Gutterflower

В последнее время он чувствует себя опустошенным. Но это не важно, и ему все равно. У Цукишимы Кея нет проблем, у него есть пожизненная подписка на них, и он это знает. Но, насколько он в курсе, это никого не касается, кроме него самого, и он в любом случае отлично справляется с работой. Его часто критикуют за то, что он холодный, отстраненный, слишком грубый и жуткий. Но это не важно, и ему все равно. Кроме того, похоже, что Ямагучи это тоже не волнует. Он был рядом с Цукишимой в течение многих лет, с того дня, как они встретились. Цукки остёр на язык, но это не мешает их дружбе, хотя, несомненно, он причинял боль Ямагучи большее количество раз, чем хотел бы признать. Он стал лучше, он действительно работал над собой, даже если кроме них двоих этого никто не заметил. Их сокомандники сказали, что Цукишима это луна, а Хината – солнце, но он думает, что они кое-кого забыли. Ямагучи это звезда, освещающая путь, мерцающая слабо, но уверенно, поддерживающая всю Солнечную систему. У него есть сила и решительность, которые только росли за эти годы; он постоянно улучшается, даже несмотря на то, что Кей угасает, переставая прилагать усилия в игре, в которую он так долго играл. Но Ямагучи все равно на его стороне. На самом деле он протянул Цукишиме руку и вытащил из этой пропасти несколькими резкими словами, разговором по душам, в котором так нуждался Кей. Тадаши сильный, сильнее, чем кто-либо думает, и в последнее время Цукишима начинает понимать, как много он для него значит, начинает понимать, насколько он удивителен… хотя не все это понимают. Это имеет значение, и ему не все равно. Перед Ямагучи стоял парень, немного выше Цукишимы, но худее, с короткими черными волосами и небрежно перекинутым через плечо рюкзаком. Он наклоняется вперед, искривляя рот в хищной усмешке, Тадаши делает неуверенный шаг назад. — Эй, Веснушка. Знаешь, я забыл свой проездной дома. Не найдешь для своего приятеля несколько тысяч иен? — Я... Мы даже не знакомы, — тихо отвечает Ямагучи. — Я… Парень делает угрожающий шаг вперед, затем еще один и еще, он почти у его лица. — Это не важно, не так ли? Я же по-хорошему спрашиваю, ты не хочешь меня расстраивать, верно? — он так близко, что Ямагучи прогибается назад, чтобы уклониться. — Хочешь, чтобы я поупражнялся в стрельбе на твоем грязном веснушчатом лице? Цукишима шагает вперед, и кладет на плечо Ямагучи руку. — Проблемы? Его голос холоднее, чем когда-либо, он смотрит на парня отталкивающим мрачным взглядом. — Я спрашиваю, — резко говорит он, делая шаг вперед. Ученик отступает назад, и теперь Цукишима стоит между ним и Ямагучи. — Какие-то проблемы? — Н... нет, — капля пота катится по его лицу, его кулаки сжимаются и дрожат, пока он шаг за шагом отступает от Цукишимы. — Прекрасно, — отвечает Кей, улыбаясь. — в таком случае, предлагаю тебе убраться с глаз моих, понял? Но парень уже уходит, и когда Кей оборачивается, то видит широко раскрытые карие глаза Ямагучи. — С-спасибо, Цукки, — его взгляд падает вниз, как будто он не может смотреть прямо. Он рад, что его плечи не очень сильно дрожат. — Прости за это… — За что ты извиняешься? Ямагучи моргает, с неуверенностью на лице. — Я имею в виду… за то, что причиняю тебе неудобства? За то, что… — Нет, — Кей берет его за руку и начинает идти; Тадаши следует за ним, удивленно глядя на их руки. — Это была не твоя вина, — он также еще хотел сказать, что его выбесил этот парень, как он посмел так разговаривать с тобой, он даже хотел его ударить. Но, как и всегда, на этих словах его язык атрофируется, но, кажется, Ямагучи все понял. За годы, проведенные с Цукки, он научился понимать его чувства, понимать значения его слов. Губы Тадаши изогнулись в легкой дрожащей улыбке. Они идут домой вместе, переплетая руки в замке, их шаги легки и уверены. Цукишима схватил его в самый подходящий момент, и неудивительно, что у него не было желания отпускать его… и Ямагучи, конечно, тоже не против. Кей освобождает его только после того, как они приходят к его входной двери. Его кожа все еще теплая от контакта, он открывает дверь и заходит. Через несколько мгновений они оказываются в комнате, Цукишима кладет свою сумку на стол и предлагает Ямагучи сесть на его кровать. — Я хочу сделать для тебя кое-что, — говорит он, ничего не выдавая голосом. Тадаши осторожно кладет свою сумку на пол рядом со столом, любопытно глядя на него. — Что? — Вот, — Кей садится рядом с ним, слегка прогибая матрас, и кладет руки на плечи Ямагучи, чтобы повернуть его в другую сторону. — Повернись вот так, и сними рубашку. Ямагучи немного краснеет, но поворачивается спиной к Цукишиме; он снимает рубашку и осторожно складывает ее, прежде чем положить на простынь. Самосознание и волнение проявляются в напряженных