POV Nare
Мне сложно вспоминать об этом и снова возвращаться в Стамбул, но я не смогла отказать своей хорошей подруге в одолжении. В моих руках маленькая пригласительная открытка на день рождение; выглядит недорого, но не для меня. Я провожу пальцами по приклеенному к картону белому бантику и невольно улыбаюсь, вспоминая как учила Зехру их завязывать. Когда я ее видела в последний раз она была совсем ребёнком. Озорная четырнадцатилетняя девчушка, мечтающая в следующем году получить стипендию и учиться в лучшей частной школе, как ее старшие братья. На самом деле я не знаю получилось ли у неё туда попасть или же она передумала, после случившегося в стенах того здания. Я ни о ком ничего не знаю. Зехра была единственной с кем я поддерживала связь. И то мы общались только последний год, так как она стала подрабатывать в больнице медсестрой, где следила за состоянием одного из членов моей семьи. О прошлом я её не спрашивала, как и она меня. У меня не было возможности связаться с бывшими одноклассниками какое-то время, но затем я поняла, что фраза «лучше поздно, чем никогда» совсем не подходила под наш случай. Мы пережили слишком много вместе, но к сожалению этого оказалось мало для того, чтобы всегда идти одной дорогой. Помнится последний раз дневник я вела как раз в тот роковой учебный год. А дальше словно все пропало. Шесть лет из моей жизни превратились в существование. Я пыталась скрыться от всего, что произошло. Но как говорится от судьбы не убежишь. Я больше не могу писать, приближается время моего рейса. Сказать, что я волнуюсь, все равно что ничего не сказать.Сентябрь, 2014, начало учебного года.
Это утро ничем не отличалось от других в частной школе «Yildiz». Площадка около здания уже заполнилась учениками, одетыми в привычную для них школьную форму. Мальчики на ходу поправляли бордовые в тонкую белую полоску галстуки, краем глаз поглядывая на девочек, мило беседующих около фонтана. А те продолжали делать вид будто не замечают их, но при этом не упускали возможности лишний раз хихикнуть или покрутиться вокруг подруг, показывая себя во всей красе и рассказывая о дорогих фуршетах и лучших летних развлечениях. Мюге последний раз взглянула на сине-бордовый парад красок и отошла от окна. Она немного волновалась, так всегда было перед первым заседанием выпускников в качестве председателя школьного совета в начале учебного года. Но в этот раз все было особеннее, потому что это был ее последний год в школе. – Что ж, будущие выпускники, – обратилась она к своим одноклассникам, – в конце этого года нас ждут экзамены, которые я надеюсь мы все хорошо сдадим. На данный момент никакой ещё точной информации нет насчёт тестов и практической части, но мне обещали, что через месяц нам все выдадут, и мы сможем начать подготовку. Мюге увидела как забегали глаза учеников и послышался негодующий шёпот с задних рядов. Кажется, ей не стоило начинать приветствие с разговора об экзаменах, мысль о которых моментально портила всем настроение. Но среди расстроенных лиц она так же заметила как двое парней, абсолютно не обращающих на неё никакого внимание, продолжали играть в телефон, что-то бубня себе под нос. Это были те самые лучшие друзья, о которых в школе слагаются легенды – легендарные Санджар Эфеоглу и Акын Байдар, лучшие игроки школьной команды по баскетболу, завидные парни, которые вне зависимости от того прав друг был или нет, лезли в драку и бились не на жизнь, а на смерть. Кто бы мог подумать, что дружба между богатеньким мальчиком и стипендиатом возможна? В их школе учились дети чиновников, бизнесменов, актёров; не было такого ученика, который бы не мог похвастаться достижениями своих родителей. Такие как они воротили нос от таких как Санджар, но Акыну было все равно на разницу в социальном положении. Для него она ничего не значила. В общем-то Мюге никак не задело безразличие одноклассников к ее речи, это было их типичное поведение уже на протяжении трёх