Всё, что скрыто

— Да пошли вы к чёрту, мсье! Я с Вами абсолютно не согласен, и, уверен, все остальные тоже — фыркнул мужчина, недовольно нахмурившись. Каждый день одно и то же, но кажется, никому это не надоело. Ну разве что всем остальным, присутствующим в конгрессе, людям. Но не этим двоим, нет. Стоящий напротив него мужчина наигранно закатил глаза, тихо фыркнув. — Не спорю, мистер Гамильтон, но Вам не приходило в голову, что это… Ну просто полный бред? Я не пытаюсь оскорбить, просто говорю, как это видно со стороны. — Ну и как же, по Вашему, это выглядит? — Александр сложил руки на груди, приготовившись к чему-то стандартному. Сколько раз они спорят с этим идиотом…? Сто? Двести? Тысячу? Наверняка намного больше, но финансист предпочитал не считать это. Хотя иногда так и подмывало завести отдельную книгу, и записывать туда каждый их срач в стенах этого здания, а потом, по вечерам, тыкать эту книгу в лицо Джефферсона, и заставлять считать всё с самого начала. Просто, чтобы позлить это недоразумение в малиновом костюме. Как они вообще умудрились сойтись? Ох, этот вопрос не раз посещал их мозг, но никто из мужчин не задумывался об этом всерьёз. Им хорошо вдвоём, и большего не требуется. Зачем забивать голову странными вопросами, если всех устраивают их «отношения»? Днём они ссорятся, по залу заседаний летают перья, комки бумаги, и даже стулья, один из которых, когда-то прилетел прямиком Джону Адамсу в лицо (Томас ещё долго говорил, что он этого заслуживал). А вечером, когда они остаются одни, у них появляется время на то, что в их времени, собственно, запрещено. Возможно первое время это могло остановить, и вразумить, но после случая в кабинете Джефферсона, всё пошло по пизде. Как долго они уже скрывают свою близость? Не особо долго, если признаться честно, но разве это кого-то остановило бы? Мысли были прерваны внезапным ответом Томаса (когда Алекс вообще умудрился погрузиться в размышления…?). — Это выглядит нелепо, серьёзно. Неужели государственный долг стоит того, чтобы так нагружать нашу, и без того исхудавшую налоговую систему? Право, это действительно очень нелепо и глупо. Как по мне, стоит несколько лучше всё обдумать и согласовать с сенаторами других штатов. Это касается не только Нью-Йорка, а и всей страны, Гамильтон — Томас демонстративно запустил пальцы в копну своих плотных кудряшек, и легонько оттянул одну прядку — Что думаете? — Я думаю, что Вам не стоит демонстрировать свои волосы всему конгрессу, мсье Джефферсон — на полном серьёзе выдал Алекс, пытаясь сохранить невозмутимое выражение лица. Томас картинно оскорбился, прикладывая ладонь к груди. Однако потом комнату заполнил смех. — Мне кажется, эту фразу лучше исключить. Мы, конечно, собачимся у всех на глазах, но пардон, мои волосы это святое, Александр. Гамильтон просто фыркнул, всё же улыбаясь. Репетиция речи к ближайшему заседанию — вещь ненужная, но весьма забавная. — Ладно, допустим. Тогда что я должен ответить? Стой! Ничего не говори. Я сам придумаю — отозвался тот, заметив самодовольную ухмылку на лице любовника. Как всегда хотел выдать что-то глупое, и смешное. Так происходит почти каждый вечер. Каждый вечер они шутливо обсуждают и репетируют то, что должно произойти на следующий день, и каждый раз Джефферсон отпускал нелепые шуточки. Конечно, они были забавные, иногда даже очень, но всё же, это надоедало. Так же, как и вся жизнь, просто проходящая мимо. Время идёт, всё меняется, и когда начинаешь задумываться об этом, становится по-настоящему страшно… страшно от того, что времени так мало, а того, что ты не сделал, так много. На самом деле, эти мысли пугали только Алекса, в то время, как Томас забивал на это, и просто жил. Ему было достаточно Госсекретарь, заметив очередное зависание, поводил