Nollie

      — Ты не правильно делаешь этот трюк, — слышит Джисон за спиной.       Он оборачивается с недовольным лицом и, возможно, не самым приветливым взглядом, мог бы помягче смотреть, но, по правде, он так умаялся за повторением одного и того же трюка, который никак не получался, что парень, потревоживший его, должен быть благодарен за вообще какую-то адекватную реакцию. Конечно же, незнакомец не знает, что должен его поблагодарить (а так хотелось бы), поэтому заочно бесит Хана своей улыбкой и до смешного глупой кепкой с единорогами, как он понял, из My Little Pony. Такая же была у его младшей сестры, а парень смахивал на ровесника.       На скейте у того яркая марка «HelloWood HW-B-504», так и кричащая, что Джисон неудачник по жизни, не то что в трюках. Скрыть свой простенький «Baker» от глаз парня с крутым скейтом не получится — он смотрит прямо в упор, ни шагу влево, ни шагу вправо — сразу расстрел. Парень вообще какой-то до безобразия клишированный скейтер из типичных подростковых сопливых дорам, которые смотрит его младшая сестра. Лицо смазливое (красивое очень), кепка набок, оверсайзная растянутая футболка с крутым рисунком, свободные спортивные штаны и, боже, кроссовки те самые, на которые Джисон месяцами смотрит на витрине магазина неподалёку.       — Хм, — всё, что может ответить Джисон этому парню. Желания разговаривать с ним нет, как и желания теперь учить дурацкий трюк, никак не поддающийся ему в практике.       Джисон подхватывает скейт, собирается уходить, но тормозит в тот момент, как сильная хватка останавливает его. Отчаянно хочется проехаться кулаком по лицу рыжего парня, так нагло схватившего его, вообще непонятно чего добивающегося от него. Тяжёлый вздох мешается с июльским воздухом и свежестью зелёной травы, источающей сладковатый запах. Ладонь Хана крепко сжимает деревянную основу скейтборда, спасающего лицо нового знакомого.       — Меня Эрик зовут, — «Имя идиотское, парень», — ты немного неправильно выполняешь движение в этом трюке.       Кто же знал, что для «Нолли» нужно щёлкнуть по носу доски с неудобной ноги и двинуться вперёд к обычной стойке. А ещё Джисон колени раньше времени согнул, потому и приземлялся неудачно болезненно. Эрик же показывает этот трюк ему несколько раз, почти разжёвывая каждое движение вплоть до мышц, которые надо напрячь именно в определённый момент, и Хан чувствует себя до невозможности глупым ребёнком, будто не может запомнить, что дважды два — четыре. Джисон подмечает, что его новый знакомый двигается так грациозно, профессионально и красиво, завораживающе, но, конечно, это с профессиональной точки зрения. Самого парня он никак не задел, вот ни капельки.       — Понял основу? Может, ещё раз повторить? — предлагает Эрик. Джисон смиряет нейтральным взглядом, будто он и так знал всё то, что ему рассказывали, и повторит это с первого раза.       Увы.       При первой же попытке Хан едва ли не падает лицом в идеально ровный асфальт, но вовремя выставляет руки вперёд, сдирая ладони в кровь, где мелкие чёрные частички асфальтной крошки и смолы врезались прямо в кожу, испещряя её непонятным узором. Эрик подъезжает моментально, берёт его ладонь, чтобы осмотреть, но Джисон вырывает руку, потому что не маленький — поболит и перестанет, а трюк сам себя не выполнит. У Хан Джисона в крови независимость и самостоятельность, выслушивать от кого-то советы — удар по собственному достоинству, однако, Эрика он послушал, потому что скейт у него известной дорогой марки, значит, как минимум опытный любитель.       — Ты щёлкнул раньше и вес неправильно перенес, — указывает на ошибки Эрик, пряча руки в карманы спортивных штанов. Козырёк кепки с разноцветными пони опускается ниже, закрывая взгляд, устремлённый в пыльный асфальт, на котором Джисон пролил свою кровь.       — А ты откуда знаешь? — как можно спокойнее спрашивает Хан. Но всё равно в голосе чувствуется необоснованная злоба и неприязнь. Эрик, зараза, красиво кривит рот в усмешке и щёлкает себя по козырьку кепки, приподнимая его.       — Вижу, — отвечает с тоном знатока. Вмазать бы. — Изначально левую ногу поставил чуть дальше центра доски, как итог: уже сместил центр тяжести, щёлкнул правой раньше, вывел левую ногу по шкурке за пределы деки, потому что поставил дальше центра, соответственно, не рассчитал длину и потерял опору — приземлился на руки.       Старший зубы стискивает, почти слышен скрежет, от правоты младшего. Всё до мелочей подметил, хотя, казалось бы, что там за эти три секунды высмотреть и проанализировать можно. Джисон подавляет желание вытереть ладони о потрёпанные джинсы — ткань кровью марать не хочется, как и задумываться о боли при постороннем человеке. Он подхватывает доску и вновь пытается повторить трюк, выходит ужасно позорно, настолько, что забросить это дело хочется. После энного раза Эрик, видимо, не выдерживает издевательства над скейтом и телом Джисона, подходит к нему, придерживает за предплечья, останавливая.       — Давай я тебе покажу кое-что.       И показывает наглядно, касаниями, как ноги поставить и мышцы напрячь, ведёт подушечками пальцев по джинсе, ощущается, будто по голой коже, разрядами тока прошибает. Джисон вообще не понимает, что происходит здесь, какого чёрта позволяет чужому парню себя трогать.       — Попробуй теперь, — улыбается широко. Хан слабо отвечает полуулыбкой.       Получается, не без мелких ошибок, но Джисон подлетает в воздух, выводит левую ногу по шкурке доски, придерживая её, и приземляется на землю, вовремя сгибая колени. Секундное осознание проделанной работы и скейт площадку оглушает звонкий вскрик «ура», от которого у Эрика могли бы завернуться уши в трубочку, но парень только смущённо улыбался, отводя взгляд куда-то в сторону.       — Спасибо тебе, — благодарит Джисон. И не было будто неприязни к Эрику. — И… меня Джисон зовут.