лет. Точнее она даже не смотрела на них обоих, она смотрела только на одного. Такого высокого, смуглого парня с блестящими от азарта глазами, с мозолями от тяжелой работы на ладонях и искренней улыбкой как у маленького ребёнка. Она знала, что он все лето подрабатывал, бегая от одной работы к другой. Мюге восхищалась его упорством и трудолюбием, он был тем самым мальчиком-подростком со стержнем взрослого мужчины, готовым взять на себя ответственность за всю семью даже будучи в столь раннем возрасте. Санджар ассоциировался у неё со скалой, способной укрыть собой от любых бед. И именно в ту минуту, когда она снова мысленно сравнила его со своей опорой, в неё врезался самодельный самолётик из бумаги и послышался до боли знакомый голос неисправимого задиры Локи: – И долго нам ещё зде... Но не успел он договорить, как Санджар уже в считанные секунды пересек кабинет и прижал блондина к стене. Акын, подбежавший к Мюге вплотную, от чего та дернулась, извинился за испорченный классный час и, подняв самолёт с пола около ее ног, тут же убежал на помощь Санджару. – Я тебе этот самолёт в одно место засуну, – яростно прорычал парень. Санджар выхватил бумагу из руки Акына и запихнул в рот Локи, при этом не переставая сжимать тому горло со всей силы, что тот аж покраснел. В кабинете мигом поднялся гул, от которого зазвенело в ушах. Одноклассники столпились около парней, из-за чего у Мюге не сразу получилось протиснуться сквозь толпу. Но когда у неё это все-таки вышло, она схватила Санджара за воротник его темно-синего пиджака и попыталась оттащить, но тот лишь сильнее зарычал словно зверь. – Санджар, отпусти его! – вскрикнула от отчаяния Мюге. – Ты же убьешь его! Отпусти сейчас же! Санджар, ослеплённый гневом, не слышал ее голоса. Ко всему прочему он с такой силой отдернулся от Мюге, что та потеряла равновесие и чуть не упала, но ее успел подхватить Акын. – Брат, прекрати, – не выпуская Мюге из объятий, сказал Байдар. – Уже не смешно. Санджар тут же убрал руку с шеи Локи и удивлённо посмотрел на друга, обнимающего девушку. Его девушку. Кто-то из одноклассников подбежал к сидящему на полу Локи. Тот жадно хватал воздух ртом, пытаясь придти в себя. Девочки, оставшиеся наблюдать за сценой из другого конца кабинета, хихикали. Санджар, сам не понимая того как, услышал из их разговора отрывки фраз про новую пару в классе, намекая на Мюге и Акына, которые уже стояли порознь друг от друга. – Брат, успокойся, – выставив руки вперёд, произнёс Байдар. Но Санджар лишь ударил по протянутым ладоням друга и, растолкав одноклассников, кинулся к открытому окну. Ему было нечем дышать. Он закрыл лицо руками и прошипел себе под нос ругательства. – Мой отец узнает об этом, – наконец-то выдавил из себя Локи. – Ты вылетишь отсюда без аттестата! Санджар опустил руки и, сделав глубокий вдох, медленно повернулся. – Повтори. – Сын дровосека, – выплюнул Локи. Санджар, словно ястреб, хотел броситься с кулаками на избалованного сына очередного бизнесмена, но не успел он замахнуться как перед ним встала Мюге, смотря на него с осуждением и страхом. Он с трудом проглотил ком в горле и отошёл от неё на шаг. До него только сейчас дошло, что он натворил. Мюге так волновалась перед этим классным часом и мечтала провести его на высшем уровне. А что в итоге? Он все испортил, дав волю своим эмоциям. – Спектакль окончен, – серьёзным тоном, произнесла Мюге. – Но он... – не успокаивался Локи. – Свободен, – все так же холодно ответила Мюге. Одноклассники, разочарованные окончанием бойни, взяли свои рюкзаки и покорно вышли из класса. Они не видели смысла спорить с Мюге, тем более подходило время к началу первого урока. Акын прошёлся пальцами по каштановым волосам и нервно закусил губу. Он знал, что так сильно взбесило Санджара и хотел уже извиниться, но друг не дал ему сказать и слово. – Ты плохо слышал, что сказала Мюге? Байдар кивнул головой и, тяжело вздохнув, вышел из класса, оставив ребят