пить-плакать

Я так хотел тебя любить, ты хотела тоже, быть любимой.

      Она уходила каждую неделю. В памяти всегда оставались свежие воспоминания поблёскивающих в свету лампочек гостиной её слез. Юта помнит: сегодня он снова окликал её вдогонку, а затем посылал нахуй, впрочем, как она его. Идиотский ритуал.       Девушка вытирает тыльной стороной истерзанные в кровь губы и жмурит глаза от пощипывания. Сана ранимая. Но это никогда не мешало ей крыть трёхэтажным матом Накамото в приступах безудержных истерик. Корень их проблем выявить почти невозможно. Разные, глупые, молодые, чувствительные, уставшие бороться. Просто Юте дышится без Саны слишком тяжко, а девушка лишь мечтает о его терпких поцелуях.       Минатозаки — куколка. С такими хочется поиграть, поэтому даже судьба не упускает подобной возможности. А ещё Сана, кажется, плачет слишком часто, не обращая внимания на свет, прорывающийся через пробоины от вечных истязаний. Идёт, такая хрупкая и маленькая, по узкому шоссе, обессиленно делая шаги и думая, что это последний раз. Окончание страданий бродит где-то рядом. Сана любит лгать себе во благо, чтобы остановиться на миг и создать иллюзию гордости.       Юта сдёргивает куртку с вешалки, нервно проходится по обесцвеченным волосами и, с размаху пнув ближайший стул, вылетает из квартиры. Накипело, или просто он привык еженедельно срываться на бег по сырым и серым улицам, а затем заходить от сжирающей усталости знакомый бар. Напиваться в хламину, хоть и отвратно, зато хотя бы на пару часов приятно. Да и его друзья только лишь ждут очередной ссоры бестолковых «влюблённых», с надеждой влить в себя пару литров дешёвой алкашки и потравить несколько пошлых шуток дегенератов.       Накамото заверяет себя, что завтра точно завяжет. Изменится, ведь это последний раз, когда он срывается и пытается утопить свою болезненную жажду любви в водке с колой. Сана вернётся как ни в чём не бывало, даст таблетку и уйдёт на кухню готовить завтрак. Комната до омерзения будет пахнуть перегаром, а Юта полумёртвый будет шептать, как сильно влюблён в розовые волосы Минатозаки. Ведь спектакль считается завершённым после ключевой фразы, которой между ними всё ещё не прозвучало. Юта отпускал Сану всегда, если нужно, потому что именно так она приползала к нему на коленях, возвращая цикл (цирк) на прежние места.       Минатозаки Сана — это розовый закат. Очень мила, как сказочная принцесса, а ещё полная противоположность Юты. В ней много нежности, искренности, и временами парню кажется, что каждая её частичка состоит из весенних цветов. В этом и проблема. Накамото больше предпочитает цепи, любит чувствовать кровь во рту и запах выжженной летней травы. Ему нравится играть, шантажировать, действовать, ощущая себя на высоте. Чёрная бандана на сиренево-серебряных волосах смотрелась слишком идеально и словно подтверждала, что тот не создан идти на уступки и ценить всё, что имеет.       Это ведь Сана. Та ещё плакса и истеричка, что своим поведением выводит его на безудержные эмоции. Потому что её винить проще, чем признавать ошибки и сознаваться в грехах, ставших преградой цветению улыбки на губах девушки.       А Минатозаки намного проще оставить всё как есть. Сбегать, плакать, пить, плакать, делать вид, что всё в порядке, и снова плакать. Мелодрамы казались на фоне её жизни сущим лживым злом, где любовь не так благородна, а груба и жестока. Никто её об этом не предупредил. Может, забыли?       Юта обожает представлять себя в этой истории страдальцем. Жалуется всем вокруг, говоря одно и то же: «Сана заебала». А сам брызжет слюной, стоит только какому-то левому олуху взглянуть в её сторону. Обвинять Минатозаки в чём-то хоть и скверно, но ощущение превосходства заставляет повторять это снова и снова.       