My life is empty without you.

— У тебя какие-то проблемы дома? — поинтересовался Кинг, лежа на диванчике в гостиной. Он поглаживал рыжего щенка, который приютился на вздымающемся из-за дыхания животе. Сам же подложил подушку, свернув надвое, чтобы было удобнее, под голову. Альфа улыбнулся, смотря на «телячьи нежности», и подсел рядом. — С отцом поругались. Обычное дело, — Рам отвернулся к окну, разглядывая серое небо и пытаясь собрать мысли воедино. На уме крутилось столько всего, что он не знал с чего бы начать. Ссора с отцом давно вышла из головы. Ещё пару дней назад. Было ожидаемо, что старший альфа не позвонит сыну. У отца было негласное правило «никогда не извиняться, даже если виноват». Рам тоже не хотел звонить.       Игра в молчанку продолжалось до тех пор, пока не начиналась новая порция обмена колкостями при следующей встрече. Так затевался очередной спор, не успевши закончиться предыдущий.       Безупречные идиллические отношения отца и сына — это не про них.       В воспитании сына альфа использовал только «кнут», считая «пряник» мягкотелостью и слабохарактерностью родителя. Но родителей не выбирают, как и их характер. Нужно терпеть и мириться с постоянным недовольством и упрёками. Либо сбежать. Да, сбежать куда подальше. Лучше сразу в другую страну — чтобы наверняка. Разговоры не помогут. Думаете, Рам не пробовал? Без толку что-то доказывать, когда человек упёртой стеной настаивает на своём.       И, когда отец упомянул плохим словом Кинга, у Рама обида встала комом в горле. Несправедливо. Сам выбирался из дерьма, живя до момента средне, ниже среднего, а как взобрался на вершину, так королём мира себя почувствовал. Противно.       Рам благодарен за разрешение перекантоваться у омеги пару дней. Было необычно засыпать и просыпаться вместе, ранним утром завтракать за одним столом, а потом так же идти вместе в университет. Но эти моменты сблизили их. Они вместе ходили в ближайший парк гулять со щенком. Сводили его даже к ветеринару, поставить нужные прививки. Рыжик дёргался, пытаясь вырваться из рук альфы, не понимал, что с ним сейчас будут делать. Кинг успокаивающе гладил его шёрстку, обводя пальчиком белое пятнышко на головке, пока ветеринар резко и безболезненно ставил укол. После процедур щенок вцепился коготками в рубашку Рама и так и не отлипал по пути до дома.       Рам был доволен, замечая, как омега сближается с комочком, и как этот комочек начинает ластиться к омежьим ногам, как только видит Кинга на горизонте. Он привык. Привык за такое ничтожное время видеть Кинга утром, как только открывал глаза из-за яркого света, пробирающегося через прозрачные тюли. Привык проводить с ним почти весь день, не считая занятий в университете, и засыпать, чувствуя жасминовый аромат с кислинкой. Ненавязчивый, забирающийся в лёгкие и устраивающий внутри альфы «американские горки». Любимым запахом невозможно надышаться. Его невозможно забыть. Необходимо его ощущать всегда и везде.       Один раз Рам с Кингом проспали первую пару. Это случилось совершенно случайно. Будильник странным образом не сработал, обычно работавший как надо, просто не зазвенел. Альфе и омеге пришлось второпях одеваться и уходить, не позавтракав. Покормить щенка хоть успели, и то хорошо.       Вспоминать паникующего, бегающего из комнаты в комнату Кинга было одно удовольствие. Взлохмаченный омега носился туда-обратно, а за ним, как за хвостиком, таскался щенок, заинтересованно наблюдая и виляя коротеньким хвостиком. Альфа также натягивал на себя брюки впопыхах, заодно кидая в сумку приготовленные с вечера тетради, и ненадолго замирая, видя эту до жути милую картину.       По вечерам же, под надзором Кинга и его помощника Чина, так он назвал щенка, которого категорически перехотел кому-либо отдавать, вместе с омегой Рам готовился к предстоящим тестам, которые уже были не за горами. Он решил оставить его с условием, если альфа будет помогать с уходом за животным. Но это был лишь предлог.       