The madness of war

Генерал поднялся на мыски стоп и вгляделся в узкое окошко камеры, выходящее в тюремный двор. На площади толпились бойцы Сопротивления в разномастных одеждах. В руках некоторых покачивались плакаты. «Смерть рыжему выблядку», - прочитал он. «Как умно». Кто-то держал бутылки с алкоголем. Кто-то принес закуски и делился с друзьями. Одни — улюлюкали, свистели, пели гимны новой Республики. Словно пришли на вечеринку. Другие — выкрикивали ругательства, с вызовом глядя на темные тюремные стены. За его спиной послышался вежливый кашель. Лея. Пришла, чтобы лично увидеть схваченного врага своими глазами. -Они что, готовят фейерверки? - спросил он будничным тоном, будто они давно вели беседу и настал черед его реплики. Лея не торопилась с ответом. Взвешивала свои слова? Ожидала его последних перед казнью распоряжений? Будто ждала, что он скажет большее чем он уже выдал о Первом Ордене. А может быть она ждала...Его раскаянья? -Я не могу запретить своим людям праздновать смерть человека, который положил конец целой Системе, который ответственен за гибель миллионов живых существ. -Вы все обвиняли меня в безумии, но посмотрите...Не более ли безумны вы сами? Он сделал шаг назад, вглубь камеры, когда впервые посмотрел ей прямо в глаза. Принцесса молчала. Всматривалась в красивое лицо молодого мужчины, едва более взрослого чем ее собственный сын. На носу его возможно золотились веснушки, но было слишком темно, чтобы рассмотреть как следует. -Думаете, что я слишком молод для своего чина? - Он словно читал ее мысли, но это было невозможно. Хакс никогда не обладал Силой. - Я пробирался по полям сражений, чертежам и картам, а не по простыням, чтобы получить новую нашивку, вопреки слухам в вашем...лагере. Сомневаетесь? На губах генерала ядовитым цветком расцвела усмешка. Но серые глаза не смеялись. В них была сталь. Лея отвела взгляд первой. Хакс снова отвернулся к решетке окна. -Вам позволено перед вынесением приговора надеть в последний раз военную форму, - сказала она, дергая подбородком в сторону небрежно брошенной шинели. Один рукав ее свисал со стула как раненое черное крыло. -Благодарю, - коротко ответил Хакс. Ему вдруг отчаянно захотелось скорее остаться одному. -Вы...Вы хотя бы сожалеете о содеянном? - Вопрос, загнанным зверем скребущий под ребрами, точно вырвался из клетки. Генерал сцепил руки за спиной таким уже привычным жестом. Медленно развернулся, так, чтобы его тихий голос коснулся ее ушей. -Мне жаль, что я не убил вашего сына, принцесса. В этом случае, меня бы здесь не было. Лея дернулась как от удара. -Вы невозможный человек. Возможно, даже и не человек вовсе. Она уже повернулась, чтобы оставить пленника в одиночестве, когда он неожиданно добавил более мягким тоном, в котором сквозила грусть: -Мне было приятно пообщаться с Вами не через голограмму, принцесса. Лея молча закрыла двери камеры, стараясь не смотреть в его бледное в сером свете утренних сумерек лицо. Звук ее шагов был неровным, сбитым, словно она спешила и одновременно была слишком слаба для этой быстрой ходьбы. Хакс выверенными движениями пальцев расчесал отросшие рыжие пряди, а после подцепил пальцами ворот шинели, стягивая ее со стула. Близился час казни, а он не хотел показать врагу свою надломленность. Где-то за окном надорвался первый фейерверк. Брызнуло в небе красным.