Taste of Diamonds

ты когда-нибудь любил кого-то так сильно, что едва мог дышать? ¤ — Я не просила тебя сажать его, — плачет девушка. — А я и не хотел сажать его. Просто он оказался хорошей жертвой. В нужном в месте и в нужное время. Да и будет знать, как насиловать мою сестрёнку. Да, Ю Ра, все-таки ты так глупа раз думала, что получишь альфу, соврав брату об изнасиловании. — Я просила тебя поговорить с ним, а ты что сделал? — Ю Ра, — рычит альфа, — ты достала, сестренка. Я вечно что-то делаю для тебя. Скольких альф я уже засадил, но тебе плевать. А тут альфа, который изнасиловал тебя, и ты... — Не насиловал он меня, — кричит девушка. Выглядит она не очень, левый глаз даже дёргается, она будто не в себе. — Тогда какого хуя ты творишь? Когда я тебя попросил сходить на свидание с Минхо, потому что это выгодно для нас же, ты послала меня, а я все еще продолжаю выполнять все твои прихоти? Заебала, Ю. Вали отсюда. Выглядишь хуёво, кстати. Девушка убегает из кабинета брата, не зная что делать. Нужно напиться, снять напряжение. now Чонгук снова один. Не подпускает к себе никого, кроме родителей. Ему страшно, одиноко, он боится. Боится, что если доверится кому-нибудь, то его снова бросят. Он до сих пор не знает, кто виноват в разрыве их отношений? Это ведь считается разрывом, когда альфа пропадает и не появляется уже как полтора года? Чонгук потерялся в себе. Вот уже сколько времени он вечерами смотрит в окно, вспоминая все моменты с альфой. Лежит на постели и слушает музыку, которую слушал альфа. Ест то, что ел альфа рядом с ним. Иногда гуляет по тем местам, где гуляли с альфой, делая этим себе еще хуже. Сердце разрывается, и он не может больше так. Ночами не может заснуть, думая об альфе. Тишина давит настолько, что хочется выть от безысходности. Даже рисование теперь не отвлекает от мыслей, как хотелось бы. Он все еще с замиранием сердца ждет альфу. Он приходил к нему и на следующий день, и через неделю, и через месяц. Приходил на протяжении года, но теперь забросил. Хотя кому он врёт, маме говорит, что перестал ходить, а сам сидит около двери, пытаясь услышать хоть какой-то признак жизни. Кажется, все бессмысленно. Он даже не знает, где искать Намджуна с Сокджином. Трубки они не брали, а после вообще номера были заблокированы, а где они живут Чонгук не знает. Это ужасно. В их отношениях ведь все было хорошо, даже несмотря на мелкие ссоры. Почему все так резко прекратилось? Чонгук снова не засыпает, смотрит на звезды. Такие маленькие и яркие, кажется, единственное, что придаёт яркость его жизни. Думает о том, как сложилась бы их судьба, если бы Тэхен не пропал. Тэхен снова не засыпает, смотрит на звезды. Такие маленькие и яркие, кажется, единственное, что придаёт яркость его жизни. Думает о том, как сложилась их судьба, если бы его не посадили. Жизнь за решёткой не сладка. С самого первого дня его хотели подчинить, хотели убить в нем альфу, но он не сдался. Да, было сложно ходить из-за вывихов, полученных во время драк; спать, потому что на теле не оставалось живого места, все было покрыто ссадинами. Но он ни за что не сломается. Он не помнит в какой момент, но все изменилось. Рэй свалился, как ангел с небес. Рэй стал для него отцом. Защищал, учил всему, что нужно. И теперь Тэхен уже не Тэхен, а Хоккайдо. Хитер и умен, как никто. В каждом угле этой тюрьмы знают, что лучше с ним не связываться. Знают, что он вывернет тебе все пальцы поочерёдно, наслаждаясь твоими криками и мольбами. Знают также, что если хорошо к нему относиться, то он может поделиться хорошей травкой. От прошлого жизнерадостного Тэхена не осталось ничего, теперь есть только хитрый и безжалостный Хоккайдо. Хоккайдо, который даже спустя два года не может забыть своего омегу. flashback — Мы должны рассказать Чонгуку. — Нет, хён, умоляю. Не нужно рассказывать, я здесь застрял на восемь лет, а Чонгук...