублажая, будто бы разогревая холодную кровь, а он думал лишь о том, что стоит рядом с кроватью. Если Миньшань приложит силы и толкнет, то он, Гуанъяо, без сомнения, упадет на нее. Миньшань недолго ласкал его. Он погладил кожу ключиц, повторяя изгиб слегка выпирающей кости, огладил небольшую и приятную впадинку сперва свеху, затем между ними. Скользнул руками по груди, оглаживая место бугорков, а затем, решительно взявшись за края одежды, настойчиво потянул их в стороны и слегка раскрыл запахнутый халат и ночную рубашку. Яо не мог сопротивляться ему: Миньшань был настойчив, аккуратен и чуток, а потому... Потому его слабость была позволительна. Он стоял с прямой спиной, понимая, что глава клана Молин Су еще не начал полноценно стараться его раздеть, и лишь ласкает, несмотря на то, что порозовевшие щеки, отчетливо выделяющиеся не белой коже в полумраке, выдавали его возбуждение с головой. Яо нервно сглотнул. Возбуждение Су Шэ медленно передавалось прикосновениями и ему. - Продолжай, - тихо сказал он. Миньшань наклонился: теплые и податливые губы прижались к ключицам. Он поцеловал его грудь сначала аккуратно, затем настойчиво, а после, не стесняя себя в пошлости, провел по коже языком и оставил след влажного и приятного прикосновения. Яо сглотнул, стоя перед ним со сведенными за спиной руками и ощущал, как постепенно учащается дыхание и пульс, доходя до своего предела, хотя они даже еще не сошлись телами. В глубине души он испытывал стыд, понимая, что ласки Миньшаня оказались для него приятнее, желанее и нежнее, чем ласки самой Цинь Су. Тогда он испытывал к себе отвращение. Сейчас, когда самый верный его пособник, не стесняясь, жадно целовал его грудь, постепенно снимая халат с плеч, чтобы поцеловать и их, ему не было от себя противно. Ему хотелось продолжать. Взглянуть, насколько далеко они с Миньшанем могут зайти от этого молчаливого согласия? Су Шэ, будто бы услышав его мысли, развязал собственный халат и решительно взял лицо Яо в свои руки. Его губы коснулись губ Ляньфан Цзуня, так же настойчиво и аккуратно, как когда пальцы касались его груди. Он несколько раз коснулся неподатливого рта, будто подготовливая или спрашивая разрешения вторгнуться. Су Шэ подался вперед, и Яо почувствовал тепло его тела сквозь одежды. Миньшань подарил ему пару своих коротких и томных вздохов, прежде чем скользнуть кончиком языка между губ. Мужчина податливо раскрыл рот, принимая его язык своим в поцелуе. Сначала они целовались, будто юные влюбленные, познавшие таинство первого поцелуя. Затем Миньшань подался ближе, обхватывая мужчину за пояс и прижался к нему, проталкивая язык Яо дальше в рот, будто бы желал им напиться. Поцелуй, начинающийся будто первый опыт, вдруг который с каждой секундой становился все более глубоким и интимным, влажным, и взрослым, словно бы у них была дальняя и долгая любовная связь. Будто бы они расстались в прошлой жизни, а теперь, когда слились в поцелуе, вспомнили эту прошлую жизнь и не желали друг друга отпускать. Яо медленно расцепил руки и положил их Миньшаню на грудь, мягко надавливая. Совсем слегка, проверяя, разорвет ли его друг поцелуй.... Разумеется, Ляньфан Цзунь догадывался о смутных чувствах к нему главы клана Молин Су. По его момилетным взглядам, по собачьей преданности, по тому, что только Су Шэ в нем никогда не сомневался и был готов лечь на острые иглы, если ему, Яо, нужно будет безболезненно пройти. Но он не подозревал о том, что для этого мужчины он будет настолько желанен. Яо, желая убедиться в своим догадках, наконец-то подался навстречу и жадно запустил пальцы в длинные темные волосы. Они были не заплетены на затылке, ведь Миньшань всегда спал без заколки в волосах, так же отдавали запахом черники, и оставались на руках прикосновением шелка. Миньшань вздохнул от напора, податливо размыкая губы, принимая чужой язык на свой. Они ласкали друг друга языками, пока им было этого достаточно.... Но это явно было лишь начало. Руки Су Шэ скользнули по округлым мужским плечам, медленно и верно спуская халат на сгиб локтей. Он не дразнил и хотел этой ночью разделить с Яо постель: неважно, в каком положении, сверху или снизу. Ляньфан Цзунь, понимая это, не стал мучить себя долгим