рукой перед лицом любовника, пытаясь добиться реакции, но когда это не дало результатов, он плюнул на всё, и просто подтянул его к себе, погладив по волосам. Кажется, Томас уже полностью привык к тому, что Александр может запросто «утонуть» в своих мыслях, и перестать замечать всё, что его окружает. Для него это нормально. Мужчина довольно быстро отвис, и просто ткнулся лицом в плечо Джефферсона, тихонько поуркивая. Как ни странно, рядом с этим человеком, ему было очень спокойно и уютно. Было стыдно признавать это, но даже рядом с Элайзой не было так хорошо, и дело тут не в Скайлер, нет. Дело в предпочтениях самого финансиста. Томас предлагает сегодня забить на эту нелепую «репетицию», и отправиться отдохнуть после рабочего дня. И Гамильтон отлично знает, как это будет проходить. Это тоже уже вошло в привычку, но в отличии от предыдущих таких, было намного приятнее и интереснее. Придя в спальню, Алекс со спокойной душой падает на кровать, посматривая на довольно усмехающегося Джефферсона, и становится сразу понятно, что сегодня прерывать традицию он точно не собирается. Что же… этого стоило ожидать, ведь в этом плане, Томаса всегда ведёт при виде Александра, и он даже не может адекватно объяснить причину. Просто ведёт и всё. Он пристроился на край кровати, прямо у ног любовника, и довольно замурлыкал, легонько оттягивая прядь волос. — Мой президент~— мурлычет Томас, подбираясь поближе, и устраивая ладони на бёдрах Алекса. В ответ тот слегка приподнимается, протягивая руку, и легонько поглаживая любовника по волосам. Какого чёрта они всегда такие плотные и пушистые? Разве это законно вообще? Видимо да, потому что Джефферсона это вообще не смущает, он просто тихонько мурлычет, убирая руки от бёдер, и посягаясь на одежду партнёра. Гамильтон не имеет ничего против этого, лишь делает то же самое с ним, мысленно ругнувшись, что их одежда очень неудобна, когда дело доходит до того момента, когда её приходится снимать. Кто вообще придумал напихать туда так много пуговиц, это же просто дико мешает! К счастью, они оба привыкли к этому, так что избавление от одежды заняло чуть меньше времени, чем в первый раз. Джефферсон опустился пониже, устраиваясь между ног партнёра, и довольно облизываясь. — Таким ты мне нравишься ещё больше, чем когда агрессивно орёшь на меня во время заседаний. А ты знаешь, что я люблю это — улыбнулся мужчина, откидывая назад пряди волос, которые лезли в лицо. — Да, я знаю об этом — хмыкнул Гамильтон, нетерпеливо ёрзая — Я знаю, как ты любишь обсуждать это, но давай ты просто начнёшь, а разговоры оставим на потом? Томас картинно обижается, но всего на пару секунд, после чего вновь ухмыляется, слегка наклоняясь к члену любовника, и осторожно обводя языком головку. Он никогда полноценно не отсасывал, это была работа Алекса, в то время, как Джеффу требовалось всего-лишь распалить партнёра, но не более того. Однако в этот вечер всё идёт не по плану, ведь Томас осторожно заглатывает, довольно поуркивая, после чего не спеша двигает головой, стараясь брать поглубже, и работать не только ртом, но и языком. Гамильтона выгибает, больше даже от неожиданности, чем от самого действия. Ради «приличия» стоило начать возмущаться, но сказать ничего не получалось, ведь всё происходящее ему нравилось, это было чертовски… нет, просто охуеть, как приятно, это сложно отрицать. — Т.. Томас… — он судорожно выдыхает, зарываясь пальцами в волосы Джефферсона, и неосознанно двигая бёдрами. Не сильно — стараясь сдерживаться, чтобы его партнёр случайно не подавился. Томас никогда не делал ничего подобного ранее, и чёрт, Александр не понимал, почему, ведь сейчас этот кудрявый засранец работает как надо, из-за чего в паху начинает приятно покалывать. Видимо, от непривычки, но это