1.
Это случилось внезапно, как вспышка молнии в затянутом тучами небе. Был обычный день, среда или вторник (Дин не следил за такими мелочами). Никаких демонических предвестий: неурожая, нашествия саранчи или что там обычно выискивал Бобби. И город, в котором они остановились на ночлег, был самым скучным городом на свете, главную угрозу в котором составляли дороги, испещренные глубокими трещинами вдоль и поперек. Дин вдруг почувствовал невыносимую тяжесть и сдавливающую грудь печаль, и причин для этого оказалось слишком много. Во-первых, он устал бояться за Сэмми, который балансировал на грани каждую встречу с демонами. Дин не был уверен, что брату не захочется снова променять его на черноглазого ублюдка, а переживать об этом каждый чертов день было невыносимо. Во-вторых, злился на отца и одновременно горевал о том, что его больше нет. Разве не должен был тот продолжать жить, позволив Дину умереть? Еще думал о матери: молодой и красивой, сильной женщине с такой несправедливой судьбой. Воспоминания тяжелым камнем прибили его к земле. Впервые эта боль превратилась в единую липкую черную субстанцию, залившую собой все проблески света в его жизни. Умывшись холодной водой, Дин посмотрел в зеркало. Свет в туалете был тусклый и отдавал синим, отчего казалось, что из отражения на него глядит мертвец. Дину пришлось приложить усилие, чтобы сдержать желание разрыдаться как какая-нибудь сопливая девчонка. Он вышел из туалета, намереваясь заехать в ближайшую забегаловку — там бы он набрал огромный поднос самой вредной и жирной еды. А дорога помогла бы развеять всё это чертово нытье в его голове. Его размышления прервали тихие всхлипы. — Сэмми? Тот сидел на красном потертом кресле, спрятав лицо в руках. Его плечи едва заметно подрагивали. — Сэмми, все в порядке? — осторожно спросил Дин. Тот покачал головой. Дин в два шага пересек комнату и сел напротив. — Тебе больно? Ты себя плохо чувствуешь? Что, мать твою, происходит? — Джесс… Сэм снова всхлипнул, но рук от лица не отнял. Дин посмотрел на него с недоумением. Все эти проявления чувств были редкостью в их семье, хотя Сэм и пытался растормошить брата. Если кто-то из них плакал, значит, произошло что-то действительно страшное. В тот же момент Дин почувствовал, как новая волна печали накрывает его с головой. Слезы текли сами собой, словно не он сейчас управлял своими эмоциями, не он контролировал свои действия, кто-то другой выжимал из него все хорошее, оставляя лишь воспоминания о смертях, потерях и нескончаемой боли. Дин буквально чувствовал плети демонов на своей спине. И слышал крики несчастных жертв, что ему пришлось мучить в аду. Чувствовал боль, которую причинял своими пытками, огонь преисподней лизал подошвы его ботинок. — У меня плохие новости. Тихий голос Кастиэля раздался так близко, что Дин вздрогнул. Тот всегда появлялся слишком тихо и оказывался слишком близко, напрочь игнорируя личное пространство. — Какие еще новости? — всхлипнул Сэм, поднимая покрасневшее от слез лицо. Словно было недостаточно тех переживаний, что душили его изнутри. Дин вытер слезы, но те не останавливались, будто кто-то убрал все заслоны и плотину, наконец, прорвало. — Божье проклятье настигло Землю, — ответил Кас. — Люди ответят за свои грехи. Апокалипсис наступит, но Люциферу не придется для этого трудиться. — Что это значит? Что происходит? — Мне жаль, Дин, — тихо сказал он. — Жаль, что я не смогу вам помочь. В тот день они перестали чувствовать запахи. Дин смотрел на полный поднос еды — бургеры с картошкой и сладкие пончики, жареные острые крылышки с соусом, — но не чувствовал привычный аромат, пробуждающий аппетит. Ничего, как бы он ни старался. Пока они ехали до ближайшего придорожного кафе, он тщетно силился унюхать запах Импалы: кожаные сидения, машинное масло — это был запах дома. Дин и не догадывался, как было важно его ощущать. Теперь он оказался не в своей тарелке, будто бы вел чужую машину или ел неправильную еду. Все казалось другим. Запахи пробуждали слишком много чувств, но вряд ли кто-то действительно придавал этому значение. Ты ведь не радуешься каждый день возможности дышать. — Свежий хлеб абсолютно безвкусный, — заключил Сэм, откусывая кусок багета. — Думаю, что покупал его только из-за запаха. Он был божественным. Дин хрустел самыми острыми чипсами, которые только нашел в магазине, и вел машину. Этот вкус все еще хорошо чувствовался, а во рту горело как при пожаре. Переживать по поводу потери запаха он больше не собирался — им было чем заняться. Кас сказал, что грядет апокалипсис, но ничего не объяснил, оставив их разбираться самостоятельно. Исчез, взмахнув своими невидимыми крыльями. Дин ненавидел, когда он так делал. — Что мы теперь будем делать? — вздохнул Сэм, убрав хлеб обратно в пакет. — Работать. — Что? Дин, тебе не кажется, что сейчас есть дела поважнее? — А ты тварей по запаху вычисляешь? Дин выкрутил громкость на максимум, и салон наполнился звуками гитарного соло. Сэм пытался перекричать музыку, но с Led Zeppelin это было нетривиальной задачей. Пусть спорит, сколько хочет, но Дин не собирался опускать руки. А вот надрать зад одному ангелу очень хотелось, пусть только снова почтит