Нет, она не молчит. Плачет и бормочет какие-то доказательства. А потом кричит, чтобы ей верили и доверяли. Юта смеётся, однако критично оглядывает её с ног головы и шепчет слово, слишком похожее на «шлюха». Любит изживать морально, чтобы потом самому запереться в комнате и при дрочке чувствовать себя менее одиноким из-за дырявого сердца. Потому что из щелей паскудной душонки сочится тьма и ненависть ко всему живому. Кончив, прислушивается, что делает цветочная девочка в соседней комнате и слышит отчётливые всхлипы на всю квартиру, доносящиеся из ванной.       Сана стоит у зеркала и неосознанно вырывает волосы на голове, покачиваясь из стороны в сторону. Накамото всегда знал, что изначально не стоило выделять эту наивную идиотку. По ней дурка плачет и куча транквилизаторов.       После каждого её стона парень ощущает словно удары тока. Бьётся в конвульсиях, весь в поту, сжимает белую простынь. Вести себя как мудачьё — это одно, но привязаться к человеку, а затем ещё влюбиться — вот главная проблема. Минатозаки пробуждает слишком много страхов.       Юта не умеет любить, но влюбляется, а Сана, рождённая для любви, увядает в её недостатке.       Поверхностное отношение к ней было обычным явлением. Девушка не представляла собой человека, на которого Накамото бы вешался в возбуждённом заскоке. В ней нет никакой изюминки, фигура посредственная, внешность совершенно не заинтересовывает. Такие бабы чаще ищут или предпочитают самодостаточных парней с работой, машиной и псом. Какого хуя её заинтересовал последний ублюдок их района, противоположный любым сопливым желаниям девочек, Юта не понимал.       Всё изначально шло не так, как положено. Проклинать день их столкновения так просто, ведь винить себя — знак неуважительного отношения к своему бескрайнему эго.       Юта до ужаса боится. Ему всегда не хватало чего-то подобного. И нет, речь не про вечные унижения и предъявы ко всем, которых было в предостатке. Накамото в жизни не мог представить день, когда будет в страхе вжиматься в постель и мучиться от кошмаров, где раз за разом уходит Сана. Для Юты она стала автором стольких необъяснимых, но завораживающих вещей, а также причиной тех самых дыр, пробитых болью и отчаянием в душе.       Эта бестолочь даже ночью не даёт ему спать, и далеко не от стояка, который уже стал привычным при одном упоминании Минатозаки.       У Саны всегда были чистые, приятные и нежные представления о любви. Весь мир виделся в розовых очках, и ей верилось, что прочитанные книжки о подростковой любви точно придали достаточно опыта. Смотреть на неё было так тяжело, она ведь забавная и простая, что челюсть сводит. Случайно залюбуешься, и всё, считайся пропавшим.       Минатозаки мысль усмирить непослушного зверя кажется такой заманчивой, поэтому утонуть в ком-то наподобие Юты не составило труда. Но такие чаще губят, чем становятся спасёнными, поэтому медленно, но до невыносимой истомы сладко парень вытеснял из неё ту безграничную невинность. Ему было всё равно на планы Саны, плотские утехи затмили любое чувство. Очередная легкомысленная шавка, которой можно пару раз вставить без последствий.       Однако, как раз таки последствия были, и слишком разрушительные для них обоих. Ведь девушка окончательно и бесповоротно была по шею в жиже любви, а Юта, осознавая симпатию к девушке, пытался искоренить её, выставив возлюбленную перед собой не в лучшем свете, раз за разом втаптывая в грязь. А сам, как трус, прятался, грыз ногти в порывах ненависти к себе и бился головой о стены, лишь бы прекратить все страдания и сжирающие мысли.       