Если ему рассказать, то он ведь будет ждать, а что я ему дам после? Зачем ему такой альфа? Он должен продолжать жить, и вы ему ничего не расскажете. — Мы поменяли из-за тебя номера телефонов, потому что он звонит нам. Он до сих пор ходит к тебе, хотя уже прошло полгода. Господи, ну посмотри на себя, на тебе живого места не осталось. — Хён, я все сказал. — Мы вытащим тебя, Тэхен. Ты только держись. Заключенный кивает и прощается с другом. Молчит, не говоря ни слова, потому что знает, что не вытащит. Он застрял здесь. end of flashback Хоккайдо обещает себе, что отомстит всем из-за кого он проживает здесь свои годы. Найдет и живого места не оставит. Отомстит всем, что из-за них ему пришлось оставить своего омегу. Боль в грудной клетке не дает спокойно жить. Все давит, хочется все разрушить и побежать к нему. Кажется, он чувствует все переживания омеги и от этого хочется скрыться. Ему страшно. ¤ Очередной день, который нужно провести в университете без него. Очередной день он сидит у дверей, ожидая услышать хоть какие-то признаки жизни в этой квартире. Но все бестолку. Как будто и не было ничего. Ах, если бы у него были ключи. Но он их забыл в последний день, оставил на самом видном месте и не взял. Почему так много вопросов, и ответов на них нет? Неужели альфа его не любит и поэтому исчез? Неужели все, что между ними было – это была игра? Глаза опухшие, от слез, весь бледный. На такого больше никто и не посмотрит, но ему больше никто и не нужен. Входит во двор университета, ловя на себе жалостливые взгляды. Иногда хочется остановиться и прокричать, чтобы они перестали так смотреть. Перестали жалеть, но он молчит, криками он привлечёт еще больше внимания. Он не успевает понять, как с кем-то сталкивается и приземляется на пятую точку. — Блять, — шипит розововолосый, потирая место ушиба. — Прости, пожалуйста, я просто торопился, — голос низкий и шепелявый. Непонятно кто он, запаха нет. Неужели бета? Но ведь они сейчас такая редкость. — Господи, что с твоим лицом, — шокированно произносит беловолосый, когда Чонгук поднимает на него взгляд. Да, наверное каждый задаётся таким вопросом. Его лицо сейчас выглядит ужасно, он опять не может сдержать слезы, которые полились из глаз. — Нет, только не это. Так, пошли. — Куда ты меня ведёшь? — Тебе нужно прийти в себя, идем. — Я тебя даже не знаю. — Меня Мин Юнги зовут, а тебя? — улыбается так, что десны видны. Мило и красиво. — Чон Чонгук, — протягивает руку для пожатия. — Я почти не слышу твой запах, — Чонгук опускает взгляд. Да, на фоне стресса его запаха почти не слышно, но течки проходят все больнее и больнее. Чонгук врёт о том, что пьет подавители. — О, я тоже. Мой альфа мне запрещает, но мне не нравится, как другие смотрят на меня. — Как ты пахнешь? — Сейчас дойдём и узнаешь. Подавители скоро перестанут действовать. Юнги приводит его в светлую квартиру. Здесь так аккуратно и красиво. Стоит запах чистоты. Да, к этому запаху тянет. С этим запахом спокойно. Чонгук даже не успевает понять, как начинает принюхиваться. — Что ты будешь? Чай? Кофе? — А есть чай? С бергамотом? — Да, у меня есть все. Проходи, не стесняйся. Чонгук все принюхивается и тут до него доходит. — Это твой запах. — Что? — Ты пахнешь чистотой. Поэтому ты скрываешь. Всех тянет к тебе, потому что они думают, что рядом с тобой спокойно. — Да, я отойду на минутку. Мне нужно моего альфу предупредить, — розововолосый кивает. Беловолосый выходит из кухни, набирая номер телефона. — Хён. — Да, милый, я скоро освобожусь и мы пойдем, куда только захочешь. — Нет, стой. Появились непредвиденные обстоятельства. В университете, когда я отдал документы, я столкнулся с парнем. — Он что-то тебе сделал? Где ты? — Хоби, все хорошо. Просто у него был такой