наедине. Как только за ним закрылась дверь, Мюге тут же взревела: – Ты что творишь? Хочешь, чтобы тебя исключили? Санджар ухмыльнулся и сел на подоконник, прислонившись затылком к холодному стеклу. – Хорошо было в объятиях Акына? – Что ты несёшь? – девушка закатила глаза. – Между прочим это ты меня толкнул, при других обстоятельствах ему бы не пришлось меня ловить! – А ты только за, – тихо произнёс Санджар, рассматривая то, как беззаботно сновали ученики по площадке около школы. От наблюдений его отвлекла Мюге, обхватившая его лицо руками. – Посмотри на меня, – взмолила девушка, – как такое вообще могло придти в твою голову? Разве я не твоя Мюге? Санджар дотронулся до её руки и, улыбнувшись, поцеловал её маленькую тёплую ладошку. Он заметил как девушка тут же засмущалась. Это выдавали ее глаза и появившийся легкий румянец на щеках. Ему нравилось, что Мюге была такой нежной, ранимой и простой. В ней не было того пафоса и высокомерия, как у других учеников. Да она была дочерью мэра Джемаля Ишыклы, но она никогда не зазнавалась этим. – Я устал, – Эфеоглу первый прервал неловкую паузу. – Мне нельзя смотреть на тебя при всех, нельзя защищать тебя при всех, нельзя подходить к тебе при всех, нельзя вот так просто прикасаться к тебе при всех. Я устал, что мне нельзя нормально любить тебя. Мюге, словно ошпаренная, сразу же отдёрнула руку и отошла от парня. Санджар лишь кивнул и снова посмотрел на уже пустую площадку. – Мы уже говорили об этом. Слухи могут плохо отразиться на нас обоих. Раньше тебя не задевало то, что мы не общаемся в школе. – Запретная любовь была интересной вначале, – ответил Санджар. – Сейчас она уже не вызывает тех эмоций, что прежде. Я хочу как все держать свою девушку за руку, сидеть с ней на переменах в столовой. Просто подходить к ней без страха, что она, заметив меня поблизости, тут же убежит! От Акына ты что-то так не дергалась. – Опять ты за своё. – А знаешь почему? Я тебе отвечу, – Санджар подорвался с места и, схватив рюкзак, направился к двери. – Потому что он подходит тебе по статусу, а меня ты стыдишься. И с этими словами вышел из кабинета, оставив Мюге совсем одну со своими мыслями.POV Nare
Школьные воспоминания... снова пробую это словосочетание на вкус и понимаю, что до сих пор не могу определиться сладко ли мне или горько. На самом деле в школе не всегда было плохо, но и хорошо тоже было редко. Я была одной из тех девчонок, которым трудно давалось заводить новые знакомства. Я предпочитала меньше говорить и больше слушать. Когда я только перешла в 9 класс в новую частную школу я считала это нормальным, что у меня нет друзей. Тем летом перед учебой как раз развелись мои родители. Об их разводе писали все турецкие СМИ, папарацци сторожили наш дом, а репортёры умудрялись подловить даже нашу прислугу на продуктовом рынке, когда они делали покупки. А все потому что мои родители далеко не простые люди: посол и знаменитая актриса. Почувствовала ли я особую разницу после их развода? Скорее нет, чем да, потому что я всегда была обделена их вниманием. Однажды я ради интереса ввела в поисковик имя мамы и год своего рождения. Я нашла интервью, в котором она говорила о волшебных днях беременности и как это чудесно чувствовать, что ты со своим ребёнком одно целое. Вот только я не чувствовала себя с ней одним целым, мы всегда были порознь. Мой отец – Гювен Челеби – постоянно был в разъездах из-за своей важной работы, а мама вечно пропадала на съемках, премьерах и вечеринках, на одной из которых и познакомилась с бизнесменом Керемом Сезином. Разразился жесткий скандал, когда в прессу попали их первые фото с совместного времяпрепровождения, тогда мне было двенадцать и я уже все хорошо понимала. В школе ко мне вечно цеплялись с допросами о том, что же происходит у меня дома. Либо же говорили, что я дочь потаскухи. Может быть как раз после этих событий я стала превращаться в замкнутого человека? Родители первое время после волны слухов