Пролог
Встреча со смертью. Для каждого она бывает разной, наверное, это единственное, что есть индивидуального в человеческом бытие — способ умереть. Прекрасное зимнее утро в Париже, на улице было еще темно и снег только-только перестал идти. В такие дни совершенно не хотелось выходить на улицу, самым большим желанием было укутаться в одеяло и отдыхать, читая какую-нибудь книгу, но работу никто не отменял, ведь я приехала в этот «город любви» не для ленивого времяпровождения. Сидя на кухне у настежь открытого окна, я отхлебнула бодрящий голову и тело напиток, поставила кружку на кофейный столик и перевернула практически последнюю страницу книги «Сумерки», вышедшую недавно и сразу ставшую хитом. Почему именно такая книжонка возымела успех было понятно с первых страниц: самопожертвование ради любви казалось многим делом благородным, а уж если за тебя, такую невинную непримечательную серую мышку, боролись несколько умопомрачительных красавцев, так это и вовсе превращалось в цель жизни. Я же не верила в искренность чувств ста восьмилетнего вампира к глупышке и неумехе Белле. Как вампир, проживший столь долгую жизнь, умудрился влюбиться в ничем не интересного человека? Мне казалось, что с возрастом вкусы по поводу выбора партнера становятся изысканней, но, может, развитие этих существ останавливается при обращении? Посмеявшись над собственным предположением, я с неохотой отложила книгу и начала сборы на столь любимую мной работу реставратора. Она подарила мне столько приятных лет труда в разных странах и городах, а самое главное, что я дарю новую жизнь произведениям искусства, в такие моменты не грех ощутить себя довольно важной персоной. Ванная комната в моем новом временном жилище была совершенно простой — белая плитка на полу и чуть голубоватая на стенах. Комната чем-то напоминала больничную палату или же, скорее, операционную в дешёвой больнице. Поморщившись от такого сравнения, я открыла кран с горячей водой и принялась за умывание: всегда любила первым делом умыться, а уже после сходить в душ, хотя это и было бесполезным действием с моей стороны, но тараканов в голове никто не отменял. Горячая вода, стекающая по телу, придавала уверенности в только начавшемся дне. Позже, высушив голову, я вышла из ванной комнаты и направилась в спальню. На кровати красовался распотрошённый чемодан с немного помятой одеждой, почти валявшейся на спальном месте. Найдя в этой куче удобные для работы тряпки, а именно джинсы и теплую, но не стесняющую движения кофту, я нацепила это на себя, собрала сумку и вышла на улицу, предварительно надев пальто, подаренное любимым папой. Он был единственным, кого я могла назвать семьей — мать давно пропала со своим новым мужчиной и спихнула меня молодому солдату, только что вернувшемуся из армии — довольно тривиальная история в нашем мире, возможно, поэтому я не стремилась заводить семью и вообще брать на себя ответственность в виде брака. «Ты вышла замуж за работу, а я с замужними не встречаюсь» — таковы были слова моего последнего партнера? Уже точно не вспомню. Выйдя из подъезда, я вдохнула полной грудью. Холодный ветер тут же ударил мне в лицо, мгновенно сделав щеки красными. Не успела я сделать и шагу, как прямо рядом со мной упало тело птицы. Через секунду мой крик был, наверное, слышен на другом краю Парижа: тело чернокрылого ворона распласталось на асфальте, под ним образовалась лужица из густой крови, пачкая багровым цветом перья, страх припечатал меня к двери в здание. — Господи, какой кошмар! — в голове на тот момент не было ничего умнее, чем эта фраза. Сглотнув ком в горле, успокоив накатывающую тошноту и перешагнув через свежий труп, я на несгибающихся ногах пошла дальше. «Вдруг, это был знак?» — крутилась, словно белка в колесе, настойчивая мысль. После все происходило, как в фильме с замедленной съемкой. Выйдя на одну из многочисленных улиц, я увидела ребенка, слишком маленького, чтобы понимать, что выходить на оживленную трассу опасно, и мать неподалеку от