От банды Накамото веет дикость и безбашенностью. Сана старалась соответствовать и хотя бы приближённо походить на ребят из его окружения, будучи идеальной подружкой главы. Но девушка совершенно не его тип.       Накамото видел, что ей не составляет труда играть роль кого-то шлюховатого и распущенного. А эти малиновые сапоги до колен чертовски шли ей, делая из Минатозаки реально сексуальную сучку, которую хотелось отыметь прямо на барном столе. Кожанку она нацепила на отвали, пусть будет, но у Юты и его друзей крышу сносит от того, какая бы сасная плохая девочка из неё получилась.       Сана ощущала себя грязной и избитой жизнью. Всё, что творится, перестало совпадать с мечтами, но остановиться так страшно. Самооценка скатилась в бездну, и единственный, кто её принимал, это Юта. Он постоянно напоминал о её никчёмности, просто так, к слову. Говорил, что в ней нет особой нужды, сосёт девушка, может, и ничего, но внешне он найдёт кого-то получше. Минатозаки верила каждому слову, поэтому срывы не удивляли, когда в моменты бескрайнего отчаяния она кричала так громко, что горло беспощадно горело, а ногти впивались в кожу, сдирая её.       Юта видел, что Сана на грани, но спасал только себя. Эти отношения были болезненными для обоих, ведь Накамото понимал, что Сана слишком хороша для него, а он пусть и любит, но не взаимно. Девушка рядом с ним, чтобы утешить себя и поверить, что в мире есть люди, которые в ней нуждаются. Пусть и отбросы, зато это далеко от одиночества. Запутались, а теперь не знают, как выбраться.       И так неделя за неделей. Месяц за месяцем, а в конечном итоге прошло три года.       Терпение Саны всегда заслуживало уважения. Она всё ещё жила с Ютой, но парень чувствовал, что огромное расстояние между ними увеличивается с неистовой силой. Прежние отношения, где Сана швыряла себя из крайности в крайность, а Юта любовался театром одного актёра, разжигая то самое неистовое пламя, постепенно сходили на нет. Минатозаки теперь почти не плачет и отчитываться перед ним перестала. Шлюховатость прекратила быть наигранной, и теперь в каждом её жесте чувствовалась распутность, сексуальность и напускная уверенность.       Девушка сражалась столько лет за место под солнцем, желала уважения к своей персоне, пыталась не погасить огонёк. А теперь решила перестать мечтать и сделать хотя бы что-то, пока мир своей жестокостью, без веры в будущее, с толикой отчаяния, не прекратил своё существование. Решиться всегда бывает тяжело, но, переступая через себя, можно достигнуть большего и почувствовать привкус того, что жив.       Юта уже почти встал на колени перед Саной, но признать сей факт было невыносимо, сравнимо с самоубийством. Страх прорастал ежедневно всё глубже, отравляя изнутри, и от бессилия Накамото уже сходил с ума. Привыкнув к чему-то, бывает так сложно отказаться. Но что скрывать, если Юта всегда был готов к подобному исходу, считая это делом времени. Ему было почти всё равно.       Почти.       Душевное состояние Накамото оставляло желать лучшего. Раньше, будучи сдержанным и до обидных речей наигранным, Юта вызывал лишь томные вздохи девушек и ненавистные перешёптывания общественности. Со временем это перестало быть правдой. Теперь Накамото Юта просто жалкий тип с их района, которого лучше обходить стороной. Даже «верные друзья» из банды перестали видеть в нём отважного и самоуверенного лидера, на замену которого пришел нытик, плачущий по поводу и без.       Юта опять не признавал. Временные порывы грусти не делали из него депрессивного, тупого подростка с неустойчивой психикой. Хотелось заехать по самодовольным физиономиям пускателей нелестных слухов, но жизненные силы исчерпаны. Накамото лишь видел перед собой постепенно растворяющийся в воздухе силуэт Саны, ставшей главной отравой его мыслей. Он мог лишь отсчитывать дни до точки невозврата.       