***

      У Джисона нездоровая любовь к длинным шортам и катанию на скейтборде, что вкупе создаёт достаточно болезненные проблемы в виде содранных коленей, постоянно саднящих и кровоточащих. Эрик вначале знакомства молчал об этом, чтобы не вызывать гнев Джисона, характер у него взрывной, как будто звёзды сталкиваются, образовывая новые вселенные и галактики. Но сейчас Сон ругается на друга, клеит пластыри с мультяшками на ранки, перед этим обработав их перекисью — с Ханом он приучил себя носить всё это с собой, потому что у него романтические отношения с асфальтом.       — Зачем ты таскаешь всё это с собой? — глупый вопрос, но волнующий Джисона уже который месяц.       — Тебя же надо спасать, принцесса, — и подмигивает так неожиданно, что внутри всё сжимается и теплеет.       — Сам ты принцесса, — бурчит обиженно, шипит от боли. Эрик дует на коленку, губы трубочкой вытягивает, ужасно похож на утку, и Джисон смеётся.       — Чего смеёшься? — Эрик клеит шестой пластырь с Пингвинёнком Пороро чуть ниже коленки, проводит подушечками пальцев по клеёнчатой материи, чтобы надёжно приклеилось.       — Хорошо, — тянет Джисон, подставляя лицо лучам солнца.       Сидят на рампе, пахнет картоном и металлом, скошенной травой и юностью, неудачными попытками в трюках и апельсиновым соком. Джисон тянется за бутылкой, Эрик отводит руку дальше, дразнится, и Хан заваливается на него, близко наклоняется к лицу, касается почти губами молочной кожи щеки, но отбирает бутылочку с соком, улыбаясь так, будто выиграл олимпиаду. Сон наблюдает, как друг отпивает сок, как дёргается его кадык, как лучики солнца ласкают чуть солоноватую от пота кожу. Действительно хорошо.       — Показать тебе мэнуал или будем отрабатывать флипы?       Джисон считает, что ему ещё рано пробовать мэнуалы, поэтому отрабатывает «Претзел флип», втайне наслаждаясь тем, как Эрик вновь объясняет ему наглядно что да как, просит быть аккуратнее, потому что сегодняшний запас пластырей иссяк и заклеивать ранки будет нечем. Хан не слушает, дуется, что Сон в него не верит, но продолжает повторять трюк с поворотом деки на триста шестьдесят градусов и становления на неё перекрещёнными ногами. Ругается на себя всякий раз, когда ступня съезжает с доски, заставляя почти что падать на землю, однако, Эрик успевает подхватить его. И сердце трепещет как-то не по-дружески странно, гулко, быстро.       — Хочу как ты трюки выполнять, — говорит Джисон в один день, когда они отдыхают после очередного повторения флипа.       — У тебя с каждым днём всё лучше получается, — смущённо улыбается, прячет лицо в ладонях.       Второй июль, который они проводят вместе, катится в закат, год так быстро пролетел, Джисон даже не успел заметить, как зимой они катались на сноубордах или лыжах, во время учёбы особо не общались — некогда. Эрик классный, Хёнджин откуда-то узнал про него и теперь постоянно называет Сона скейт принцем Джисона, что очень смущает. Хван начинает таскаться за Ханом точно хвостик, ведёт себя как школьница, вздыхая томно, и глазами стреляет в сторону друга, чем бесит Джисона.       — Думаю, может, тоже на скейте начать кататься? — мыслит вслух Хёнджин, но Джисон знает, что он это специально делает, лишь бы позлить и раззадорить. — Эрика попрошу научить…       — У него и без тебя дел полно, — отмахивается Хан. Внутри необоснованная ревность и образ улыбающегося Сона, объясняющего Хёнджину основу какого-нибудь несложно трюка наглядно. — Он меня учит «Миллер флипу», на тебя времени не будет.       — Так я и не с вами в одно время буду кататься, — улыбка у Хёнджина лисья, бесячая, убил бы. — Индивидуальные занятия попрошу, наедине, так сказать.       В голове спутанные мысли, на душе ревность, скорее, дружеская, но сомнения одолевают, что, кажется, всё же Эрик Сон стал больше, чем друг, с которым они катаются на скейтах и учат трюки. Хван Хёнджин — прямая угроза дружбе (отношениям). Не то чтобы он настолько недолюбливает своего друга детства, с которым дрался в саду за игрушки, Хван просто флиртовать любит, как дышать, постоянно на свидания ходит с девушками, давая им ложную надежду на отношения, когда сам-то по мальчикам.       — Меня Хёнджин попросил научить его кататься, — внутри Джисона всё холодеет. — Я отказал.       — Почему?       — Потому что у меня есть один ученик, который разбивает коленки в кровь и носит при этом шорты, — Эрик целует в уголок губ быстро, Джисон даже покраснеть не успевает. — Пошли дальше кататься.       Наверное, это самое лучшее признание в любви, которое когда-либо мог услышать Джисон.