этой самой дороги, разговаривавшую по мобильнику. Затем в поле зрение попала красная машина. Кинувшись спасти невинную жизнь, я оттолкнула его на другой конец дороги, а потом — вспышка, резкая боль почти во всем теле и обрывки звуков сирены, голосов врачей и плач этой суки, благодарившей меня за спасение её чада. С каждой секундой в легкие как будто набиралась вода, не давая дышать, осознание того, что вот она — смерть, немного… опечалила только тем, что мой отец останется один. Жизнь начала проноситься перед глазами: детство, юность, и вот — мой тридцатый день рождения, случившийся на прошлой неделе. Красиво украшенный дом и отец с цветами, фиолетовыми ирисами, так любимыми мной. — Пап, ну зачем ты это все сделал? — расплываясь в улыбке, спросила я, а на глаза тем временем навернулись слезы. — Моя принцесса, моя милая Элис улетает завтра в другую страну, как я могу не поздравить её со столь большим достижением, да еще и в такой день? — мужчина, которого явно не пожалело время, обнял мои дрожащие от радости плечи, и я ощутила запах его одеколона, кажется, всегда раздражающего меня, но в этот раз почему-то всё казалось таким ярким, нежным… — Это совсем не достижение… Пап, спасибо. Воспоминание прервал оглушительный звук аппарата жизнеобеспечения, оповещающего, что сердце остановилось. Прости, ты слишком хорошо меня воспитал. В судьбе каждого запланирована встреча с одной женщиной, носящей старое одеяние, таскающей за собой песочные часы и ржавую косу. Правда, зачастую человек не знает о том, что скоро в его жизнь придёт она, и, как ни комично это говорить, заберет эту самую жизнь.Глава 1
Что находится за гранью жизни? Там, куда все мы попадем однажды. Религия говорит, что после смерти нас ожидает суд, а позже мы станем ангелами в раю или мучениками в аду. Атеисты и ученые — что после смерти нет ничего, как только мозг умрет, мы исчезнем, наша личность умрет вместе с биологическим телом, а дальше… Только пустота. Так почему же я сижу во мраке, передо мной огромный экран, как в кинотеатре, а там мелькают кадры моей жизни? Отец, немногочисленные друзья, работа, мелкие романы и день моей смерти: самый яркий и ужасающий. Этот скучный фильм, да-да, именно скучный, возможно, не заинтересовавший никого, кроме меня, закончился. В книгах иногда писали, что сожалеть о жизни будучи мертвым — ужасающая глупость, но… А что мне еще делать? Кроме как жалеть саму себя в этой звенящей тишине. Экран исчез, и на его месте образовалась пустота. Я не слышала ничего, даже биения собственного сердца. Проверив пульс и только убедившись, что мышца перестала качать кровь в моем теле, наполняя его жизнью, я осела на пол и громко зарыдала. — Господи, если ты существуешь, пожалуйста, дай мне прожить жизнь снова, я сделаю все, чтобы та не была такой скучной как прошлая, я не совершу ошибок… — «Я» была лицемерной. При жизни, не молившись ни разу и отрицая саму суть Бога, сейчас умоляю на коленях то ли темноту, то ли действительно незримое божество. От самой себя тошно. Резкая боль прервала плач, поднеся руку к грудной клетке, я почувствовала, как начало снова биться сердце. «Неужели я жива? Неужели врачи вытащат меня с того света?!» — окрыленное сознание то и дело тараторило эту мысль. Планы на будущее: обязательно буду посещать разные страны, найду себе любящего мужа и не буду посвящать столько времени работе! Я обязательно проживу свою жизнь счастливо! Радости не было предела, но увы, она не была долгой. Моё тело охватил жар, как будто сжигали на костре инквизиции, стало больно дышать, меня будто что-то сжимало. Не знаю, сколько длилась эта агония, вся эта боль заставляла меня кричать и молить о прекращении столь затянувшейся пытки, но, в, конце концов, я увидела свет. Стало холодно и мокро. От того, какую боль я испытала, тело начало ломить, и вскоре я попыталась что-то сказать, но услышала лишь крик младенца. «Я только что родилась?» Всё время, что я не могла видеть и нормально слышать, прошло как в тумане. Я не