их своим присутствием. Когда Кас снова пришел, была поздняя ночь. Сэм уже спал после охоты, а Дин бездумно щелкал каналы на телевизоре, пока от мельтешащих ярких кадров не заболели глаза. — Здравствуй, Дин. — Что за привычка исчезать и не отвечать на телефон? Ангелов на небесах совсем не учат хорошим манерам? — Прости. Кас всегда был безупречно вежлив и предупредителен. По пальцам можно пересчитать те разы, когда Дин видел его разозленным. Отчего-то долго злиться на самого Каса было практически невозможно. — Проехали, — Дин махнул рукой. — Что ты узнал? Что с нами происходит? — Я отрезан от ангельского радио и пока не могу узнать, в чем дело. Знаю только, что грядет что-то страшное. Он осторожно сел рядом с Дином на диван. Вероятно, рассчитывал на очередной приступ печали и неконтролируемые рыдания. Но Дину больше не нужна была жилетка. Черта с два он заплачет в ближайшие десятки лет. — Твой папаша решил избавить нас от необходимости мыться и выкидывать мусор? — усмехнулся он, глядя в телевизор. — Дин, — Кас посмотрел с укоризной. — Что? Я даже не знаю, как от меня пахнет. Может, я воняю как свинья. Кас вдруг придвинулся и уткнулся холодным носом в шею Дина. От неожиданного прикосновения по коже пробежали мурашки. Дин быстро отодвинулся в сторону. — Какого черта?! — он повысил голос. Еще больше нарушить личные границы было просто невозможно. — Дин, тише, — сонно пробормотал Сэм с кровати, накрывая голову подушкой. — Ты пахнешь как обычно, — Кас пожал плечами. — Это приятный запах. — Ну спасибо, — буркнул Дин, чувствуя себя немного неловко. — Хоть кто-то оценил. Почти до самого утра они смотрели бездарно снятый боевик — Дин постоянно комментировал неумение актеров держать оружие и неправдоподобные бои. Любой дурак знает, что от дробовика приличная отдача, но для героев кино пострелять из пушки было так же легко, как отправиться на послеобеденную прогулку. В конце концов Дин заснул прямо на жестком диване под звуки непрекращающейся стрельбы. — Доброе утро, соня! Он подскочил на диване и сонно осмотрелся. Ему казалось, что прошло пять минут, но за окном уже вовсю светило солнце. Сэм ехидно улыбался, глядя на него. Кас сидел ровно в той же позе, что и ночью при просмотре фильма. — Я что, уснул на диване? — недовольно пробормотал Дин, неприятно хрустнув шеей. — Я бы сказал — на Касе, — хохотнул Сэм. — Все плечо ему небось обслюнявил. Дин удивленно уставился на ангела. — Я не хотел тебя будить, — тот пожал плечами. — И ты не доставил мне дискомфорта. — Лучше бы о моем комфорте подумал, — проворчал Дин, разминая затекшую шею и руки. — У меня ощущение, что меня всю ночь кто-то бил. — Молодец, Кас! — крикнул Сэм, направляясь в душ. Дин закатил глаза и встал с дивана, оглядываясь в поисках куртки. Кровати в мотелях чаще всего были неудобными, кое-где торчали пружины, впиваясь в самые неподходящие места. Но по сравнению с этими нарами они были просто пуховыми перинами. Лучше бы он уснул в машине. — Я тебя не бил, — сообщил Кас, вставая с дивана вслед за Дином. — И в следующий раз я тебя обязательно разбужу. — Смотри, как бы наши вечерние кинопросмотры не вошли у тебя в привычку, — ухмыльнулся Дин. — Это было интересно, — ангел пожал плечами. — К тому же мне все равно не нужно спать. — Извини, но следующую ночь я собираюсь провести в кровати. — Я не против, — тут же отозвался Кас. Дин нахмурился. — Я имел в виду, один. Спать с ангелом в одной кровати в его планы точно не входило. Они ведь не какая-нибудь супружеская пара или подружки-тринадцатилетки. Некстати Дин вспомнил, что эта ночь была единственная за долгое время, когда ему не снились кошмары. Аура Каса была настолько чистой, что проникала даже в его сны? Неважно, спать он все равно будет один.2.
Еще несколько дней все было в порядке. Люди на планете смирились с тем, что запахи стали для них недосягаемы, но все равно продолжали искать причины загадочного вируса. Единственные, кто оказался прав, — сумасшедшие фанатики, готовящиеся к суду Божьему с самого начала своей жизни. Правда, их призывы покаяться все равно оставались неуслышанными. После изгнания парочки призраков Дин и Сэм остановились в небольшом тихом городке штата Колорадо, чтобы исследовать местные газеты. Дин свыкся с потерей обоняния, хотя и был разозлен из-за потери воспоминаний. Запахи словно стирались из его памяти, а вместе с ними и красочные картинки прошлого. Что Господь хотел сказать им своими действиями? Впрочем, какую бы мысль он ни пытался довести, у Дина для него было только одно пожелание. И такие слова Кас бы точно не одобрил. Отправив Сэма за едой, Дин завалился на кровать прямо в одежде. Они провели в дороге всю ночь, но времени на отдых не оставалось — Бобби сообщил о парочке демонов неподалеку от них. Дин любил свое дело, оно позволяло ему, пускай и ненадолго, почувствовать себя живым. Хотя иногда казалось, что после вечности в аду это уже невозможно. Иногда жизнь казалась ему куда хуже смерти, но сейчас он внезапно почувствовал, как боится снова отправиться на тот свет. Перед Сэмми можно было храбриться сколько угодно, рассказывать ему, что все произошедшее совсем не оставило на нем следов. На деле все