Кингу нравился Чин. Он спокойный, где попало, не гадит, даже в горшки с цветами не лезет! Просто нюхает и обходит их стороной, будто знает, что может получить от хозяина.       Кингу нравилось жить с Рамом. Он спокойный, как Чин, не раздражает, за собой всё убирает и даже готовит! А омега думал, что Рам, будучи с рождения с золотой ложкой во рту, привык, что за него всё уберут и подотрут.       Первое впечатление действительно обманчиво. В этом Кинг убедился дважды, услышав о трудностях с отцом из уст самого альфы. Он не знал, что сказать, когда Рам расчувствовавшись от накопившихся, переполняющих его, как вода, эмоций начал плакать. Он не знал, что мог бы сказать, чтобы утешить, он просто погладил его по голове дрожащей рукой.       Омега не знал, что такое ссориться с родителями. Отец всегда помогал в учёбе и возил покататься на аттракционах в тихую от матери. Она, конечно, злилась, что они уходили без предупреждения, но успокаивалась, когда видела в руках отца очередной подарок. Букет недавно срезанных цветов или красиво упакованное пирожное, и мама прощала всё, сквозь улыбку целовала в щёку мужа и маленького омежку. А потом успокаивала Камфу, которая, приходя со школы, лезла в материнские объятия, чтобы также получить очередной поцелуй в пухленькую щёку. Отец трепал мягкие густые волосы старшей сестры со смехом, обещая на выходных пойти всем вместе.       Кинг не помнил, чтобы в их семье происходили серьёзные ссоры. Ссоры, доходящие до криков и драк. Такого никогда не было. Если и были конфликты — проходили почти бесследно. Обычно Камфа дулась на родителей за какие-нибудь пустяки: «Кинга любят больше» или «Кингу больше позволяют». Это была детская ревность. На ней всё и заканчивалось. Когда дети выросли, обиды сестры прекратились вовсе. Видимо, Камфа поняла, что ревность была беспричинной. Родители не могут любить одного ребёнка больше другого. Они оба родные. Свои. Просто проявлять эту самую любовь могут по-разному.       Маленького омегу часто возили к бабушке. Особенно летом. Летом, когда было тепло и всё вокруг приобретало краски. Распускались красивые пахучие цветы и доносились весёлые крики радующейся долгожданным каникулам ребятни.       Кингу нравилось у бабушки. В её доме всегда было уютно, пахло вкусно сладкой выпечкой и травами, которые она собирала для заварки чая. Внуков привозили не часто, так как бабушка жила далеко за городом, не желая переезжать из родной деревни и оставлять свой сад и огород, поэтому всегда искренне радовалась, когда слышала родные голоса, доносящиеся возле калитки. Омега поднимал свою маленькую, специально для Кинга купленную лейку и помогал поливать растения в бабушкином огромном саду. Сад был действительно огромен. И не из-за того что Кинг был такой маленький — просто бабушка любила цветы, как своих детей. Иногда она их так и называла — «мои дети» и смеялась с реакции внука. Именно она приучила Кинга любви к растениям и цветам, играя с ним в игру. Она показывала пальцем на цветок и говорила его название, а омежка без труда запоминал. Когда Кинг видел знакомый цветок, в голове уже крутилось его «имя», и омега гордо выдавал его на выдохе, получая такое же гордое «молодец» от бабушки. К сожалению, после смерти родителей, Кинг больше не навещал её, но часто звонил. Ему было трудно, и бабушка лучше всех понимала его. Он, можно сказать, своими глазами застал смерть родителей. И врагу не пожелаешь. Один раз она навестила внука, привезла саженцы адениума, цветка, который больше всего любил Кинг и разных овощей со своего огорода.       Да, любовь у омеги к растениям осталась. Можно не гадать, а просто посмотреть квартиру, сейчас уставленную разных размеров горшками, вазами и висящими в ряд кашпо. Настоящие джунгли. Не хватает только щебетания птиц на фоне. — Всё наладится, вот увидишь.       Омега улыбающимися глазами смотрел на Рама, утверждая, что всё будет хорошо. И Рам верил. Верил, что у них всё обязательно будет хорошо.