жили вместе. Ну как сказать вместе. Под одной крышей. На людях делали вид, что мы счастливая семья. Помню даже мы специально выехали на пляж для фотосессии для покупных папарацци. Тогда все заголовки статей были похожи один на другой: «Гювен и Вильдан Челеби проводят выходные вместе с горячо любимой дочерью Наре». Но они не смогли долго играть в любовь. Они без конца ругались дома, мама вечно разбивала посуду, вазы или ещё что-нибудь. Мне казалось тогда, что она просто забыла выйти из образа своей героини из новой теленовелы, но сейчас я понимаю, что таков был ее характер. Она всегда очень быстро загоралась. Иногда я мечтала, чтобы ее огонь согрел меня, но все что я слышала от неё это: «Наре, иди поиграй в саду», «Наре, иди делай уроки», «Наре, я немного занята, давай не сейчас». Через год они все-таки решили развестись. Но беда не приходит одна. Близкие друзья папы разбились в автокатастрофе, оставив своего сына Акына Байдара сиротой. Тогда в наш дом пришёл новый житель – высокий худой четырнадцатилетний паренёк с густыми каштановыми волосами и стойкой как у аристократа. Не сказать, что мы сразу подружились, но общий язык в конце концов смогли найти. А ещё через полтора года, когда мама все-таки вышла замуж за господина Керема, у меня появился ещё один сводный брат Локи. Но у нас с ним отношения сразу не заладились. Помню мама тогда предложила забрать меня с собой, но я отказалась, решив, что с папой и Акыном мне будет лучше, чем потеряться в абсолютно незнакомом доме, где я точно никому не буду нужна. В таком доме легко ожидать, что тебя предадут. И к сожалению я оказалась права. Но 11 класс все-таки был в моей жизни самым особенным, потому что тогда я поняла, что такое настоящая дружба. Но об этом позже.сентябрь, 2014 год
В этой школе как и в любой другой класс делился на отдельные подгруппы в зависимости от статуса и интересов. С разделением на богатых и бедных все было понятно, но вот в остальном нужно было покопаться. Одиннадцатый класс состоял из 17 человек, двое из которых были на стипендии. В прошлом году их число было на одного больше, но по каким-то неизвестным обстоятельствам парня по имени Каврук Омер исключили. Сестры-двойняшки Эльван и Менекше Йылмаз уже купались в лучах славы. Одноклассники заворожено слушали их рассказ о конкурсе талантов в Швейцарии, о том как их обувь украли, а сценические костюмы изуродовали завистники, но они не растерялись и все равно вышли на сцену и исполнили свой номер. «Так прибедняются, как будто купили эти костюмы на последние деньги», – подумала про себя Наре, сидевшая за последней партой в дальнем углу кабинета, и тут же надела наушники, чтобы больше не слышать их бред про «несчастную богатую жизнь». В основном без умолку болтала Эльван, в этом была ее фишка. Она была из тех людей, которых невозможно переслушать, а уж когда ее заносило то пиши пропало. Менекше же всегда вальяжно сидела с высокомерным лицом и поддакивала. Внешне они с сестрой были абсолютно разными: у Эльван глаза были более узкие и карие, у Менекше голубые и большие, у одной волосы редкие, у другой густые, у одной лицо обычное, у другой были ярко выраженные скулы, вздернутый носик и губы в форме бантика. Но все же объединяло их одно общее качество на двоих – излишняя показушность. – А ещё мы летом были в Бразилии и попали прямо на карнавал, – не умолкала Эльван. – Знаете как там танцуют? – Думаю, сериал «Клон» смотрели все, – Дуду Чандар встряла в разговор, – поэтому ты нас ничем не удивишь. – Ох, моя любимая выскочка Дуду, – пролепетала Эльван. Дуду Чандар – одна из двух стипендиатов в их классе. Высокая девушка с округлыми карими глазами и пухлыми губами. Она была довольно-таки симпатичной, но главной ее особенностью была не удачная внешность, а то что она всегда вплетала в волосы какие-нибудь разноцветные ленточки, из-за чего ее прозвали «радужной Дуду». Учеба в такой престижной школе для неё была смыслом жизни, ведь