вид. Он плакал, и только сейчас успокоился. Я привел его к себе. — Ну я же тебе говорил не водить к себе никого, Юни. А если он опасен? Тебе нужно быть осторожнее, ты ведь знаешь. — Он безопасен, поверь. Встретимся вечером? — Да, хорошо. До встречи, целую. — И я тебя. Омега возвращается на кухню, замечая как гость нюхает чай. — Все нормально? — Да, все хорошо. — Не хочешь поделиться? Знаешь, я в универе новенький, хоть и последний курс. Но, кажется, я нашел себе друга. И теперь я от тебя не отстану. — Тогда в следующий раз, — смеётся младший. — Я могу называть тебя хёном? — Ты можешь называть меня Юнги, — омега треплет розововолосого по макушке. — Последний курс? Но ведь уже почти конец года. — Ну хорошо, тогда конец этого года и полностью следующий. Может, теперь Чонгук и не так одинок. Теперь у него есть Юнги, с которым так уютно, что не хочется уходить. Домой теперь он приходит не со слезами на глазах, как обычно. А с улыбкой, и не может не заметить довольную улыбку матери. Время лечит? Нет, не правда. Но хотя немного подавить эту боль могут другие люди. "Хён классный" — думает Чонгук спустя месяц их общения, когда они ходят по торговому центру. Он до сих пор вспоминает, как на следующий день после столкновения Юнги нашел его и потащил в кафе. Каждый день теперь они сидели и болтали в кафе часами. Днем с Юнги он забывал о боли, но ночью вспоминал, будто это было вчера. " Хён веселый" — думает Чонгука, когда спустя три месяца они сидят и поют в караоке. Они выпили совсем немного, но Юнги уже валится на пол от смеха. Рассказывает о своём альфе. Но, кажется, что все же что-то не договаривает. Но ведь Чонгук тоже о себе ничего толком не рассказал. " Хён сильный "— думает Чонгук спустя пять месяцев, когда встречает в парке Ю Ра. — Какого хрена на тебе метка? — пищит она, хватая Чонгука за воротник рубашки. Юнги, не церемонясь, хватает ее блондинистые волосы и оттаскивает. — Слышишь, куколка, я омега и влепить тебе могу, а совесть мучить меня не будет, — спокойно говорит Юнги и толкает девушку так, что она падает в грязную лужу. Юнги в последний раз окидывает ее взглядом, берет Чонгука под руку и ведет к себе домой. И никто из них не думает о том, как девушка ломает голову над меткой Чонгука. Неужели Чонгук всё-таки нашел себе другого альфу? ¤ Чонгук рассказывает все. Как увидел альфу впервые, как упал в фонтан, как ходили в театр и бегали под дождём, как познакомился с его хёнами, которых теперь не может найти, как познакомил с родителями и они ездили на рыбалку, рассказывает про первый поцелуй, покраску волос и доходит до выпускного. —...он не пришел, хён. Я ждал его, я ходил к нему домой, я...блять, я до сих пор хожу, надеясь встретить его. Но... у меня даже ключи были, но я их забыл в квартире нечаянно...я не могу так, хён...все давит, — Чонгук прижимается к Юнги, успокаиваясь его запахом. По пути они зашли в магазин, и Юнги накупил алкоголя, чтобы было легче говорить. Но одно Юнги не давало покоя. — Чон, ты сейчас один? — Я уже более, чем два года один. — Чон, вы были истинными? — Что? — Твоя метка. Она ведь до сих пор есть, а ты говоришь, что два года один. И...метка стоит так долго, если она от предназначенного. — Нет, Юнги, не говори глупостей, — стирая слезы, произносит Чонгук. Ну не может быть такого. — Истинных не осталось, это все сказки. — Чонгук, я и мой альфа, мы истинные. Я знаю, о чем говорю, потому что до него у меня был альфа, которому приходилось обновлять метку чуть ли не каждую неделю. А метка Хосока стоит уже, как три года. — Вы так долго вместе со своим альфой, — грустно шепчет розововолосый. — Гука, вы истинные с ним, — и от этого больнее. Как знать, что ты потерял не просто альфу, а истинного альфу. Чонгук скулит от боли. — Так, хватит. Вставай, — омега непонимающе смотрит на