обстояло иначе. Дин видел ад, видел рай, он уже проходил эти мучения. Неужели ему снова придется пережить этот кошмар, и снова в одиночестве? Дин боялся умереть. Сердце его застучало как бешеное — еще пару ударов, и оно сломает клетку из ребер и выскочит наружу. — Нет, я не умру один, — прошептал Дин, вскакивая с кровати. — Кто-нибудь должен прийти. Сэмми? Он словно почувствовал зловонное дыхание адских псов на своем затылке — и те снова пришли забрать его в преисподнюю. Дин чувствовал, как от неконтролируемого ужаса его тело сотрясает крупная дрожь. — Дин? Обернувшись, он увидел встревоженного Каса. — Что с тобой? — Я умираю. Снова, — прошептал Дин. — Но я не хочу умирать в одиночестве. Кас приблизился к нему, вглядываясь в искривленное от ужаса лицо. — Ты не умрешь один, я здесь. Дин, что происходит? Страх отступал. Костлявая рука, до боли сжимающая сердце, ослабила свою хватку. Но пришел голод. Зверский голод накрыл его с головой. Такой потребности в еде он, кажется, не испытывал еще ни разу в жизни. Дин бросился к столу, схватил лежавший на нем надкусанный пончик и с жадностью его проглотил. Следом отправились салфетки и картонная упаковка. Дин жевал и глотал, стараясь набить живот как можно сильнее. — Это снова началось, — услышал он печальный голос Каса за спиной. Но ему было все равно. Дин пододвинул к себе упаковку мармелада и проглотил ее в один присест, потом вытряхнул содержимое рюкзака, пытаясь найти что-то мало-мальски съедобное. Дрожащими руками Дин выдавил себе в рот пену для бритья и потянулся за шампунем, когда вдруг Кас сильно схватил его руку. — Остановись, Дин. — Не мешай, — зарычал он, отталкивая ангела от себя. Тюбик с зубной пастой лежал совсем рядом, и Дин потянулся за ним. — Я знаю, что ты не можешь себя контролировать, — Кас снова схватил его за локоть, — но есть зубную пасту опасно для здоровья. Дин с рычанием вцепился зубами в державшую его руку. Кас не отталкивал его, продолжая сдерживать от порывов съесть все возможное в этом мотеле. — Кас, пусти меня, — глухо сказал Дин, вгрызаясь в его предплечье. Плащ было не так легко прокусить, как казалось на первый взгляд, поэтому добраться до кожи не получалось. Но организм требовал наполнить его до отказа. Дин был голоден до безумия, и ему было все равно, чем этот голод утолить. Подавшись вперед, Дин притянул Каса к себе, пытаясь вгрызться в шею — белая кожа над воротничком рубашки манила своей мягкостью. Возможно, это будет даже лучше, чем зубная паста. Кас был сильнее: одной рукой он прижимал Дина к себе, другой — держал его у основания шеи, не давая приблизиться. — Скоро все пройдет, — тихо сказал он. Дин снова подался вперед и впился зубами в шею Каса, а потом его поглотила тьма. Очнулся он на кровати, заботливо накрытый одеялом. Свет в комнате был приглушен, Дин слышал, как Сэм и Кас негромко переговариваются в другом конце комнаты. — Что это было? — хрипло спросил он, приподнимаясь на кровати. — Потеря вкуса, — мрачно ответил Сэм. Выглядел он неважно: лохматый, весь в кетчупе и листьях салата, губа была разбита, а под глазом красовался синяк. — Подрался за крылышки, — ответил он на немой вопрос Дина. — А потом за брикет сливочного масла. До сих пор не могу поверить, что съел его… Бр-р! Пойду помоюсь, я чувствую себя хот-догом. Сэм встал с дивана и медленно побрел в сторону душевой. Кас сидел в кресле и молча смотрел на Дина. В жизни ангелов было много плюсов, даже божье проклятье на них не распространялось. Сукины дети! Дин прикрыл глаза, вспоминая произошедшее: живот болел, а по телу растекалась неприятная слабость. Кажется, пена для бритья и картон были плохой закуской. Когда он снова открыл глаза, Кас уже сидел на его кровати. — Ты говорил, что боишься умирать один, — сказал он. — А еще я пытался съесть зубную пасту, — скривился Дин. — Но давай не будем об этом. Ты меня вырубил? — Ты укусил меня за шею, и я тебя усыпил. Дин попытался встать с кровати, но Кас его остановил. — Просто хотел сказать, что не брошу тебя умирать одного, — добавил он. Дин закатил глаза. — Это очень трогательно, правда. Я почти прослезился. Кас придвинулся ближе. Наверное, если бы Дин мог, то он почувствовал его аромат — странный, похожий на женский одеколон. А может, это был запах ангела? — Я больше не оставлю тебя и Сэма. — Брось, Кас, — ухмыльнулся Дин. — Я не против, если ты будешь делать свои ангельские делишки. — Нет, — твердо сказал он и положил руку Дину на колено. Вдруг стало очень горячо, будто до кожи дотронулись раскаленным железом. — Я решил, что останусь с вами. С тобой. Ты не умрешь в одиночестве, Дин. — Я не собираюсь умирать. Звуки льющейся воды прекратились, и из ванной комнаты донеслась тихая ругань Сэма. Дин вылез из-под одеяла, скинув ладонь Каса, и встал с кровати. Он только сейчас понял, что произошло: одно из немногих любимых занятий в его жизни теперь потеряло смысл. Он больше не будет чувствовать вкус сочной котлеты в любимом бургере, сладость сахарной глазури на пончике, кислые мармеладные червячки будут казаться обычной резиной. Его вкусовые рецепторы перестали функционировать. Чтобы убедиться, он подошел к столу, на котором стоял пакет из магазина. Дин