ожиданием. Желание Су Шэ передалось ему, и теперь этого мужчину, что целовал его с такой отдачей и так замозабвенно, он хотел вдавить в свою постель до хриплых стонов. Чтобы Миньшань показал, как хорошо с ним может быть наедине. Позволить себе с ним любую вольность и любое движение, какое только может придти в голову, даже если это было осуждаемо и порицаемо. Резко обхватив Миньшаня за талию, Яо нетерпеливо сдёрнул с него халат, беспечно скинул ее бесформенной тканью на пол, а затем, развернув партнера, резко бросил его спиной на кровать. Падение для Су Шэ было неожиданным, но смотрел он доверчиво и как на равного, не совершая попыток переиначить ситуацию. По его взгляду, Гуанъяо понял: Миньшань был готов оказаться где угодно, если это потребуется. Вобрать в себя все, что ему будет предложено, целоваться до боли в губах и онемения языка и стонать до полной потери голоса. Прикрыв выразительные глаза, Миньшань, не поднимаясь на локти, высвободил руки из рукавов рубашки. А затем обхватил руками шею Яо и притянул к себе ближе, чтобы вновь утонуть в глубоком и влажном поцелуе. Его поцелуи возбуждали: ласкал он языком и впрямь восхитительно. Мужчина, зажмурившись, откровенно наслаждался этими поцелуями, пока его руки исследовали тело. Внезапно Яо почувствовал, как одежда становится тяжёлой. Он, приподнявшись, нервно скинул на пол светло-бежевую рубашку, оставаясь полностью обнаженным и снова прильнул к Миньшаню, который покорно лежал под ним. Его руки стали более распущенными, целуясь, он исследовал и оглаживал Миньшаня, ласкал его низ живота, а затем мягко развел в стороны белые колени, ясно давая понять, что этой ночью он будет ведущим, несмотря на то, что именно Миньшань стал зачинщиком. Су Шэ не сопротивлялся. Он лежал под ним на его смятых простынях, даря ему звук своего тяжелого дыхания. Его щеки были розовыми, на пухлых губах блестела слюна от влажных поцелуев, а на коже оставались алые следы в тех местах, где касались руки ЛяньФан Цзуня. Когда его аккуратно пальцы проникли в Миньшаня, тот изогнулся и инстинктивно сжался, пытаясь отстраниться. - Глава Клана... - Невольно из него вырвались жалобные слова. - М... Яо наклонился. Между бедер у Миньшаня ему было приятно находиться, и чем дольше он оставался в таком положении, тем сильнее хотелось оказаться сжатым в горячем плену чужого и податливого тела. Он прижался лицом к корням волос у шеи, где запах черники был особо отчетливым, а затем протолкнул пальцы дальше, желая подготовить и растянуть своего невольного любовника. Су Шэ под ним вновь изогнулся, из него донесся хриплый и болезненный с нотками жалобы стон. - Глава, пожалуйста... - простонал Миньшань, отворачивая голову. Он не хотел, чтобы его лицо видели. Гуанъяо не обращал внимания. Убрал влажные волосы, налипшие к шее, он прижался ртом к коже, втягивая ее жадным поцелуем. Его пальцы начали двигаться внутри партнера, пока тот изгибался, стараясь вытолкнуть из себя инородное тело. - Яо, - Миньшань выдохнул это имя, - не надо... Отстраняться, извиняться, говорить, что все это было минутным порывом и не по-настоящему было слишком поздно. Самозабвенно, но Яо оставил на просторах белой шеи отчетливый след своего пребывания на этом человеке крупным алым засосом прямо под подбородком, который было теперь ничем не скрыть. Его пальцы начали двигаться нескромно, доводя до исступления, пока Миньшань, мучаясь от растяжки, просил его остановиться. Похоже до него еще не до дошло, что наутро он все равно останется позорно заклейменным, неважно, переспят они этой ночью или нет. И от осознания этого вскипела кровь. Кроткие просьбы Су Шэ выглядели неубедительно и неуверенно, будто детский лепет. Он не сопротивлялся и не отстранялся, покорно лежа на смятых простынях, раскрытый, смущенно прижимающийся щекой к подушке, дабы Яо не видел полностью его лица. Ляньфан Цзунь без труда закинул его ноги на свои сгибы локтей, приподнимая и проникая в него. Он увидел, как поменялись эмоции его любовника, как изогнулся маленький рот в мучительном и болезненном вдохе от проникновения, как скривилось его лицо от того, как это было настолько неожиданно и как изогнулось тело, которому была непривычна такая связь. Миньшань