именно это образование по итогу даст ей возможность быть той, кем пожелает ее душа. Со стороны могло показаться, что Эльван сказала слово «выскочка» в сторону Дуду со зла, но на самом деле это был дружеский стеб с обеих сторон. Конечно, в душе ни одна ни другая не считали друг друга подругами. Однако им не мешало это держать нейтралитет и вести себя более менее «наравне». – И все же нам стоит немного поднять настроение перед первым уроком в этом году, – взвизгнула Эльван и, взяв телефон со своей парты, включила пагоде. – Яхъя, не хочешь пригласить меня на танец? Яхъя Эфеоглу – второй стипендиат в их классе, младший брат Санджара. Не отличался блестящими знаниями, как Дуду, но и не был глупым. В основном с домашкой и контрольными ему помогала Эльван, его лучшая подруга с 9 класса, с которой он тут же нашёл общий язык (с ней трудно не найти). В принципе все в их классе нормально относились к стипендиатам. В большей степени из-за благосклонности Эльван к бедному другу и её авторитету среди одноклассников. Он был застенчивым и тихим парнем, а Эльван зажигалкой, и вроде как противоположности должны были притянуться друг к другу в романтическом плане, но эта история явно не про них. Яхъя ещё в первый день в школе заметил спокойную со скучающим взглядом зелено-голубых глаз девочку по имени Наре. В тот миг ему показалось, что они с ней все равно что одно и то же. Сам того до конца не осознавая, он влюбился в неё по уши, потому что ему показалось, что он увидел в ней самого себя. И тем не менее после двух лет совместной учебы в одном классе они не стали больше, чем просто «одноклассниками». В свою очередь Эльван не разделяла дружеских чувств Яхъи. Она все время их знакомства была безропотно влюблена в него и сгорала от ревности, когда тот говорил ей о своей Наре. Ей всегда хотелось в такие моменты сказать какая Челеби плохая, но она не могла ничего плохого сказать в сторону девушки, потому что та ровным счётом не делала в школе ничего, кроме как читать что-то в углу или прятаться в библиотеке. Яхъя озадаченно посмотрел на протянутую руку Эльван и поморщил лоб. Он ненавидел когда все внимание было обращено к нему, а уж тем более ненавидел танцевать. Но у него не было выбора, иначе бы Йылмаз устроила ему шоу покруче сцен в бразильских сериалах. Он взял Эльван за руку и поднялся с белоснежного стула. Обойдя такой же белоснежный стол, он встал около девушки и выдавил из себя улыбку. Эльван тут же затряслась на месте под звуки кавакиньи и ударных инструментов. На ее руках зазвенели широкие золотые браслеты, из-за чего музыки почти было не слышно. Ее движения были уверенными, в то время как Яхъя топтался на месте, мечтая провалиться сквозь землю. – Нет, нет, нет, парень, только не говори, что ты серьёзно. Эльван и Яхъя тут же остановились, услышав незнакомый голос. Они обратили свои взгляды в сторону новенького, вторя одноклассникам. Парень в дверном проёме снял очки с желтыми линзами и широко улыбнулся. Он был одет в школьную форму, как и все парни: бордовые брюки, синий пиджак с красной каймой на воротнике и белую рубашку. Только в отличие от других у него эта рубашка была полностью расстегнута, а под ней красовалась белая облегающая майка. И на нем это смотрелось довольно-таки дерзко и привлекательно. А доказывали это заворожённые взгляды всех девочек в классе. Всех, кроме одной, которая продолжала сидеть в углу с наушниками в ушах, уткнувшись головой в учебник. Впрочем новенький также не обратил никакого внимания и на неё, так что они были квитами. Парень снял перекинутую через плечо сумку и бросил её на пол. – Со стороны кажется как будто тебе хочется в туалет, – продолжил новенький и подошёл к Эльван, – а с такой дамой так танцевать нельзя. Он подмигнул девушке и, притянув ее к себе, тут же начал кружиться с ней в танце. Его рука переместилась на ее талию, на что та ответила заливистым смехом и стала ещё больше подыгрывать ему. Его движения были и