Кольцо, стены и пыльные полки

Все началось с кольца Волки на пальце Аббы. А это началось давно, никто, кроме них самих, уж и не вспомнит, как все получилось так. Абба разговоров об этом не терпел, краснел, покрываясь пятнами, прятал руку с кольцом и шипел что-то язвительное, уходя сразу же после этого. Улыбчивый Волки уходил вслед за ним, безмолвно кивая, прося прощение за эту вспышку. Недавно на стене возле двери в Шестую появилась надпись, уведомляющая всех о том, что «ВОЛКИ И АББА ЗАКРЕПЛЯЮТ СВОИ УЗЫ ДО ЦЕРЕМОНИИ БРАКОСОЧЕТАНИЯ И ДАЖЕ НЕ СКРЫВАЮТСЯ». Керамбит откровенно ржал над этим, а еще над Аббой, который увлеченно расписал в ответ оставшееся пустым пространство, выделив на это пять абзацев, которые чередовались со схематичными изображениями страдающего ЖэВэЖэ. Все это, конечно, попало в новый выпуск «Блюма», и Абба успокоился только тогда. Конфликт исчерпался, потому что цель всеизвестности была достигнута. Абба, правда, все еще огрызался на любопытных, но уже как-то вяло, упражняясь в остроумных оскорблениях. ЖэВэЖэ пытался расшевелить его, раздраконить, но всегда остужался услужливым тычком от Клина. И только потом оживился Керамбит, собирая Аббе «приданное» со всей Псарни. У кого ошейники красивые обнаружились лишние («Отложил на Меняльный День, но раз уж все так серьезно...»), у кого — еще какая безделушка, и из этого всего собралась внушительная гора вещей, которую ЖэВэЖэ и Клин деловито утрамбовывали в новенькие походные рюкзаки. Заглянувший в их комнату Кэлпи посмотрел на всю эту кутерьму, вздохнул и уехал, плотно закрыв за собой дверь. Абба его чуть не возненавидел, потому что они точно пересеклись взглядами, и Кэлпи точно уловил сигнал бедствия, исходящий от Аббы. И уехал. ЖэВэЖэ громко заржал, потом подозвал Керамбита, что-то сказал ему и, дождавшись кивка, вернулся к своему занятию. Абба решил, что с него хватит. Подозвал Вожака, вывел его в коридор, заглянул в глаза, вспомнив о том, что о свадьбе первым пошутил именно он. А потом посоветовал таким вниманием одаривать Кэлпи. И обручиться с ним, чтобы утихомириться и не портить жизнь честным Псам. После этого Абба вытащил из кармана губную гармошку, которую с выхода «Блюма» не доставал ни разу, и насмешливо сыграл маленький отрывок из какой-то старой баллады, в которой повествуется о торжестве над поверженным противником. Керамбит зарычал, и Абба, хохочущий и отомщенный, убежал в сторону Четвертой. После этого история со «свадьбой» утихла сама собой, даже ЖэВэЖэ теперь вернулся к своему обычному размеренному тарахтению. А вот Керамбит будто взбесился, но по-своему, тихо и обстоятельно. Никто бы и не заметил, в том числе и всезнающий Абба, если бы заглянувший в гости Мовец не отметил, что от их вожака пахнет серьезностью за пять плевков Барби. Мера длины была выбрана достаточно серьезная, так что Абба даже принюхался. И действительно, среди запаха псины и одиноких носков отчетливо пробивался аромат натянутого ожидания. Керамбит вяло отмахнулся, сбрасывая на пол какие-то тряпки, освобождая место рядом с собой. Мовец с ногами забрался на кровать, негромко что-то сказал, и Аббе почему-то показалось, что вот сейчас рванет. Но все обошлось мирно. Вожак Четвертой вскочил на ноги красивым слитным движением, потрепал Керамбита по чуть отросшим волосам и вышел из комнаты, насвистывая что-то очень радостное. Абба повздыхал, посмотрел на сосредоточенного Керамбита, ожидая, когда его подзовут, чтобы поделиться информацией, но не дождался. Пришлось выходить в коридор и тащиться к Перекрестку. А Кэлпи, вот этого Абба не мог не заметить, постоянно мрачно зыркал на всех Псов. Забивался в Кофейнике в уголок, пил кофе чашку за чашкой и, негромко постукивая по столешнице, наблюдал. Будто чего-то ждал. Абба пытался что-то вызнать у Волки, но тот посмеивался и просил не лезть не в свое дело, говоря, что они сами разберутся. Они — Кэлпи и Керамбит — разбираться отчаянно не хотели, и Псам житья не стало совсем. Вожак почти не появлялся, пропадая по каким-то своим делам, и появлялся лишь за пару часов до отбоя. Это время он милостиво посвящал Псам, выслушивал Аббу и Клина, решал стайные проблемы, а потом опять уходил, пропадая чуть ли не до рассвета. Абба горестно вздыхал, грустно терзал уши состайников гармошкой и смотрел в грязную стену. Потом задумчиво крутил на пальце кольцо, пряча гармошку, и выходил на обязательную вечернюю прогулку, чтобы разогнать кровь и скоротать время до явления Керамбита. Во время одной из таких прогулок он забрел в библиотеку, тихо зашел туда и бесцельно прошелся между стеллажами с пыльными книгами. С обеих сторон его окружали книги с произведениями нетленных классиков и тишина. Мешала только пыль, которая зло забивалась в нос и глаза. Абба чихнул бы, если бы его внимание не привлекли звуки чьего-то разговора. Он осторожно прошел до края стеллажей и выглянул в место, отведенное для чтения. Абба обнаружил, что столы выглядели не так пыльно, как должны были, да и само пространство выглядело на порядок лучше заброшенных стеллажей. Чуть поодаль от Аббы расположились Кэлпи и Керамбит. Они находились возле стола, на котором лежала книга. Абба бесшумно вздохнул, чуть не закашлявшись из-за пыли, и продолжил всматриваться и вслушиваться. Кэлпи привычно сидел на своей коляске, а Керамбит, Абба даже не поверил самому себе, сидел прямо на грязном полу, положив голову на колени парня. Абба дернул уголком губ в улыбке, — вот, что значит Вожак Псов, полностью оправдывающий хотя бы «псовую» часть. Кэлпи не касался Керамбита и что-то негромко ему говорил, хмурясь. Тот кивал в ответ, обнимая ноги и устраиваясь поудобнее. Улыбался! На Кэлпи это, правда, впечатления не произвело, и он раздражался еще сильнее. Он что-то сказал Керамбиту, из-за чего тот вскинулся и с каким-то отчаянным выражением лица посмотрел на Кэлпи. Абба напряг слух, как только смог, и таки уловил окончание сказанного его Вожаком: «...не игра» Улыбнувшись, Абба тихо вышел из библиотеки.