положил руку на верхнюю часть лица, скрывая глаза и покрасневший лоб, а затем повернулся, изгибаясь под натиском Яо. Он был тугим и узким, неподатливым внутри и горячим, что хотелось его вжать и обездвижить, чтобы наконец-то овладеть. - Г-глава... Яо слегка приоткрыл губы, смутно осознавая, с чем это может быть связано. Огладив его затвердевшую грудь, он наклонился, с трудом отнимая руку с лица, и взглянул в глаза партнеру, одним движением входя в него до конца. Сжав губы, Миньшань непроизвольно издал еще один короткий звук неприятной боли и дернулся, стараясь избежать еще большего погружения. - Миньшань - прошептал Яо и его губы невольно коснулись рта партнера. - Я что, первый?... Су Шэ слегка скривился, ему и впрямь было больно и непривычно. Несмотря на это, он все так же покорно лежал, не желая прекращать, и его голые ноги свободно находились на сгибах локтей Яо, который упирался руками в постель. Не дождавшись ответа, мужчина слегка двинулся, прижимая Миньшаня в постель, и тот коротко взвыл: - Да-а... Возможно, он до сего момента даже не задумывался. Не практиковал подобное и был только с женщинами. Не сказать бы, что Гуанъяо задумывался о том, почему глава клана Молин Су в свои почти сорок до сих пор не женат и бездетен, почему даже не смотрит на женщин, однако его окатило волной извращенного удовольствия, когда он осознал, что первым сорвал нетронутый цветок... Миньшань, который был всегда заодно, теперь лежал под ним, и отдался ему первому, несмотря на то, сколько раз мог позволить себе переспать с кем хотел. Су Шэ медленно и томно закрыл глаза. Его руки оказались у изголовья, и сжали оба края подушки, на которой он лежал. Он слегка покачал ногой, а затем, плотно сжав губы, медленно двинулся навстречу, позволяя себе издать грудной и шумный вздох наслаждения смешанного с болью. - Расслабься, - прошептал Яо в теплые губы и вновь немедленно смял их поцелуем. Несмотря на обстоятельства, ему вовсе не хотелось, чтобы первый опыт Миньшань расценил как неудовлетворительный или болезненный. Хотелось, скорее, заставить его стонать от удовольствия. Чтобы он кусал губы, не в силах противиться возникшим ощущениям. Не сдерживая себя, Яо вновь прижался к шее мужчины, лаская ее изгиб, и оставляя на ней засос. Он сжимал Миньшаня в руках, медленно, размеренно вдавливая его в постель и прислушиваясь к его томному дыханию. Следил за его лицом, которое постепенно теряло болезненное выражение. Изгибы мужского тела стали более раскрытыми, по мере того, как продолжались и учащались движения. - Глава кл... Яо!.... - простонал Су Шэ, тихо воя и откидывая голову. Гуанъяо, оставляя следы своих зубов у любовника на груди, грубо толкнулся в него, вызывая короткий вскрик. Причинять Су Шэ легкую боль ему нравилось. Нравилось и то, как мужчина не лежит пластом под его телом, а двигается навстречу. Обнимает его, целует глубоко и жадно, будто в последний раз. Ляньфан Цзунь наклонился, накрывая его грудь своим ртом. Ноги Миньшаня все еще находились на сгибах его локтей задранными, и которые Су Шэ судорожно сжимал от каждого глубокого движения в себе. Едва его бугорок оказался на чужом властном и мокром языке, как Миньшань, не удержавшись, запустил пальцы в темные волосы Ляньфан Цзуня и толкнулся ему навстречу, пока тот сосал, оттягивая, царапал краем зубов и сжимал губами. Такой сдержанный, не показывающий своих истинных чувств, мягкий, теперь Гуанъяо открылся другим: грубым, властным, умеющим ублажать.... Возможно, жизнь в борделе чему-то его научила, пусть это и было по-особому отвратительно. Движения Яо стали медленнее и мягче, он больше не вдавливал Су Шэ в постель так настойчиво. От этого дикое возбуждение, которое накрыло их, пропадало, так и не подарив желанного пика наслаждения. Су Шэ, приподнявшись на локтях, медленно снял свои ноги с рук мужчины, а затем обхватил ими его за пояс, крепко сцепляя и самостоятельно, с долей неуверенности подаваясь навстречу. - Глава, - простонал он, прикусывая свои губы, и вполне осознавая, как он сейчас выглядит: растрепанным, слегка влажным от пота, желанным и доступным.... - Я не все.. - Я тоже, - выдохнул Гуанъяо и резко поднял мужчину в сидячее положение. От этого движения