плавными, и страстными одновременно, совсем не похожими на те, к которым привыкли ребята в Турции. От него веяло свободой и жгучей притягательностью. Моментами он даже подпевал что-то на португальском, тем самым окончательно завоевав все внимание одноклассниц к себе. Им было все равно на Эльван, пусть хоть сальто сделает около него, даже этого будет мало, чтобы отвлечь их от этого озорного шатена. Яхъя же почувствовал себя в ещё большей мере неловко, потому что стоял в стороне как истукан, пока с его партнёршей вальсировал другой. Все что ему оставалось сделать так это поправить свой галстук и снова сесть за первую парту, при этом не упустив возможности лишний раз посмотреть в сторону Наре. Когда он увидел, что она, также ничего не замечая вокруг себя, продолжала сидеть в углу, ему стало значительно легче. – Кто же ты? – не переставая смеяться и танцевать, спросила Эльван. Парень сделал два шага назад, не отпуская руки девушки, а затем потянул её к себе. Йылмаз, сделав два поворота, оказалась заключённой в объятиях парня. У неё перехватило дыхание. Она знала, что уж сейчас то ей точно завидует каждая девочка в классе. И от этого кровь в ее жилах вскипела с новой силой. Парень слегка улыбнулся и уже приоткрыл рот, чтобы ответить на вопрос, но за него это сделала профессор Озге, только что вошедшая в кабинет. – Гедиз Ишыклы, – взревела она. – Не успели придти в нашу школу, а уже к девочкам пристаете. Яхъя тут же выключил музыку на телефоне Эльван. Профессор – худая женщина сорока лет в классическом твидовом костюме – буквально вырвала ученицу из рук парня. Она бросила гневный взгляд на новенького, смотрящего на неё с ухмылкой. Весь класс притих. Менекше громко вздохнула от негодования, ведь все внимание снова было обращено на проказницу Эльван. Последняя же, покорно опустив голову вниз, села на своё место рядом с Яхъей. – В кабинет вошёл учитель, а вы как сидели, так и продолжаете сидеть, невоспитанные, – сделала замечание профессор Озге. – Шалунишки, – Гедиз усмехнулся. – Я бы это так просто не оставил, – подойдя к женщине и сделав серьёзное лицо, произнес парень, но та шикнула на него и он отошёл от неё, как от змеи. Ученики поднялись со своих мест и поприветствовали профессора. Та кивнула им головой. – Спасибо, спасибо, – положив руку на сердце и слегка наклонившись, поблагодарил Гедиз. – Подними свою сумку с пола и сейчас же сядь на свободное место, – отчеканила профессор. – А пожалуйста? – не унимался тот, чем вызвал улыбку у одноклассников. – Подними сумку и сядь на свободное место, – лицо профессора потихоньку начинало приобретать пунцовый оттенок. – Без пожалуйста не сделаю. Гедиз цокнул и отвернулся. Он за считанные секунды осмотрел весь кабинет и даже успел обрадоваться, что единственное свободное место было за последней партой. – Я сегодня же позвоню твоему отцу, – профессор бросила классный журнал на свой стол и надела очки. – Жду с нетерпением, – продолжая стоять на своём месте, ответил Гедиз. Дуду покачала головой. Ей уже не казалось это весёлым, потому что она хотела скорее перейти к занятию и изучению английского. Но остальные не разделяли её желания учиться, если, конечно, не брать в расчёт Наре, которая отстранённо смотрела в окно и делала вид, будто все происходящее вокруг ее не касается. Эльван же приблизилась к Яхъе и прошептала ему что-то на ухо, после чего оба прыснули от смеха, но быстро успокоились, чтобы им не сделали замечание. Но они зря старались, профессор Озге все равно была занята только Гедизом. Все в классе знали, что она ненавидит нарушение дисциплины, некоторым не раз от неё попадало, но ни один ученик не осмеливался делать ей замечание. Это было неслыханной дерзостью. Запрет, который никто бы даже под дулом пистолета не нарушил. Но в глазах Гедиза не было и тени сожаления, по его лицу можно было сказать только то, что он максимально наслаждается моментом. – Твоё место в углу, – уже более спокойным тоном