достал наугад шоколадный батончик, торопливо разорвал его и откусил сразу половину. Шоколад таял на его языке, но с таким же успехом это мог быть пластилин — привычной приятной сладости не ощущалось. — Твою мать! — Дин швырнул батончик в сторону. — Этот ублюдок посягнул на святое. Да, я про твоего отца! Кас, на удивление, промолчал. Он всегда был погружен в свои мысли, но сейчас вообще витал где-то на ангельских облаках. И его обещания не бросать Дина во время смерти… Он будто знал больше, чем говорил. — Дин, это только начало, — сказал Кас наконец. — Я думаю, что люди будут лишаться всех чувств по очереди. То, что произошло с вами, произошло со всей планетой. Можешь себе представить, что происходит на улицах? — Сказать тебе честно? Мне плевать на остальных, — раздраженно отозвался Дин. — Я бы съел какой-нибудь огромный стейк и поднял себе настроение, но сам понимаешь. Что у нас там на очереди? — Я говорил, что больше не слышу, о чем говорят ангелы. Кас стоял рядом и внимательно наблюдал за ним. Дина раздражала такая опека: кем он себя возомнил? Ему не нужна была мамочка. Сэм вышел из душа с полотенцем на бедрах, он смыл с себя кетчуп и остатки еды, но все еще выглядел паршиво. — Поспи, пока можешь, — бросил ему Дин. — А я пойду в душ. — Ты все еще приятно пахнешь, — сказал Кас невпопад. Кожа на его шее была чистой, ни царапины. Но Дин помнил, с каким наслаждением вгрызался в нее. Его кожа была соленой, и это последний вкус, который он ощутил. А еще Дин помнил, с какой силой Кас прижимал его к себе, и от этого воспоминания мурашки на коже превращались в неуправляемый табун. Ничего не ответив, Дин скрылся за дверь ванной комнаты.3.
Кас сдержал свое обещание и действительно больше их не покидал. Каждый раз, когда Дин вел Импалу и смотрел в зеркало дальнего вида, то видел ангела на заднем сидении. Это было непривычно, но успокаивало. В какой-то момент (Дин и сам не помнил, когда это произошло) Кас стал входить в число тех людей, которых было важно видеть рядом. А когда-то в этом списке были только Сэмми с отцом — времена менялись. Они ехали несколько часов, дорога была пустынная и удаленная от людей. В какое окно ни посмотри — вокруг деревья, дырявящие верхушками безоблачное небо. В них все оттенки зеленого: от светлых, почти прозрачных листьев до темного мха. А за ними — темнота. — Бобби сказал, где этот вендиго обитает? — спросил Сэм. — Да, у меня есть координаты. Эта тварь поселилась в лесу пару недель назад. — Неужели нормальное дело. Сэм довольно улыбнулся. Без охоты они оба засыхали. Дин был уверен, что ровно как ему уничтожение всяких тварей помогало отвлечься от воспоминаний про каникулы в аду, так же и Сэм дышал свободно, когда убивал демонов, а не пил их кровь. Наверняка он скучал по своей суперсиле — зачем нужны все эти обряды изгнания, когда ты можешь отправить черноглазого ублюдка восвояси буквально силой мысли? Но нужна ли способность такой ценой? — Кас, разве Бог не должен переживать, что лишает праведных людей нормальной жизни наряду с грешниками? — спросил Дин. — Не очень похоже на мудрый и справедливый поступок. — Всемирный потоп тебе о чем-нибудь говорит? — усмехнулся Сэм. — Каждой твари по паре, ага. — Помню те времена, — отозвался Кас. — Сколько воды утекло, — хохотнул Дин. Но его шутку никто не оценил. — И кто у нас в этот раз будет Ноем? — уточнил Сэм. Кас не ответил. Но Дин и так знал, что в этот раз Господь не верил в спасение человечества, он просто решил очистить планету от греха одним махом. Перетравить всех тараканов, чтобы потом собрать их мертвые тушки и сгрести в мусорный бак. — А тогда ты тоже сидел в пассажирской каюте ковчега? — поинтересовался Дин. Он часто забывал, что Кас настолько древний. Подобные вещи вообще-то довольно сложно вообразить, когда твой век так смехотворно мал. — Нет, ангелы довольно редко привязываются к людям, — ответил Кас спустя несколько минут тишины. — Это против нашей природы, мы посланники Божьей воли и стражи Земного гарнизона. — Увидел Винчестеров — и не смог устоять? — усмехнулся Дин. — Я вытащил тебя из ада. И чувствую за тебя ответственность, — серьезно ответил Кас и поспешно добавил: — За Сэма тоже. — Спасибо, что все еще помните обо мне, — фыркнул тот. Кас действительно часто спасал их задницы. Иногда казалось, что стоит только подумать об ангеле, и тот уже появляется буквально из ниоткуда. Дин счел закономерным, что именно Кас был с ним в тот момент, когда он больше всего боялся смерти и одиночества. С братом все казалось иначе: пусть они и провели вместе практически всю жизнь, но Дин чувствовал, что должен защищать Сэма и заботиться о нем. Потому что больше некому, потому что он обещал отцу, потому что он старше, а семья — святое. От того и было так непривычно, что теперь он сам оказался в роли спасенного. Лес встретил их неприветливым гулом ветра. Они брели по заросшей тропе, лавируя между колючими кустарниками и спотыкаясь о торчащие из-под земли толстые корни. Деревья вокруг поросли мягким мхом, сухие ветви неприятно хрустели под ногами. Сэм шел чуть поодаль, сверяясь с картой. Они уже знали, что нужно делать с вендиго, это будет легким делом. — Здесь пахнет