и быстрой смены положение у Су Шэ слегка закружилась голова и на доли секунды он обмяк в руках мужчины. Яо воспользовался этим минутным замешательством. Он крепко усадил любовника на себя до основания, заставляя его вскрикнуть, а когда губы оказались разомкнуты, немедленно скользнул между них языком. Миньшань невольно замычал ему в рот: от поцелуя ему было сложно дышать. Он развел ноги в стороны, своеобразно прискакивая, словно в седле породистого жеребца. Ощущения с каждым движением возвращались. Глава Молин Су вовсе не хотел показать себя неопытным. Он свел руки у мужчины за спиной и затуманенным взглядом смотрел в его красивое лицо: от внимательный глаз, до губ, изгибающихся от стонов блаженства. Миншань своевольно встал на колени, ощущая, как крепкий мужской ствол почти выскальзывает из него, как Яо грубо вернул его в сидячее положение, дабы тот не смел прерывать их соития. Откинув голову, Су Шэ выдохнул: короткий мучительный стон слилися в один короткий вой. - О-ох, глава-а... - выдохнул он, крепко сжимая мужчину между бедер. Невольно Су Шэ навалился сверху, сваливая Гуанъяо на спину и опираясь руками о его грудь. В какой-то момент ему стало слегка неловко. Он тяжело дышал, прекратив двигаться и смотрел в лицо партнера, который так страстно хотел его. Гуаньяо улыбнулся - отдающий ложью, ласковой и острой улыбкой. Его руки скользнули к лицу, запутались в волосах и собрали их за спину, чтобы те не мешались. Руки скользнули по крепкой груди, лаская чувствительные бугорки и доводя до мучительных вздохов. Су Шэ подавался рукам навстречу, не в силах отстраниться от ласк и прекратить их. - Глава... - простонал он, не зная, как выразить свои ощущения. Хотя его лицо говорило за него. - Миньшань... - Гуанъяо запустил руку в собственные волосы и слегка приподнялся, толкаясь в мужчину. - Не останавливайся... Продолжай же!.. Его запах усилился, а Яо, несмотря на то, что так же пропах черникой, не мог им насладиться. Он положил руки на крепкую мужскую талию, грубо, быстро и резко толкаясь в него, пока тот, упираясь руками в постель, не начал скакать на нем, исходя смелыми криками. Его лицо исказила гримаса наслаждения, он откидывал голову, стягивал простыни, сходя с ума от истомы, разливающейся по телу, всякий раз, когда Яо оказывался в нем особенно глубоко. Даже сейчас он умудрялся быть невообразимо привлекательным - его нагота все сделала за него. Длинная шея, плечи и грудь слегка поблескивали от пота. Блестели и его губы, заалевшие от поцелуев. Засосы у подбородка служили украшением к его белой нежной коже. Его голос стал собственной для Яо мелодией очищения, пока он с каждым скачком стонал его имя, титул и положение, не в силах остановиться на чем-то одном. Запустив пальцы в волосы, Гуанъяо потянул мужчину к себе. Он прижимал Миньшаня за талию к себе, мучил его чувствительную грудь и ласкал его мужское естество рукой, доводя до томных и нестеснительных криков. Пожалуй, их все же не стоило никому слышать. Яо, высунув кончик языка, провел ими по губам любовника, и скользнул между зубов, заглушая страстные крики. Миньшань застонал в его рот, стараясь увернуться от поцелуя, и Тогда Яо, резко перекатившись, вновь оказался сверху, а после ощутил, как Су Шэ жадно сцепляет ноги на его пояснице. - Глава... - простонал Су Шэ, изгибаясь под его натиском, - еще!... Простыни оказались под ними горячими от страстной связи, и полностью пропахли Миньшанем, который сейчас, с трудом дыша, старался для своего господина. Миньшань и не думал, что когда-нибудь эти простыни примут его запах. Что когда-то нибудь глава клана Цзинь соблазнится им... Во рту пересохло, а Яо отчаянно старался смочить его губы жадным поцелуем, ловя с каждым толчком еще более громкий стон. Гуанъяо был бастардом... Одним из плодов неуёмной похоти Цзинь Гуаньшаня... И как же так получилось, что именно ему досталась львинная доля отцовского любовного неистовства?... И было ли это плохо в этот момент? Миньшань, с трудом сдерживаясь, отодвинулся от мужчины и сжал простынь, понимая, что не в силах дальше терпеть эту сладкую муку и что пик его наслаждения мягко образуется приятным тягучим узлом внизу живота. Яо, властно прижав его руки, не позволил