ответила профессор и указала на парту, за которой сидела Наре. – Мне пройти в угол? Профессор последний раз посмотрела на Гедиза поверх очков, прежде чем он ответил: – Как символично. Он поднял сумку с пола и прошёл к последней парте. Профессор начала что-то объяснять, но многим после произошедшего было не до неё. Девушка, сидящая рядом с Менекше, написала небольшую записку на листочке и дала прочитать ее соседке, но Йылмаз даже не посмотрела. Её до сих пор бесил тот факт, что все сейчас будут обсуждать Эльван, а на неё забьют. Почему так? Она же намного красивее сестры, умнее, стройнее её, она заслужила это внимание к себе. Когда Гедиз занял своё место около Наре, та даже не шелохнулась. Она продолжала завороженно смотреть вдаль и о чем-то думать. У неё были длинные каштановые волосы, завитые в непослушные кудряшки, пухлые губы, покрытые гигиенической помадой, аккуратный вздёрнутый носик. Гедиз усмехнулся сам своим мыслям, когда подумал, что его соседка по парте похожа на маленького ребёнка из-за милых щёк, которые так и хотелось ущипнуть. И глаза. Ему понравился цвет ее глаз, потому что с первого раза невозможно было понять голубые они или зелёные. Немного придвинувшись к Наре, он шёпотом сказал: – Привет. Девушка, словно очнувшись ото сна, слегка дернулась, после чего одарила Гедиза недоумевающим взглядом. – Привет, – также тихо ответила она, только теперь ее лицо не выражало никаких эмоций. – Меня зовут Гедиз. Гедиз Ишыклы. – Брат Мюге? – спросила девушка, чем немного озадачила парня. Не этого он от неё ожидал. – Давай без брат, сын, сват и так далее, тому подобное. – Здесь только так и разговаривают, – все также отстранённо ответила Наре. – Привыкай быть чьей-то тенью. – Судя по твоему тону тебе это не нравится. – Судя по моему тону я не хочу разговаривать, – и этими словами она закончила знакомство, снова отвернувшись к окну. – Ничего не понял, – пробубнил Гедиз и почесал затылок. – Это ты сейчас так флиртуешь или что? Наре свела брови на переносице, немного не врубившись в то, что он только что произнёс. – Ещё чего, – фыркнула девушка. Гедиза рассмешила её реакция на вопрос, но заметив очередной косой взгляд от профессора Озге, он перестал улыбаться и, прочистив горло, спросил у девушки: – Как вы обычно подписываете свои тетради? Я просто учился раньше в Испании. Не знаю что тут и как. Наре молча положила перед ним свою тетрадь. Ну как положила. С нескрываемым психом и возмущением швырнула, но Гедизу было все равно. Уголки его губ снова растянулись в улыбке. – Значит Наре. – Я смотрю тетрадь тебе больше не нужна. Девушка, ещё сильнее насупившись, потянулась уже забрать свою вещь, как Гедиз тут же стащил тетрадь со стола и убрал ее за спину. Но когда Наре протянула руку в новой попытке отнять своё, парень снова сменил положение предмета. Ему становилось все веселее. В конце концов он просто зажал коленями тонкую бирюзовую тетрадку и победно ухмыльнулся, увидев как расширились от возмущения глаза Наре. – Ты ненормальный. – Банально. Ты меня разочаровываешь. – Мне все равно. – Точно? У тебя аж жилка на виске запульсировала. – Может потому что моя невинная тетрадка зажата между твоими... – Наре отвернулась, но Гедиз уже успел заметить румянец на ее щеках. На самом деле его предупреждали, что здесь все строго и девочки далеко не свободные испанки. Только вот та, с которой он танцевал, спокойно отвечала на его прикосновения и близость. Это заставило его думать, что здесь все такие и ему не придётся париться из-за того, как нужно себя вести. Но видно Наре была тем самым маленьким ребёнком, с которым он ее сравнил ранее. Дочь Посла же в свою очередь уговаривала себя не реагировать на парня. Это всего лишь два раза в неделю сидеть с ним на английском, а не всю жизнь провести вместе. Тем более ее буйная реакция только веселила его, а не заставляла задуматься о своём поведении. – Извини. Наре тут же обернулась и увидела перед собой его руку, а