старшего, — будем менять тебя. Уже через два часа Чонгук видит в зеркале не розововолосого наивного омежку, а брюнета, повзрослевшего года на три. Он перебирает свои мягкие волосы и не узнает себя. Может, пора начать жить без воспоминаний об альфе? Это не дает покоя, он снова начинает задыхаться. Воздуха катастрофически мало, стены сужаются, и ему кажется, что это конец. Юнги приходит вовремя, увидев состояние друга, бежит на кухню за водой и пакетом. — Чонгук, черт, дыши. Слышишь меня? Дыши, давай. Вдохни, — младший пытается успокоиться, но не получается. Мин протягивает ему пакет, чтобы донсэн смог сосредоточиться лишь на дыхании и это помогает. Когда младший успокаивается, то сразу тянет руки к воде. — Как давно у тебя эти атаки? — Они начались через три месяца после его исчезновения, — Чонгук прижимается к старшему, вдыхая запах, и успокаивается. — Чонгук, ты точно сидишь на подавителях? — и вот. В самую точку попал. — Из-за панических атак, стресса и срывов мой запах начал угасать. Течки все еще болезненные, и запах проявляется немного сильнее, а так он не чувствуется почти. Сначала было страшно из-за атак, особенно ночью. В первый раз я проснулся весь мокрый и задыхался, я даже позвать никого не мог. Мама услышала мои всхлипы и прибежала ко мне, еле успокоила. Они могли прийти и ночью, и днем. Раз в месяц, в неделю, могли даже три месяца не приходить. Я не контролирую это, хён. — Так, все. Я заказал выпить, ща привезут и мы продолжим веселиться. На ночь останешься у меня хорошо? В колонках играет Heartbreaker от Will.i.am, по счету идет третья бутылка вина и одиннадцать часов ночи. Им плевать на соседей, Юнги знает, что Хосок решит все проблемы. Для Юнги самое главное поднять Чонгука со дна, доказать, что жизнь продолжается и все будет в порядке. Они и не думают о том, что с утра им будет плохо, они просто продолжают пить. Юнги рассказывает Чонгуку о знакомстве с альфой подробнее. Блондин до сих пор вспоминает, как у клуба, будучи пьяным после расставания со своим парнем, харкнул в дорогую обувь альфы, ибо тот мешал пройти. Блондин до сих пор помнит, как Хосок схватил его за лицо, шипя угрозы, но после заткнулся, утонул в глазах омеги. Не было свиданий и чего-то еще, они переспали сразу же, как встретились во второй раз в этом же клубе, в VIP-комнате. Юнги думал уже забыть о произошедшем, когда после шикарного секса ушел, но не тут то было. Встречи продолжились, а потом уже любовь и знакомство с родителями. Родители поладили сразу же, что не сказать о детях, у которых отношения начались, кажется, с ненависти. Юнги рассказывает о том, как с лёгкостью переезжал в новый город, но пока что не стал говорить о настоящей причине переезда. Они не замечают, как за разговорами наступает утро. Чонгук решает вернуться домой только вечером, когда он выспится. Мама против не будет, мама будет рада тому, что сын хоть немного отвлекается от всей этой суеты. ¤ Дома непривычно тихо. Обычно отец смотрел телевизор вечерами, а мама разговаривала по телефону, а сейчас тихо. Слышится только тихие всхлипы. Чонгук спешит на кухню, откуда виднеется свет. — Мам? — слишком тихо спрашивает омега, будто боясь чего-то. Ему самому становится страшно от того, как тихо он говорит. Будто случилось что-то. Опять начинает давить, дышится трудно, на сердце боль отдаётся. Брюнет терпит, дышит глубоко, не торопясь, как учил Юнги. — Сынок, — женщина утирает слезы и встаёт с места, — отец...