ему отстраниться и оставался в нем. - Глава клана... - едва находя дыхание, выдавил Миньшань, и сразу почувствовал, как чужой язык затыкает его. Может быть, он и не обращал внимание на действия Яо с его кожей, но знал, что на нем остались алые засосы, которые было позорно носить. Ляньфан Цзунь прекрасно знал это, но все равно оставил на его коже эти следы. А теперь, не позволяя ему отодвинуться, намеревался оставить не только снаружи свое удовольствие, но и внутри... И впрямь плод неуёмной похоти.... - Не-ет-т!... - простонал Су Шэ, понимая, что лицемерно лжет сам себе. Он хотел почувствовать в себе разливающееся тепло этого мужчины. Хотел почувствовать его оргазм, как свой собственный. Задохнуться от ощущений, задохнуться в нем, принять и сохранить все горячее и густое тепло, которое он оставит в его лоне... Движения стали более грубыми и резкими, вновь возвращая то и дело слегка вспыхивающую боль. - Ну-у.... - Миньшань, обхватив любовника за спину, прижимался к нему всем телом, стойко терпя последние толчки, а затем изогнулся, с громким стоном, сжимая Гуанъяо в себе сильным мышечным спазмом. Он ощутил его отчетливо - первые несколько секунд он все еще сжимал мужчину в своих объятьях, а затем медленно обмяк, разжимая крепкую хватку. Его руки бессильно соскользнули с исцарапанной спины, а сам Су Шэ с трудом переводил дыхание и вновь отвернулся от любовника. Какое-то время они не смотрели друг на друга, словно бы стыдясь произошедшего, и всего лишь переводили сбившееся дыхание. Миньшань хотел исчезнуть - провалиться сквозь землю, накинуть на себя халат и рубашку и сбежать из опочивальни Главы Ордена. Срезать кожу там, где остались страстные алые следы засосов, окунуться в ванну, чтобы смыть с себя влагу чужих прикосновений. Сдернуть эти простыни, которые пропитались его запахом и приняли тепло его тела, смять, изрезать и сжечь, чтобы больше ничто не напоминало ему о том, что в эту ночь они предались страсти. Однако он покорно лежал, мучимый позорным стыдом, и понимал, что Гуанъяо все еще находится в нем и лежит сверху, лишь отвернув голову в другую сторону. Наконец, он медленно повернулся. Его рука скользнула по груди Су Шэ, обласкала все еще возбужденную грудь, вновь вызывая по телу волну приятной дрожи. Прошлась ниже к животу и раздвинутым коленям. Яо, не глядя на ощупь начал ласкать внутреннюю влажную сторону его бедер кончиками пальцев, зная, как приятно подобное после сильного импульса разрядки. Су Шэ лежал, не в силах убрать руку, и лишь изредка раздвигал ноги чуть шире. Ему нравились эти прикосновения, и он давал это понять тихими едва слышными стонами. Он не знал, сколько он лежал так, пока Яо все еще был в нем, ласкал его чувствительны бедра. А затем Миньшань медленно открыл глаза, натыкаясь на блаженный мягкий взгляд. - Глава клана... - шепотом обратился он, едва шевеля губами и не находя слов. А что сказать здесь? Сжав губы, он вновь издал короткий стон, когда пальцы сменились всей областью теплой и сильной ладони. Ему было хорошо, и именно этим ощущением сейчас Яо сладко мучил его. - Теперь ты мой. И будешь хранить мне верность и на ложе, - проговорил Гуанъяо как всегда спокойно, и даже не прекращая ласк. Иной бы человек не принял бы во внимание слова, сказанные подобным тоном, но для главы клана Молин Су, изнывающим под рукой и желающей, чтобы она впредь никогда не отстранялась, они были важнее, чем сухой и властный приказ. - Да, - выдохнул Миньшань и вновь коротко застонал. Он скользнул ладонью по чужой руке, повторяя ее изгибы, и переплелся с мужчиной пальцами, пока тот продолжал ублажать его кожу. Яо, слегка наклонив голову, невольно понял, что хочет оставить след своих ласк на этом теле не только на подбородке, но и на нежных бедрах. Лежать между них, мучая Миньшаня своими прикосновениями, пока он будет извиваться на постели, стягивая простыни, а затем наблюдать, как он стыдливо прикрывается. Гуанъяо медленно приподнялся, обнимая мужчину за талию и крепко притягивая к себе. Его пальцы все еще были переплетены с пальцами главы клана Молин Су, и он прижал его руку над головой. - ...и ложась со мной в постель, - проговорил он в губы Миньшаню, - ты всегда будешь пахнуть черникой...