мышцах, и он делает глубокий вдох, изо всех сил пытаясь расслабиться. Блондин глубоко вздыхает и через мгновение кладет руки на плечи Ямагучи, аккуратно разминая кожу и напряженные мышцы. С его губ срывается удивленный, но удовлетворенный вздох, когда Цукки начинает массировать его с такой нежностью, которой многие удивятся, узнав, что это делал он. Его руки крепко прилегают к спине Ямагучи, разминая кожу, с терпением и упорством снимая напряжение с его тела. Они сидят там в тишине, пока Цукишима направляет все свое внимание на массаж. Брюнет уже давно закрыл глаза, потерянный в моменте неожиданной близости, его руки покрылись мурашками от прикосновений Кея. В конце концов тот убирает руки, потому что у него резко появляется желание обернуть их вокруг парня, сидящего напротив, и вместо этого он сажает его себе на колени. — Тебе лучше? — тихо спрашивает он. Ямагучи поворачивается и улыбается, согревая холодный настрой Цукишимы. — Да! Спасибо большое, Цукки, я действительно ценю это, — он поворачивается назад и сталкивается с ним; Кей ощущает пульсирующее тепло в груди, понимая насколько они близки сейчас. Он подавляет это чувство как можно лучше; он знает, что это такое, но не представляет, как в этом признаться. — Ты так хорош в этом, — продолжает Ямагучи. — Как профессионал! — Я почитал об этом вчера. — говорит он, глядя на стену. Когда он открывается кому-либо, намного труднее поддерживать зрительный контакт. — В последнее время ты так упорно работал. Ямагучи приоткрывает рот от удивления, но затем улыбается вдвое шире, чем раньше. — Ты прочитал это для меня? — он наклоняется вперед, обнимая Цукишиму, совершенно не колеблясь; он прислоняется лицом к его плечу, скрывая слабый румянец на щеках. Цукишима моргает один, два, три раза, затем неуверенно протягивает руку вперед и проводит пальцами по волосам Ямагучи, лениво играя с кончиками, пока другая рука притягивает брюнета к себе и обхватывает его талию. Он не очень хорош в этом, и понятия не имеет, что делает, и, наверное, сейчас он выглядит как доска. Но это не важно, и ему все равно. Эти ощущения непонятны, но приятны; это интимно, и Цукишима никогда не испытывал такого, но с другой стороны, Ямагучи - его исключение для многих вещей. Наконец он расслабляется от прикосновений, его щека прислоняется к коричневым прядям волос под ним, и он выдыхает. «Твое сердце бьется так быстро», — думает Ямагучи. Впрочем, он не озвучивает это вслух. Раньше он никогда не был так близок со своим другом и не хочет испугать его. Хотя он не может скрыть улыбку на своем лице. Он рад, он так рад, что не сдерживается и наконец поддается желанию обнять его. Они остаются сидеть так еще час, обнимая друг друга. Единственный звук, который прерывает тишину – это их мягкое и ровное дыхание. К тому времени, как солнце опустилось за горизонт, Ямагучи уже спал в объятиях Цукишимы, и тогда блондин нашел в себе смелость поцеловать того в макушку. Он чувствует бесконечную, глубокую привязанность к парню; Ямагучи сильный, он как блестящая звезда ночью, как прекрасный цветок среди кучи бесцветных сорняков. Его губы сжались в крошечной улыбке, и он уже смирился с тем, что ему придется заснуть в своей форме, потому что он вообще не может двинуться, не разбудив парня на коленях, но все в порядке. Это не важно, и ему все равно.

***

На следующее утро Ямагучи извиняется за то, что уснул, и практически прижал Цукишиму к кровати, но тот отмахивается простым движением руки. — Если бы меня это беспокоило, я бы отодвинул тебя, — просто говорит он. Ямагучи секунду смотрит на него, прежде чем на его лице появляется улыбка. Дни проходят без происшествий, хотя Ямагучи постепенно становится все более небрежным со своей любовью; его руки часто касаются рук Цукишимы, когда они идут, или слишком часто сталкиваются плечами для обычной случайности. Но Кей никогда не отстраняется и, кажется, совсем не возражает. На самом деле, Тадаши готов поклясться, что блондин сам несколько раз нарочно касался его. Но спустя две недели после той ночи с массажем, Ямагучи почувствовал, что его сердце сжала ледяная цепь страха. Они как обычно идут домой вместе, и тут перед ними предстает тот ученик, с которым они виделись двумя неделями раннее, и он вовсе не выглядит счастливым. И все же… на этот раз его взгляд направлен не на Ямагучи, а на Цукишиму, к которому он уже приближается. Кей перестает идти, останавливая Тадаши рукой. Он оказался между своим другом и парнем, который чуть не напал на него, лицо которого было совершенно лишено страха. Безымянный парень ступает вперед и проводит рукой по волосам, смеясь. Но в этом смехе не было ничего кроме ненависти. — Знаешь, блондиночка, я подумал о том, что произошло несколькими неделями назад, и чем