Нет, они по-прежнему ругались, но та искра, когда Минатозаки ползала на корячках и кричала о своей любви к Накамото, растаяла в воздухе. Сана стала более холодной и циничной, а ещё перестала возвращаться домой в течение нескольких дней, шляясь не пойми где. Но фотографии в инстаграме, на которых она страстно обжималась то с одним и дико сосалась с другим, говорили сами за себя.       Юта лишь пожимал плечами, смахивая парочку незаметных слёз, и, скрываясь к комнате, скуривал по три пачки сигарет, будучи трезвым, как стёклышко. Чувствовать боль бывает слишком душераздирающе. Поэтому он кричит, а потом заставляет покоиться в руинах квартиру. Минатозаки, сама того не осознавая, сейчас держит острый нож и изысканно вырисовывает на коже Юты кровавые узоры, заталкивая лезвие как можно глубже. Парень со смертельными ранами ждёт момента своей кончины.       Сана всё прекрасно видит, но закрывает глаза, создавая видимость слепоты.       Минатозаки пропадала во всех смыслах, стала любительницей алкоголя и влилась в круги, о которых Юта даже думать не смел. Уходила всё чаще, привыкла в его обществе молчать, даже когда парень в своей нахальной манере пытался вызвать у неё хоть какие-то чувства. Реакция была, однако минимальная. Нытьё и вечные обиды вместе с громкими истериками пропали, а слова «мне без тебя тошно и невозможно» больше не срывались с её губ. Юта считал все её изречения предательски лживыми. Помнится, Сана шептала «умру без тебя», но они оба по-прежнему живы.       Пьяная Сана тоже милая. Юта замечал это, и ни раз. Например, именно в состоянии затуманенного алкоголем разума парень целовал её чаще, чтобы на утро не осталось ни одного воспоминания о мимолётной нежности. Однако прежде подобные спектакли были для неё редкостью, а теперь день Минатозаки начинался с бокала красного вина и сигареты Camel.       Накамото давно привык не спать по ночам. Сначала из-за разгульного образа жизни, когда именно под вечер в крови бурлил никотин, смешанный с наркотой, а теперь всему виной Сана, познавшая свободу и заглушающая тревожащую её боль. Под те самые мелодрамы, которые коллекционировала девушка и когда-то даже смотрела взахлёб, не сомневаясь в искренности любви, Юта апатично выжидал её прибытия, попутно чекая ленты соцсетей их знакомых. Новый ритуал.       С каждым днём становилось всё сложнее, а надежды на лучший для них исход перестали быть реальными. Мир казался для обоих поблёкшим, изжившим себя. Свет от телевизора отражался в налитых от слёз глазах Юты, а внутри образовался вакуум пустоты. Когда всё заканчивается, боль пропорциональна красоте самой любви. Выдержать её немыслимо трудно, потому что человека сразу же начинают мучить воспоминания. А ещё возможные варианты лучшего будущего, не наделай они губительных ошибок. Именно в ту ночь Юта созерцал нечто важное — скоро спектакль будет завершён.       Сана, вернувшись уже через пару часов, словно подала знак, предвещающий отчаяние для Накамото, ведь плакала перед ним навзрыд. Из телевизора доносился голос Пола Варжака, главного героя любимой мелодрамы девушки — «Завтрак у Тиффани», но она даже не взглянула в сторону шума. Опущенный взгляд в пол и искусанные подрагивающие губы поведали Юте обо всём, что с первой их встречи поселилось внутри. Чувства должны были иссякнуть уже давно. Поэтому почти не больно.       Почти.       Она точно уходила, а ему хотелось, чтобы время остановилось. Однако, чем дольше Минатозаки рядом, тем мучительнее привкус расставания. Поэтому Сана наконец-то рискнула закончить всё, поставив жирную точку в их истории.       — Я выхожу замуж, Юта.       Вот они — решающие слова, и долгожданный конец токсичного спектакля.       Мои поздравления.