он. — Мама, что случилось? — брюнет и не замечает, как начинает часто дышать. — Сегодня, возвращаясь с работы домой, ему стало плохо. Он не справился с управлением, говорят. Говорят, тормоза отказали. Умер, говорят, — нож в сердце. Теперь весь мир рухнул. Это как вообще? Вчера утром он провожал отца с улыбкой на лице и того ничего не тревожило. — Ма, ты че это несёшь? — Это девушка надавила, да, она. Пришла вчера, начала говорить, мол, сын ваш гуляет, с меткой ходит, поэтому и запах скрывает, — невидимая верёвка сворачивается вокруг шеи, — мы не поверили, конечно же, знаем же, что ты его, — выделяет, — все еще любишь. Но папе все время хуже стало. Все это время, у него уже были проблемы. Мы не стали тебе ничего рассказывать, потому что он принимал лекарства и не жаловался, а тут, видимо, вся эта ситуация и..., — дальше Чонгук не слушает. Он садится и давится собственными слезами, не может развязать эту верёвку, она затягивается и воздуха становится все меньше и меньше. Ебаная Ю Ра, лезет вечно со своим языком. Через толщу воды, которые именно слезы, в которых он потонул, он слышит беспокойный зов мамы. Омега внутри скулит, скребет, мол, приди в себя, впереди твоя жизнь, ты должен собраться. И он приходит, приходит, когда его прижимает к себе Юнги и ловит на себе не только взгляд мамы, но и рядом стоящего альфы. Не думал он, что с альфой своего лучшего друга, да именно лучшего друга, познакомится так. Чонгуку кажется, что это был конец. Он хочет провалиться сквозь землю, чтобы не было больше больно. Но понимает, что не может теперь оставить маму. Они вдвоём друг у друга остались. Чонгуку кажется, что все ужасно, но он обещает продолжать жить, учиться и найдет себе работу. Чонгук теперь не сдастся, не оставит никого. Он будет сильным, он продолжит жить, он окончит университет. Он преодолеет все трудности, найдет работу и постарается быть счастливым. ¤ — Эй, Хок, все нормально? — Рэй волнуется, на самом деле. Как настоящий отец переживает за состояние своего сына. Пусть тот и не показывает, но со стороны видно, как ему плохо. — Да, все нормально, — врёт и продолжает держаться за шею, будто задохнется сейчас. Он не понимает, почему это происходит, но почему-то волк внутри воет и просится к омеге. Он не станет показывать слабость, он будет терпеть. — Ким Тэхен, на выход, — слышит он. На шатающихся ногах, все еще держась за шею и пытаясь дышать, он выходит и идет вслед за надзирателем. Этот надзиратель хороший человек. Именно он помогает толкать дурь остальным, получая от этого свою часть денег. Состояние становится хуже, когда в зале для встреч он видит ее. Та еще сука. — Здравствуй, оппа, — тянет она. — Че те надо? — лишь бы не сорваться, думает. Омег нельзя бить, помнит. — Как ты здесь? Ладно, не отвечай, — она тянет свои руки к рукам альфы, но тот их отдергивает, словно яд предлагают. Девушка поджимает губы, но продолжает: — Я могу вытащить тебя отсюда, и все будет хорошо. Мы будем вместе и больше не будет проблем. Подумай, гнить здесь, — она оглядывает помещение, — или быть со мной счастливым. — Слушай сюда. Я лучше гнить здесь буду, чем пойду с тобой куда-то, понятно? — он видит слезы в глазах девушки, но ему совершенно наплевать. — Ты шлюха, ты ведь знаешь это. Ни один альфа на тебя и не посмотрит, поэтому лучше приглядись к вариантам своего брата, — девушка смотрит с непониманием, откуда Тэхен знает ее брата? — Я ведь здесь из-за вас торчу, поэтому смотри в оба. — Ты думаешь Чонгуку своему нужен? — кричит Ю Ра вслед уходящему альфе. — Да у него уже другой есть и метка от него. Грудную клетку снова сдавливает. Хоккайдо будет терпеть, он ведь сильный? Но почему-то просит проводить его в уборную. Стоит и смотрит на себя. Он уже другой, черные, как смоль волосы. Скулы видны чётче, тело подтянулось от нагрузок и в весе тоже набрал. На рёбрах, под самым сердцем чернилами аккуратно выбито "Our bond is everlasting". И кто бы что бы не говорил, их связь будет вечна. Пусть и раздельно, пусть и у Чонгука теперь есть альфа, но омега глубоко внутри зарылся у Хоккайдо. Чонгук гораздо глубже, чем можно себе это представить. Он поглотил все клетки в теле альфы. ¤