могла разобрать языка, на котором говорил новый мир. Где-то внутри все же по-прежнему жили страхи из прошлой жизни — вдруг моя нынешняя мать отдаст меня и просто уйдет? А если она умерла? А если у меня даже нет отца и я попаду в детский дом? Поэтому я молчала, даже если новая мама делала что-то не так, буквально через неделю мне довелось услышать первый разговор в моей жизни. — Чарли, меня все же беспокоит почему она такая молчаливая, как думаешь наша детка полностью здорова? — руки женщины укачивали моё тельце прижимая к груди, слышался звук автомобиля, в котором, вероятно, родители ехали домой. Это подарило мне немного счастья и спокойствия, ведь мозг еще работал плохо, и мое сознание часто терялось от перегрузки. Все же ментально мне тридцать… —Успокойся, Рене Свон. Доктор подтвердил, что с нашим ребенком все в порядке. Просто, наверное, она очень хорошая девочка и не хочет беспокоить остальных, — «Свон?!». Вот так новость! Нет, все не может быть так, это просто… Нереально… Я же живой человек, а не книжный персонаж… — В Форксе, как всегда, холодно, хорошо, что я захватила одеяло на всякий случай, — Рене укрыла себя и, естественно, меня пледом, нежели одеялом. «Нет, нет, нет!!! Такого не бывает, это неправда!». От обиды на жизнь мне стало физически больно, и тело, почти не управляемое разумом на данный момент, находящееся лишь под властью инстинктов, начало рыдать. — Вот, а ты беспокоилась, наслаждайся, дорогая, — в голосе отца был слышен сарказм, перемешанный с любовью, — Белла, солнышко, успокойся, скоро уже приедем, — пытался успокоить неугомонное дитя Чарли. Конечно, плакать я перестала, но вот паника никуда не ушла, и теперь нужно быстрее придумать план действий на ближайшие 17 лет. Года неимоверно быстро летели, будущий городок вампиров действительно был как в книге. Думаю, если бы не тот аспект, что сюда вломятся сверхъестественные существа, то мне тут понравилось бы гораздо больше. Вечная сырость напоминала далекую родину отца — Санкт-Петербург. Сама я была там от части два или три раза, зная всего лишь пару фраз на русском. А это место не давало забыть и превратить в бред маленького ребенка воспоминания из прошлой жизни. Всю свою любовь я пыталась подарить новой семье, попутно скрыв факт о гениальности их дочери. Естественно в другой жизни или, скорее, реальности, я не была гениальна от слова совсем. Обычная девушка, непримечательная никакими знаниями, кроме школьных и университетских, но тут у меня ведь есть все шансы на хотя бы малую долю уникальности. Окрыленная такой перспективой, я рано начала ходить, читать и заниматься развитием своего тела. В книге указывалось на неуклюжесть Беллы, но падать на каждом шагу лично я не хотела. Проходя мимо книжного магазина в мои два с половиной годика, я указала на лавку. — Мама, пошли сюда, пожалуйста? — женщина покосилась на старый магазин, лицо её на миг скривилось от некой брезгливости. Рене не любила этот город, всегда порывалась уехать, но не могла из-за семьи, всегда было жаль таких людей. Залететь в молодом возрасте, а потом мучить себя этим… Не представляю, смогла бы я быть на её месте. Но вроде женщина искренне восхищалась мной, а пока это было так, то жаловаться особо не на что. — Ты точно хочешь туда? Там же одни книги, — я кивнула головой и начала показывать пальчиками на дверь. — Да-да, я хочу, — хмыкнув, мать ничего не ответила и без лишних разговоров зашла внутрь. Состояние этого помещения было явно не лучшим в мире, но уют придавали теплые тона обоев и старенький деревянный пол. Книжные шкафы где-то в самом верху были увешаны полупрозрачной паутинкой, а на кассе нас встретил на вид добрый дедушка с большими усами, напоминавшими щетку. — Чем могу вам помочь? — хриплым от старости голосом сказал мужчина, попутно поднимаясь с кресла, располагавшегося за кассой. — Книгу без картинок, большую, — говорить по-детски глупо и наивно не составляло труда, только вот окружающие зачастую не понимали, что я хотела, даже если говорила