травой, — сказал вдруг Кас. — И сырой землей. Это приятные запахи. Дин усмехнулся. — Будешь описывать мне, что чувствует твое ангельское чутье? — Я бы мог. Мне жаль, что ты не можешь это почувствовать. Интересно, был ли кто-нибудь из живущих людей удостоен такой чести от посланников небес? В глубине души Дин, конечно, понимал, что между Сэмом и Касом нет такой связи, как между ними двумя. Было ли это потому, что спасение из ада оказало влияние на них двоих, или причина крылась в чем-то другом? Дин не особо любил рефлексию и внутренние монологи. И просто позволял вещам происходить. — Где-то здесь растет клевер, я чувствую его аромат, — продолжил Кас. — Мне кажется, я уже начинаю забывать, — признался Дин. — Не помню некоторые запахи. Почему Он выбрал такое наказание? Здесь, в лесу, было прохладно. Солнечные лучи едва пробивались сквозь густые ветви деревьев, накидывая паутинку света на мокрую после дождя землю. Где-то вдалеке звонко трещали сверчки. — Мне неизвестна воля Господа, — отозвался Кас. — Но во всем этом есть свой урок. Сначала люди горевали об утратах, о самых болезненных воспоминаниях, а после потеряли обоняние. Теперь многие воспоминания им недоступны. Знаешь, я ведь до сих пор помню запах грозы в тот день, когда умер один из моих любимых братьев. — Тебе бы книги писать, — ухмыльнулся Дин. — После люди впали в ужас. По всей планете пронеслось цунами страха, вытаскивая из глубин человеческой души самые потаенные секреты. Вслед за неутоляемым голодом люди потеряли способность чувствовать вкус. Это кажется мелочью, но люди не смогли оправиться от такого удара. Весь мир в панике. Вероятно, им еще повезло знать правду. Что думают остальные? Что это смертельный вирус или атака инопланетян? Дин не был уверен, что люди могли сделать правильные выводы, если даже не понимали, за что расплачиваются. — Ты знаешь, я ведь думал, что у Бога нет чувства юмора, но, похоже, он знатно повеселился. Недалеко от трикстера ушел, — заметил он. Кас остановился, придерживая колючую ветвь и пропуская Дина вперед. — Это не шутки, Дин. И мне жаль, что я не могу никак вам помочь. — Ты не всесилен. А Бобби уже ищет варианты решения проблемы. Не стоит его недооценивать, он кому угодно нос утрет. Тропа сужалась. Где-то там должна быть берлога вендиго. В этой части леса было тихо, будто кто-то отключил звук, и потому каждый шаг казался неестественно громким. Дин осторожно ступал на землю, стараясь избегать сухой листвы, Сэм замер у одного из деревьев в ожидании. — Мамочка, ты где? — донесся до них звонкий детский голос. Они молча переглянулись — вендиго был хорош в подделке голосов. Дин достал из рюкзака коктейли Молотова и передал их Сэму и Касу. Последний удивленно поднял брови, но отказываться не стал. — Мамочка, мне страшно! Сэм жестом поманил их за собой, пробираясь сквозь кустарники вперед, на звуки детского голоса. Дин шел следом, вглядываясь в лесной сумрак. Солнце убегало за горизонт, не желая содействовать в борьбе с нечистью, а потому видимость с каждой минутой становилась все хуже. Лес замер, словно пытаясь помочь вендиго засечь своих жертв: был слышен, кажется, любой неосторожный вздох. Вечерняя прохлада мягко опускалась на плечи. Дин ненароком наступил Сэму на ботинок, и тот резко обернулся: — Да какого черта? Ты можешь ходить нормально? — заорал он. — Замолчи, кретин, — зашипел Дин. — Тварь нас услышит. — Да мне плевать! — надрывался Сэм. — Почему ты снова командуешь? Мне надоело! Он швырнул коктейль в сторону, и тот взорвался, окутывая пламенем сухую листву. Кас приблизился к ним, глядя на братьев с недоумением, но не спешил встревать. А Дин чувствовал, как внутри вскипает ярость. Его брат — законченный придурок, из-за которого дело будет провалено. И почему только он не мог быть нормальным? — Заткнись, Сэм, — Дин понизил голос. — Если тебе что-то не нравится — убирайся. Можешь снова сойтись с каким-нибудь демоном. Они ведь тебе дороже брата, да? — По крайней мере, они действительно ценят меня, а не пытаются командовать! — возмутился Сэм. Кас встал между ними, пытаясь отнять у Дина коктейль Молотова. Детский смех раздался совсем неподалеку от них, кажется, в нескольких метрах. И свет пропал, уступая место тьме, — ночь наступила слишком быстро. — Прошу вас, успокойтесь. — Да иди ты к черту, Кас! — оттолкнул его Сэм. — Вали на свои небеса, раз не можешь нам помочь. Хочешь позлорадствовать, да? — Вы оба — два кретина! — заорал Дин. — Вы все испортили, — он повернулся к Касу. — Я был бы рад, если бы ты не спасал меня, и я ненавижу тебя за то, что ты это сделал! — О, а как я был бы рад! — встрял Сэм. И с размаху пнул ствол дерева, а потом снова и снова, и сверху на них троих посыпались листья и тоненькие веточки. Дин врезал Сэму по лицу — кажется, попал по скуле. Потом ударил в живот и повалил на землю. Кас пытался оттащить его, но ярость была слишком сильна. Хотелось сломать Сэму все кости, стереть их в труху, выбить зубы и разбить череп о землю. А потом оборвать чертовому ангелу его невидимые крылья, чтобы он остался гнить вместе с ними на этой грешной земле, которую оставил даже Господь. Чья-то тень промелькнула за деревьями. И громкий