***

      Кинг шёл по срезанному пути до университета, не слыша звонкое утреннее пение птиц из-за воткнутых наушников, откуда играла ритмичная песня. Свежий ветерок и призрачный ментоловый аромат, приклеившийся к омеге, видимо из-за сожительства с Рамом, придавали уверенности, что день обещает быть не плохим, и рассеивали волнение, даже если сегодня были назначены экзамены. Каждый раз, будь даже тренировочный тест, омега заранее натачивал около пяти карандашей, кладя их в пенал, и столько же ручек, чтобы наверняка. Кинг не понаслышке знал, как на важном моменте может закончиться паста или в ненужное мгновение сломаться карандаш. Когда на прошлом экзамене его обе ручки вышли из строя, он пообещал себе, что в следующий раз будет предусмотрительнее.       Дойдя до ворот школы, омега заметил компанию друзей, столпившуюся недалеко от каменных стен уже родного здания, и подбежал к ним. Фэн фотографировалась с Таем, а Ти, заметив друга молниеносно приблизился, прося проверить его знания, прогоняя по выученному материалу. Компания уместилась на лавочке во внутреннем дворике и все, включая Фэн, что было удивительно, начали повторять материал. Фэн не любила заучивать и повторять, на тестах всегда рассчитывая на удачу и свои знания. Одно из двух её реально спасало, ведь отрицательные оценки она не получала ещё ни разу. — А где Пи`Рам? — омега заметил, что альфы всё ещё не было и слегка напрягся, сжимая чужую тетрадь. — Это так важно? — нахохлился бета, забирая свою тетрадь из омежьих рук. — Ты мне её помял… — Прости, я случайно, — Кинг, зная, что Ти не любит, когда его вещи портят, начал извиняться. — Он был где-то в кампусе. Я его звала с нами, но он отказался. Сказал, что тогда не сможет сосредоточиться на конспектах, — пожала плечами Фэн.       Альфа заметил, как омега сразу же начал оглядываться по сторонам, пытаясь отыскать нужного ему человека. Сжалившись над Кингом и мысленно извиняясь перед Рамом, Тай тихонько шепнул, чтобы слышал только омега: — Если не подводит память, то в последний раз я его видел на заднем дворе, может он ещё там, как думаешь?       Омега, не дослушав, подскочил с места и умчался в неизвестном направлении, сказав лишь «Я в туалет, можете не ждать».       Коря себя за то, что бездумно рванул в поисках альфы, Кинг бродил по кампусу, тихо ругаясь про себя. Скоро должен начаться экзамен, а Рам как сквозь землю провалился, ни тут, ни там нет. А Кинг так хотел увидеть его, поговорить, пожелать удачи что-ли… — Эй, ты чего здесь забыл? — обернувшись на знакомый голос, омега заметил Рама, разложившего конспекты на самом дальнем столике. — Тебя искал. Как дома? — Нормально, — хмыкнув, альфа пристально смотрел на омегу, подсевшего напротив, изучая каждую деталь на лице. Будто за всё время совместного проживания не успел насмотреться. — Выглядишь отдохнувшим, — Рам провёл рукой по волосам, приглаживая сбившуюся прядь, и заправляя её за ушко, невесомо касаясь смуглой кожи.       Омега, смутившись от такого действия, устремил взгляд на стол, избегая смотреть собеседнику в глаза. — Хорошо высыпаюсь в последнее время.       Кинг и правда, хорошо спал. Особенно рядом с Рамом. Он не знал, была ли это заслуга «ловца снов», который красовался на шее альфы чёрными ровными линиями, магическим способом оберегая чужой сон. Или это была заслуга альфы, действующего на омегу, как крепкое снотворное, когда тот засыпал под боком. Запах свежей сырой травы и мяты успокаивал и заставлял погружаться в глубокий сон, чувствуя себя в тепле и безопасности. И каким разочарованием было для омеги, когда альфа известил о своём возвращении домой.       Рам не мог жить вечно у омеги, да и мать волновалась, прося скорее вернуться, названивая каждый божий день. Брат доставал постоянно своими расспросами «у кого живёшь» и «с кем это ты там разговариваешь». Как только выдался удачный момент — очередной отъезд отца в командировку, о котором сразу же оповестил младший сообщением, Рам двинулся домой, поблагодарив Кинга за гостеприимство.       Рам крепко сжал его в объятиях, не желая расставаться, и глубоко вдохнул чужой запах, наполнив лёгкие. Альфа жадно втянул воздух и жарко выдохнул в ухо, будто обнюхивая — от такого у омеги пробежали мурашки по спине. Отодвинувшись, Рам забрал с крючка ветровку и рюкзак, валявшийся возле двери. Дверь беззвучно закрылась, оставляя стоять Кинга в тишине возле порога.       Рам взглянул на часы и, заметив, что время уже подходит, начал складывать вещи. На экзамен опоздать даже троечник не решится. Опоздаешь — дополнительный вопрос к тесту в лучшем случае, в худшем — на пересдачу, но уже один на один и в устной форме. — Что? — Кинг уставился на растерянного парня, который что-то искал, шаря рукой на дне сумки, — Ты что-то потерял? — Карандаш… — Я могу свой дать, у меня их много, — омега достал свой набор хорошо подточенных карандашиков, являя их Раму. — Выбирай любой. — Это был карандаш на удачу. Мне его мама подарила специально для экзамена. Там было моё имя… — альфа грустно уставился на протянутые ему карандаши, понимая, что где-то лишился «своей удачи», либо кто-то забыл вернуть.       Кинг недолго думая, достал из кармана канцелярский нож, он ведь теперь предусмотрительный, и вырезал край деревянной оправы, не доходя до грифеля. На теперь светлом кусочке, омега написал чёрным маркером «удача для Рама» и протянул парню. — Подумаешь, карандаш на удачу потерял. Знаешь сколько у меня удачи? Я дарю её тебе. Альфа забрал протянутый карандаш, смотря на немного съехавшую надпись, а затем перевёл взгляд на Кинга. — Пойдём, а то точно опоздаем, — стараясь не показывать улыбки, Рам поторопил омегу и сунул карандаш в карман на груди, чтобы теперь уж точно не потерять дорогую для сердца вещь.