прямым текстом. Расплывшись в улыбке, старик начал обращаться ко мне: — А что именно ты хочешь почитать? Сказки без картинок? — Нет, я хочу про науку, — чувствуя пятой точкой, что сейчас все будет, как всегда, заранее начала надувать щеки от недовольства. — У меня где-то была энциклопедия для самых маленьких, сейчас поищу, — «Та вашу ж мать!» — видимо Рене заметила, как недовольно скривилось мое лицо, и решила вмешаться в столь занимательный диалог. — Подождите, дайте, пожалуйста, учебник за… Ну допустим, пятый класс начальной школы по истории. — Вы уверены, мисс? — лицо старика выражало явное недоумение, от чего морщинок на лице стало вдвое больше. — Она у нас любит такое, скорее всего, даже не читает, а просто смотрит в книжку, — «Да-да не читаю, разбежалась. Я прочитала больше книг за свои два года, чем ты, скорее всего, за всю жизнь, Рене!» В конечном счете мне купили старенький учебник, и я была довольна: все же это лучше, чем смотреть отупляющие мультики по телевизору и растрачивать свое время зря. В три года мою семью посетил развод, унеся благополучный с виду брак Рене и Чарли с собой. Зная, что так будет, я пыталась подготовить себя к разводу, но в час Х не смогла сдержать слез, кидаясь в объятия отца. — Папочка, я не хочу уезжать от тебя! — всхлипывая в плечо полицейскому, мямлил ребенок в лице меня. Эмоции были искренними, ведь я любила свою семью, несмотря на то, что она была далеко не идеальна. — Тише… Ты можешь приезжать ко мне каждое лето. Ведь так, Рене? — женщина, подошедшая к нам, начала гладить по спине свое расстроенное дитя, а я все плакала, неистово пытаясь себя убедить, что развод будет к лучшему для них. Наверное, любому ребенку будет тяжело услышать о разводе родителей, и неважно во сколько — пять или пятьдесят лет. Разрушение чего-то столь устоявшегося, как семья, многих выводило из строя обычной жизни. — Да, детка, все будет почти как раньше. Просто мама и папа не могут жить больше вместе… — Я правда не хочу уезжать! Мне тут хорошо, в полной семье! — отец стал неровно дышать, ему, наверное, было тяжелее меня. Чарли не мог показать свои эмоции, думая, что окончательно разобьет сердце маленькой «принцессы». Решение Рене в какой-то мере было понятно — все же никогда нельзя упрекать человека, идущего к своей мечте. Немного отстранившись от плеча отца, я взглянула на его лицо: покрасневшие и влажные глаза говорили о многом. Они напоминали мне глаза моего отца, Ромы, в тот момент, когда я точно так же прижималась к нему, плача из-за предательства матери. Какая ирония, уже во второй жизни подряд мои матери принимают решения, от которых мне становится хуже. Переезд был болезненным для всех, кроме мамы. Всю неделю женщина светилась от радости, и это неистово раздражало, но она искренне любила меня и старалась давать самое лучшее — это было на руку человеку, который в будущем, возможно, сразиться с вампирами. Во время учебного года я полностью отдавалась учебе, искусству и спорту, а летом отправлялась к отцу. Жизнь так и шла. Иногда были моменты грусти, но в другие меня наполняла решимость. Я стремилась не быть идеалом, а просто жить полноценно. Брать от жизни то, чего не смогла дать прошлая жизнь. Вечеринки, друзья, иногда плохие компании, учеба, первая работа. Я хотела наполнить свое существование яркими красками, которые ранее не могли быть добавлены в картину жизни. Помнится, как-то друзья взяли покататься на байках… Я прижималась к спине крепкого парня, чтобы не упасть с его железного коня, а моему взору открывался прекрасный ночной город. В Аризоне под вечер становилось прохладно, и сейчас плечи немного содрогались из-за холодного ветра. — Что, нравится? — байкера звали Майк. Он — один из моих хороших знакомых. С виду грозный медведь, но, как и большинство людей из его круга, милее котенка по характеру. Такой контраст его внешности и характера привлекал, заставляя сердце при виде него биться чаще. Жаль только, что наши отношения ни к чему привести не смогли