чувство вскоре начало отдавать приятной теплотой, поэтому в комнате послышались первые стоны. Тихие, но Томасу этого было достаточно. Он довольно быстро отстраняется, и Алекс огорчённо выдыхает, временно расслабляясь. Госсекретарь слегка выравнивается, осматривая Гамильтона, словно специально оттягивая время. Однако долго тянуть его было бы просто невозможно, ведь у Томаса стоит, стоит так, что становится дико некомфортно, поэтому он устраивается поудобнее, посильнее раздвигая любовнику ноги, и нетерпеливо входит, в следствии чего, тело под ним хорошенько выгибается. Алекс всегда был узким, и даже со временем эта особенность никуда не делась. Самого финансиста она бесила, но Джефф успокаивал его, ведь ему напротив очень нравилось это. Ведь каждый раз у них был, словно впервые. А их первый секс, Томас явно не сможет забыть. Тогда они ещё по-настоящему соперничали, именно в действительности, а не ради прикрытия. Никто из них не помнил точно, но кажется, Джефферсон тогда был пьян, а Алекс очень сильно его заебал, в следствии чего второго взяли прям на столе, в кабинете Тома. И чего Томас точно не ожидал, так это того, что Гамильтон придёт через пару дней, с предложением повторить это. Кудрявый спокойно вошёл. Сразу, и на полную длину. Алекс протяжно простонал, обвивая ноги вокруг талии Джефферсона, и пододвигаясь ближе. Это так же потрясающе, как и в многие предыдущие разы, что и подтверждали стоны, ставшие более громкими и пошлыми. Было просто невероятно охуенно чувствовать, как чужой член трётся о стенки, как иногда задевает простату, заставляя финансиста громко выстанывать имя любимого, и прогибать спину чуть ли не радугой, вызывая самодовольную ухмылку у Томаса. Последний бы соврал, если бы сказал, что стонущий Александр — потрясающее зрелище, потому что блять, это намного больше, чем просто потрясающе. Смотреть на то, как этот человек закрывает глаза, и томно стонет, было чем-то за гранью, это возбуждало, и заставляло мужчину увеличивать темп, что выбивало изо рта любовника ещё более громкие и развратные стоны. Иногда Гамильтон начинал интенсивно подёргивать бёдрами, двигаясь навстречу Томасу, и крепко сжимая пальцами шёлковую простынь под ними. Обычно, им приходится стелить что попроще, но видимо, сегодня праздник, раз Джефферсон решил не мелочиться. Конечно, пачкать дорогую ткань не хотелось бы, но об этом мужчины будут думать уже после, ведь сейчас обоим слишком хорошо, чтобы думать о подобном. Александр не может держаться долго, да и по взгляду Томаса понятно, что он тоже на пределе, поэтому первый отпускает постельное бельё, и устраивает руки на плечах темноволосого, крепко сжимая их. Джефферсон недовольно шипит, в отместку резко толкаясь вперёд, и ударяя по простате, чем заставляет Гамильтона протяжно выстонать имя партнёра, и мощно прогнуться в спине. Томас берёт его за руки, и резко прижимает к постели, напрочь игнорируя сбившееся дыхание любовника, напоследок двигаясь особо сильно, после чего с чистой совестью кончая. Финансист вновь хорошенько выгнулся, отлично ощущая, как чужой половой орган, наполняет всё внутри горячей, вязкой жидкостью, в то время, как его собственный член слегка подрагивает, интенсивно истекая спермой. «Это всё так-же охуенно…даже лучше» — думает тот, выравнивая дыхание, и расслабляясь. Рядом с ним спокойно увалился Джефферсон, с довольным урчанием притягивая Александра к себе и крепенько обнимая. Видимо, о испорченном, шёлковом постельном белье, они оба вспомнят только следующим утром. И пускай днём им опять придётся делать вид, что они ёбаные соперники, желающие выколоть друг другу глаза, а после рабочего дня оправдываться перед Элизабет по поводу того, где её муж пропадал почти два дня, Гамильтон уверен. Это однозначно стоило того.