в ней её тетрадь. Она посмотрела на слегка удручённое лицо парня. В душе она немного смягчилась, но виду не подала. Просто забрала тетрадь и, открыв её, начала списывать с доски транскрипции к английским словам. Гедиз же упёрся в спинку стула и достал телефон – его единственное развлечение на данный момент. Эльван написала быстро маленькую записку и, когда профессор Озге повернулась к доске, кинула её на парту Менекше, которая сидела позади неё. Последняя раскрыла клочок бумажки и прошлась глазами по тексту: «Как ты думаешь Яхъя приревновал меня?». Она прикрыла глаза и вздохнула. От злости, что все вокруг снова интересовались больше Эльван, чем ею, она нацарапала на бумаге то, что могло задеть сестру и опустить её с небес на землю. Она чуть подтолкнула Эльван, когда дописала послание. Та забрала его и скорее начала читать. Заметив как плечи сестры опустились, Менекше обрадовалась, что ее план удался. «Мне кажется твой ненаглядный сейчас ревнует Наре к новенькому» Неожиданно в кабинет вошла директор их школы, профессор Сибель. Ученики тут же поднялись со своих мест, кроме Гедиза, но через пару секунд и он поравнялся с одноклассниками, после того как его дернула за пиджак Наре. Директор жестом показала ребятам, чтобы они присели. У неё было взволнованное лицо. Многие решили, что дело в выходке Эльван и Гедиза и что профессор Озге уже успела на них пожаловаться, но их предположения оказались неверными. – Спешу сообщить вам, что в следующем году число стипендиатов сократиться до одного, так как многие собираются переходить к нам на платной основе, а школа рассчитана на строгое количество учеников, мы не можем позволить себе выделять места для бюджетников. Дуду уронила ручку от услышанной новости, Яхъя же просто опустил голову. Но дальше произошло то, чего не ожидал никто. – Вы не имеете права лишать их возможности на лучшее образование, после пройденного пути! – подскочив с места, взревела Наре. Гедиз удивлённо посмотрел на свою новую соседку по парте. А ведь он решил уже, что она тихоня, но не тут-то было. Эльван впервые за все время учёбы посмотрела на Наре с восхищением. – Челеби, сядь на место. – Да вы за одно только лето можете отстроить новый корпус для богатеньких учеников, – не успокаивалась Наре. – Здесь полно родителей, которые будут готовы стать спонсорами. Мой отец поможет. – Твой отец как раз-таки за то, чтобы в нашей школе было только одно место для стипендии, поэтому сядь пока ещё чего не наговорила. – За что вы исключили Каврука? – у Наре сорвался голос. Этот вопрос мучал ее с того самого момента, когда она последний раз виделась с бывшим одноклассником на улице, и он сообщил ей эту новость. Профессор Сибель вначале посмотрела на Гедиза, затем снова на Наре. Последняя сокрушенно села на своё место.POV Nare
В тот момент я осознала, что причина исключения Каврука сидит прямо у меня перед носом. И от этого мне стало ещё паршивее на душе. Ведь по Гедизу с первого его появления в кабинете было видно, что он пришёл сюда поразвлекаться, а учитывая то, что он был сыном мэра Джемаля Ишыклы, ему по жизни вообще не о чем было волноваться. В то время как Каврук очень старался и не спал ночами, чтобы сдать переводные экзамены в конце года. И он их сдал на отлично, но буквально перед самым началом учебного года, ему сообщили, что он больше не ученик частной школы «Yildiz». От разницы в их отношении к учёбе мне становилось все обиднее и обиднее за Каврука. После услышанного сильно обострилась ситуация, также касающаяся Яхъи и Дуду. Теперь уже Эльван даже не пыталась скрыть своего презрения к девушке. Возможно, именно тогда в её голове начал созревать план атаки, чтобы в школе остался ее любимый. Но и Дуду была той ещё лисой, в голове которой буквально за секунду вспыхнула беспроигрышная идея, как не слететь со стипендии. Это был первый учебный день в 11 классе, но он уже успел настроить часть учеников против друг друга. И это только начало.