рык разнесся по лесу, эхом отдаваясь в темной глуши. — Вендиго, — нахмурился Кас, отпуская Дина. Тот швырнул коктейль Молотова в приближающегося с невероятной скоростью монстра, но не попал. Вспышка осветила на миг уродливое лицо вендиго, его звериный оскал, но тот мгновенно исчез в темноте деревьев. Зато Сэм не промазал — со всей силы он ударил Дина в живот, тот мгновенно согнулся пополам, чувствуя тупую боль. Сейчас он придет в себя и оторвет этому паршивцу голову. А потом уничтожит эту тварь. И до Каса доберется. Этой ярости, которая кипела в его крови, хватит на всех ублюдков этой планеты. Сэм снова ударил его, на этот раз отвесив сильный пинок. — Сэм, прекрати! — крикнул Кас. Рычание раздалось совсем близко, и Сэм отступил. Превозмогая боль, Дин выпрямился и достал серебряный нож. Он огляделся: мрачные тени обступили их со всех сторон, не единого проблеска света — только догорали сухие листья неподалеку от них, и белесый дым тонкой полоской струился в небо. В кустах промелькнула тень. Дин прыгнул наугад, замахнувшись ножом, и почувствовал, как лезвие проникает под кожу монстра. Кас оказался рядом — он оторвал вендиго голову одними руками, разбрызгав вокруг неестественно темную кровь, а потом заставил ее вспыхнуть. Дин снова и снова вонзал нож в мертвое тело, чувствуя удовлетворение и возрастающую ярость. Сейчас бы он был прекрасным мучителем для своих жертв в аду: хлестал раскаленными плетьми израненную кожу до тех пор, пока не кровь не затопит все вокруг, а тело не превратиться в лохмотья. Он бы растворялся в криках своих жертв и чувствовал сладкое удовлетворение. Удар. Еще удар. Тело вендиго превратилось в решето от его ножа. — Дин. Кас оказался за его спиной. Но Дин не хотел отвлекаться, слишком много злобы было внутри, чтобы перестать лупить это кровавое месиво. — Он мертв, Дин. Кас потянул его на себя, и Дин поднялся на ноги, чувствуя бессилие. Его руки, футболка, кожаная куртка — все было в вязкой крови монстра. Дрожащими пальцами он кинул клинок на землю, и схватил Каса за руку — ему нужна была опора, чтобы вернуться в реальность. — Все хорошо, Дин. А потом наступила тишина. Слишком неестественная, словно все вокруг исчезло, оставив только вакуум. Исчезли птицы, ветер больше не шелестел листьями, Сэм не пинал куст, не трещала в огне сгорающая голова вендиго. Кас шевелил губами, но не произносил ни слова. И Дин закричал. Кас смотрел на него настороженно, но не отпускал своей руки, сжимая дрожащую окровавленную ладонь. Но Дин не слышал себя, хотя и чувствовал, как попытки докричаться до собственного слуха раздирали его горло. Коктейли Молотова оглушили его? Он отдернул руку и повернулся к Сэму. Тот сидел на земле и держался за уши, смешно открывая рот. Беззвучно, словно рыба в аквариуме, и с таким же глупым выражением лица. Это было следующее чувство, которое они потеряли. Больше никакого рока в машине, никаких гитарных соло, пробирающих до глубины души, скрипа тормозов и мерного урчания машины. Те звуки, что были с ним на протяжении жизни — усыпляющая дробь дождя по крыше, хруст свежего, только выпавшего снега под ногами, мерный треск костра и уханье совы в ночном лесу — теперь их не стало. Но самое главное, он больше не сможет услышать близких для него людей. Сонный и ворчливый голос Сэмми. Грубый голос Бобби. Хриплый голос Каса. Он был последним, что Дину довелось услышать. Он подошел к Сэму, протянул ему руку и помог встать с земли. Тот был растерян и напуган, что-то говорил — прочитать по губам его слова не удавалось. Ночной лес стал совсем неприятным, немота придавала ему образ кошмара из сновидений. Причудливые тени от огня танцевали свой безумный танец, на небе не было видно звезд. Уже ничего нельзя было исправить: тут не поможет ни ангельская сила, ни знания Бобби, ни чудо. Дин достал из рюкзака фонарик и пошел к машине, не обращая внимания на Каса — тот пытался привлечь его внимание, отчаянно жестикулируя. Он шел по узкой лесной тропе и не знал, идет он один или Сэм и Кас идут за ним. Дин не стал оборачиваться. Импала тускло блестела в лунном свете. Дин сел в машину, отчаянно пытаясь избавиться от ощущения абсурдности происходящего. Ему было страшно, и он злился. — Теперь ты доволен, сукин сын? — заорал он, лупя руками по рулю. — Надеюсь, ты хорошо там развлекаешься! Ублюдок! Дин колотил руками по машине, чувствуя, как боль растекается по ладоням, но не слыша даже своего собственного крика. Краем глаза он заметил движение сбоку: это Кас сел на переднее сидение рядом с ним. Обернувшись, Дин увидел Сэма. Тот был подавленными и поникшим, смотрел в окно и шевелил губами. Дину безумно хотелось услышать, что говорит его брат, поддержать его. Сэмми, все будет хорошо, все будет хорошо… К горлу снова подступал яростный крик. Глубоко вздохнув, Дин завел машину и выехал на дорогу. Полная луна глядела на Импалу своим желтым глазом, безмолвно укоряя зрачками-кратерами. Дорога петляла и вилась змеей, все движения совершались словно на автомате — Дин не следил за дорогой, не смотрел на Каса, не поворачивался к Сэму. В какой-то момент связь с реальностью пропала. Существует ли он вообще на самом деле? Дин перевел взгляд с дороги