больше я об этом думал, тем злее становился. Не могу поверить, что позволил напугать себя тогда, — Цукишима молчит даже когда парень подходит ближе, так близко, что может протянуть руку и дотронуться до него. — Что, тебе нечего сказать? Кей раздраженно вздыхает: «Почему я трачу свое дыхание на таких, как он?» — Ты серьезно? — он усмехается и делает еще один шаг вперед, сжимая кулаки до белых костяшек от напряжения. — Я здесь, потому что я не позволю тебе уйти, не отплатив за унижение, понял меня? Сердце Ямагучи неистово забилось, волна адреналина пронзила его так, что у него начала кружится голова. Цукишима не отвечает, и агрессивный подросток становится еще злее. — Вот и все, — говорит он, отводя руку назад, чтобы нанести удар. — Я выбью из тебя все дерьмо, прежде чем нахрен испорчу твоего тощего маленького парня… Он не успевает закончить предложение, потому что в его лицо врезается кулак. Цукишима в шоке смотрит на то, как костяшки Ямагучи встречаются с ртом более высокого парня, достаточно сильно, чтобы разорвать его губу; его кровь размазалась по коже Тадаши. — Отойди от него, — угрожающе шепчет брюнет; его голос слегка дрожит, то ли от страха, то ли от злости. — Не… даже не прикасайся к нему… Подросток держится рукой за губу, кровь медленно стекает между пальцами; похоже, что мир просто выпал из-под его ног, он поворачивается и убегает, стараясь как можно быстрее расстаться с этой парочкой. Затем Ямагучи смеется, его голос становится слишком высоким и дрожащим из-за истерики, его начинает трясти, сердце начинает биться слишком часто. — Все смотрят, Цукки… может мы пойдем домой другим путем? — говорит он, когда адреналин утихает. Вместо ответа Цукишима подходит к нему, берет руку и осматривает ее на предмет повреждений; костяшки Ямагучи немного опухшие и, вероятно, будут синяки, но ему повезло. Он на мгновение замолкает, задумчиво нахмурившись, бесцельно проводит пальцами по ладони в его руке прежде чем поднять взгляд и встретиться с улыбкой своего друга. — Ямагучи, ты последний человек, от которого я ожидал что-то подобное. Ямагучи краснеет, опуская взгляд. — Я… все, что он наговорил тебе… он собирался ударить тебя, Цукки… — Все хорошо, — он делает паузу и добавляет, — я понимаю, пойдем отмоем твои руки. Он переплетает их пальцы, открыто держа его за руку. По дороге домой они молчат, но блондин иногда успокаивающе сжимает руку. Они доходят к дому Цукишимы; движения Ямагучи механичны, будто он все еще не может поверить в то, что только что сделал. Через несколько мгновений он оказывается на кровати Кея, пока тот натягивает на его руку теплую влажную тряпку, а затем кладет пакет со льдом на избитые костяшки. — Сними рубашку, — говорит он, не поднимая взгляд на Ямагучи. Тот моргает, откладывая пакет со льдом и снимая одежду. Цукишима осторожно поворачивает его, но вместо того, чтобы массажировать, просто водит руками по спине Ямагучи в течении нескольких минут; его пальцы нежно скользят по теплой коже. Затем он начинает разминать спину, прикасаясь так же мягко и решительно, как и две недели назад. Они оба молчат, пока Кей устраняет остатки адреналина и стресса на теле Тадаши. Когда он наконец останавливается, то снова проводит по спине парня, вырисовывая рукой созвездия из веснушек на его теплой коже. Ямагучи вздыхает, поворачиваясь с легкой, спокойной улыбкой на лице. — Спасибо, Цукки. — Нет, — он обнимает Ямагучи, прежде чем тот успевает что-либо сказать, проводя рукой по мягким каштановым волосам; развивающиеся пряди щекочут переносицу. — Тебе спасибо, Тадаши. За… все. Сердце Ямагучи пропускает удар; он выдыхает в шею парня, притягивая его к себе. — Цукки… Теплые губы прижимаются ко лбу Тадаши, и тот полностью теряет способность разговаривать. Цукишима все еще спокоен, его дыхание направлено на кожу брюнета, но через несколько секунд он наконец говорит. — У тебя милые веснушки, — говорит он так тихо, что Ямагучи едва слышит его. Он улыбается так широко, что его глаза, полные тепла и радости, щурятся; он обнимает блондина еще ближе и целует в щеку. Бледная кожа Цукишимы покрывается очаровательным румянцем, когда Ямагучи крепко прижимает его к себе, счастливо вздыхая. Брюнет набирается смелости, он должен кое-что сказать Цукишиме, он обязан произнести эти слова, какими бы очевидными они ни были. — Ты мне очень нравишься, Цукки. Но я... я думаю, что ты уже об этом знаешь. Кей сжимает руку крепче, и через мгновение он находит нужные слова, шепча их на волосы Ямагучи, как секрет. — Ты мне тоже, — его щеки алые, румянец достигает кончиков ушей и исчезает только ближе к шее. Он знает, что Ямагучи заметил, и обычно он никогда не позволяет никому видеть его таким, даже ему, но на этот раз все нормально. Это не важно, и ему все равно.