на руль и увидел засохшую кровь на руках. В голове замелькали воспоминания о том, как он бездумно надругался над уже умершим монстром, и от них на душе стало очень неприятно. — То, что я тебе говорил, — начал Дин, не сводя глаз с дороги, — это неправда. Я так не думаю. Смотреть на реакцию Каса не хотелось, поэтому он просто продолжал свою исповедь. — Я ненавижу себя за то, что делал в аду. Но я благодарен тебе за спасение. Было странно говорить и не слышать своих слов. Произнес ли он их вслух или это просто плод его больного воображения? Может, он давно мертв, и происходящий с ним ад — это происки Люцифера? Дорога вывела их в город, и увиденное напоминало Апокалипсис: перевернутые машины, разбитые стекла витрин, догорающие мусорные баки и лежащие на асфальте тела. Дин понял: приступы гнева застали всех одновременно. Он замедлил движение, чтобы ненароком не наехать на лежащее тело. Сэм приподнялся на сидении и смотрел в окно — в его глазах отражался дикий ужас улиц. Хаос поглотил планету. Происходящее напоминало сон, но было до безобразия реальным. Он ехал в полной тишине, пока за окном горели машины и бегали обезумевшие люди. Дин затормозил у мотеля, где они остановились — вокруг были гора мусора и осколки. Зачем он сюда приехал? В этом мире больше не осталось безопасного места. Он увидел в боковом зеркале, как Сэм покинул машину, но сам остался на месте. Нужно было принять душ, смыть с себя кровь вендиго, написать Бобби — узнать, все ли с ним в порядке. Нужно было продолжать жить обычной жизнью, потому что Дин понимал, вскоре у него не останется и этого. Он почувствовал теплое прикосновение — Кас аккуратно дотронулся до его ладони. Способность осязать все еще осталась с ним и, вероятно, из-за потери других чувств все воспринималось острее. Дин опустил глаза: их окровавленные руки, соединенные друг с другом, смотрелись слишком странно и неправильно. Какие границы были у их… дружбы? Там, за окном, сгорали новые Содом и Гоморра, а он сидел в своей Импале и держал ангела за руку. Кас сжал его ладонь, и Дин повернулся к нему. — Что нам делать дальше? Он не был уверен, что говорит с достаточной громкостью, чтобы быть услышанным. Кас слабо покачал головой. — Скучаю по той жизни, где главной проблемой был Люцифер, — горько усмехнулся Дин. Вместо ответа Кас приблизился к нему и замер в нескольких сантиметрах от лица. Дин чувствовал его горячее дыхание на своей коже. — Кас?.. Мысли превратились в цветной калейдоскоп — будто мало было того, что творилось вокруг, чтобы он окончательно сошел с ума. Кас вздрогнул и повернулся в сторону, краем глаза Дин заметил, что в ста метрах от них взорвалась машина — мощная беззвучная вспышка света. Весь мир горел в огне, ад спустился на землю, вот только Дин больше не стоял с плетью в руках. Теперь он был связан и беззащитен, а демоны выжигали на его теле свои причудливые узоры.4.
Когда Бобби не ответил на сообщение и на второй день, было решено отправиться к нему, в Южную Дакоту. Дин не позволил Касу садиться за руль: пусть тот и был единственным слышащим среди них, но водил наверняка ужасно. Нельзя было подвергать его малышку таким мучениям — слишком сильно он любил свою Импалу. Да и приятная вибрация от мотора помогала представить, что он слышит гудение двигателя. Кас снова сел на переднем сидении, чтобы в случае чего быстрее среагировать на опасность. Сэм на заднем читал книги, теперь его не отвлекал никакой шум — Дин мог включать музыку с любой громкостью. — Посмотри, как нам быстрее доехать, — попросил он Каса, выруливая на главную дорогу. Тот покорно взял карты и принялся изучать маршрут. Дин думал, что выполнить свое обещание Касу будет куда проще, чем казалось. Неизвестно, что случится дальше: все люди просто потеряют зрение или на планету сразу выпадет дождь из раскаленной лавы? — Ловко отец избавил тебя от необходимости нянчиться с братьями Винчестерами, а? — усмехнулся Дин. Он боялся, что разучится произносить слова, а потому говорил без умолку все, что приходило на ум. Каково, интересно, было Касу слушать весь их поток сознания? Краем глаза он замечал, что Сэмми тоже шевелит губами, когда глядит в окно или читает книгу. От мыслей Дина отвлекла помятая салфетка с корявыми буквами. «Вы никогда не были для меня обузой. Я рад проводить с тобой время» Общаться с Касом с помощью переписки было странно. Во-первых, у ангела был отвратительный почерк — наверняка на небесах не проводят диктанты. Дин хмыкнул, представив примерного ученика Кастиэля за школьной партой. Во-вторых, это напоминало ему общение двух влюбленных школьников. Что было, конечно же, совсем не в его стиле. Спустя пару дней после потери слуха Дин смог смириться с новой жизнью. Он ел безвкусные бургеры, мысленно напевал себе любимые песни Металлики, боясь позабыть слова. Говорил с Сэмом и Касом, не ожидая получить от них ответ. Наверное, он мог бы научится охотиться и без слуха — пару раз они с Сэмом потренировались, это было странно, но терпимо. Интересно, все эти твари теперь тоже не слышат ни звука? — Если бы мы с тобой встретились раньше, я бы научил тебя развлекаться, — Дин повернулся к Касу. — В постоянном ожидании конца света как-то не до того было, сам понимаешь. Мы бы так оторвались, что тебя на небеса обратно не взяли. Было бы интересно наблюдать за очеловечиванием Каса. Он уже перенимал некоторые повадки у него и Сэма. Хороший бы из него получился завсегдатай баров и пабов? Иногда Дину казалось, что ему попался слишком уж правильный ангел. С другой стороны, это было платой за служение светлой стороне. В груди вдруг неприятно заныло от утраченных возможностей. — Ладно, чего мы в тишине едем, да? Послушай вот это. Дин хотел было включить «Highway to hell», но решил, что Кас не оценит юмора. Выбрав «Babe, I'm Gonna Leave You», он сделал громче, надеясь хотя бы почувствовать вибрацию музыки пальцами. Дин с удовольствием бы подпел, так фальшиво, как только можно, — Сэма всегда раздражали такие кривляния. Но он не слышал музыки, а потому мог петь ее только в своей голове. Они подъезжали к городу, бескрайние поля с рыжими колосьями сменились на редкие низенькие домики. Солнце мягко опускалось к горизонту, окрашивая небосвод в нежные сиреневые цвета. Здесь было уютно, словно Апокалипсис еще не добрался до этих краев. «Это грустная песня» — Ничего ты не понимаешь, — Дин отмахнулся от записки. Надо было все-таки включить про дорогу в Ад. Увидев впереди странное столпотворение, Дин остановил машину. — Ты слышишь что-нибудь? — он повернулся к Касу. — Что там происходит? «Ничего плохого» Сэм снова поднялся на сидении и посмотрел в окно, а потом уставился на Дина. — Не смотри на меня, я не знаю, что там происходит. Он зашевелил губами в ответ, но Дин не смог ничего разобрать. Да и неважно. Объехать эту толпу было нельзя, поэтому пришлось припарковаться у обочины и вылезти из машины. То, что эти люди не пытались друг друга убить, уже было огромным плюсом. И неслыханной роскошью в эти дни. Сэм вылез из машины, Дин и Кас последовали за ним. Приблизившись к толпе, они с удивлением отметили, что те… смеялись. Стояли, запрокинув головы, или обнимали друг друга. Взгляды их были переполнены любовью. — Сектанты, — пробормотал Дин, остановившись около них. И увидел, что Кас покачал головой. Он внимательно наблюдал за людьми и хмурился, словно понимал что-то, чего не понимают остальные. Дин посмотрел на небо и сделал глубокий вдох: здесь было тепло, уходящее солнце ласково касалось его лица, свежий ветер дарил приятную прохладу. Счастье текло у него под кожей, переполняло его и просилось наружу. Такое чувство невозможно хранить внутри, им необходимо делится. Дина переполняла благодарность. Он жив, с ним его самые близкие люди, этот день — наверное, лучший день за долгие годы. Впервые Дин смог понять: важно, что ты имеешь, а не чего у тебя нет. Он чувствовал признательность Господу, который раскрыл ему глаза. Эйфория накрывала Дина с головой, и желание ощутить рядом чужое тепло вдруг стало невыносимым. — Сэмми? Он увидел, что брат замер с довольным лицом и посмотрел на небо, а после закрыл глаза. Высокий и нескладный, со взъерошенными волосами и серьезным взглядом. Дин вдруг остро ощутил, как сильно он привязан к младшему брату, как дороги ему общие воспоминания, как он ценит ту нерушимую связь, что всегда была между ними. Дин обнял Сэма, сжимая его в своих объятиях, и почувствовал, как брат обнимает его в ответ. Блаженство растекалось по его телу: такие ощущения может подарить только родной человек рядом. Семья всегда была его высшей ценностью, святым граалем и единственным, что давало ему силы оставаться самим собой. Отпустив брата, Дин обернулся. Кас стоял рядом с ними и с горечью наблюдал за происходящим, даже не пытаясь приобщиться к всеобщему блаженству. Одинокий и печальный, он и сейчас сильно отличался от людей. Дин вдруг ощутил такой сильный прилив чувств, что его нельзя было передать словами. Да и нужно ли? Разве не для того Бог отнял у них все, чтобы позволить почувствовать самое важное? Он сделал несколько шагов и остановился напротив. Кас вытащил его из самого худшего места в мире, появлялся по первому зову, исцелял, спасал жизнь и был его личным ангелом-хранителем практически с первых дней их знакомства. Последний вкус, который ощутил Дин, был вкус его кожи. Последний звук, который он услышал, — голос Каса. Дин хотел поделиться той признательностью, что поглотила его с головой, и сжал Каса в объятиях. И это было самым приятным ощущением за долгое время. — Я счастлив, — пробормотал он, утыкаясь носом в воротник песочного плаща Каса. — Я никогда не было так счастлив. Сэм присоединился к толпе, по его щекам текли слезы счастья, а сам он улыбался — когда Дин вообще видел его таким? Все их пути вели именно сюда. В точку наивысшего блаженства. Кас крепко обнимал его, прижимая к себе. Возможность дарить свое тепло и ощущать тепло близкого человека рядом казалась Дину чудом сбывшейся мечтой. Ведь можно было не опасаться за свою жизнь, за жизни других людей. Не чувствовать обиды и зла — прощение оказалось таким приятным и освобождающим чувством. И когда все лишние чувства исчезали, оставалось главное. Тонуть в эйфории. Ощущать, как теплые ладони гладят твое лицо. Растворяться в объятиях. Дин почувствовал, как Кас дотронулся мягкими губами до его губ. И сгустилась тьма.