бы… — Конечно, спрашиваешь еще, — крикнула я, надеясь, что Майк услышит сказанное мной сквозь гул мотора. Мы ехали на какой-то каньон, куда ехать не особо волновало меня, просто хотелось побыть в компании старого знакомого в последний раз. Рене не возражала моей ночной жизни, ведь за все то время, что я нахожусь на этом свете, я ни разу не пошатнула ее уверенность в моей осознанности. Тщательно выстраиваемая репутация в нужные моменты играла большую роль, главное, чтобы шериф и, по совместительству, мой отец не узнал, чем его дражайшая дочь занимается по ночам. Майк помог слезть с мотоцикла, и мы подошли к краю обрыва, сегодняшняя ночь была особо хороша и звездное небо казалось неимоверно ярким. —Садись быстрее, — Парень достал из сумки, прикрепленной на мотоцикл, подстилку, разложив её на земле, плюхнулся прямо на нее. Сев рядом с ним, я снова уставилась в даль, наслаждаясь красотой здешних мест. Иногда мне так нравилось убегать от того мира в котором я живу сейчас, ведь приходилось постоянно притворяться, действовать по возрасту и, что самое страшное, пытаться забыть прошлую себя. Ведь воспоминания о былой жизни приносили лишь страдания, ничего более. Лицемерие? Безусловно. Ложь окружающим? Конечно. — Итак, ты обещала объяснить, почему уезжаешь? — Майк положил свою теплую и большую руку мне на плечо, пододвигая меня к себе, в его голосе слышалась плохо скрываемая грусть. Вздохнув, я взглянула на парня. — У матери новое увлечение и она очень прозрачно намекнула, что мне нужно съезжать, ведь я мешаю её счастью. А ведь в книге, все было точно также, хотя там Белла успокаивала себя тем, что это она решила переехать к отцу. Единственное, что меня печалило, это то, что я иду по сюжету, но встреча с отцом придавала всему этому менее горький привкус. — Дай угадаю, просто поставила тебя перед фактом? — Нахмурившись, Майк продолжил - Ведь, насколько я помню, неприятные вещи она говорит прямо в лицо. —Хах, все именно так, — улыбнувшись, я положила свою голову Майку на плечо и, смотря в небо, корила себя, что за столько времени не смогла придумать план, как избежать переезда. Видимо, надеялась на то, что Рене будет более ответственной матерью и не избавится от своего ребенка, как только представится возможность. Я явно была слишком хорошего мнения об этой женщине. —Ну, ты могла бы не уезжать, а пожить у меня, раз твоей матери похрен, то….—перебив парня, я сказала. —Майк, не стоит, мы оба знаем, что это добром не кончится.— вздохнув, парень немного сильнее сжал мое плечо. —Ну что ж, я буду скучать по тебе, в любом случае, ты же уезжаешь не навсегда? — гнев давным-давно ушёл, оставляя вместо себя смирение и пустоту. —Возможно, а там кто его знает …— еще немного посидев вдали от цивилизации, мы с Майком собрались и поехали домой, пора было собирать вещи. За последние шестнадцать лет мнение по поводу вампиров менялось несколько раз, но неизменным оставалось только одно. Я точно не хотела завязывать романтические отношения с кровососом. Уж не впечатляет меня мальчик-вампир, описанный в книге Майер. Наступил день переезда. Волнение в груди не давало спокойно вздохнуть, я буду скучать по-своему относительно беззаботному детству и тому, сколько прекрасных моментов было разделено с Рене, конечно, она была не самой замечательной матерью на свете, но это было лучше, чем вообще не иметь мамы, уж мне было с чем сравнивать. Оставлять то место, где я провела столько лет было грустно. Сидя в кафе аэропорта и перемешивая деревянной палочкой кофе, мне казалось, что тяжелый камень на душе не давал взглянуть матери в глаза. Ее можно было понять — молодая женщина, недавно нашедшая свою любовь, хотела бы поехать за своим Филом, но уже довольно взрослая дочь привязывала её к одному месту и самым лучшим выходом для Рене стала отправка меня к отцу. Я не могла винить её в этом — Белла, ты же не обижаешься на меня? — в глазах Рене явно читалась надежда на положительный ответ, но я лишь отхлебнула немного кофе, смотря в панорамное окно. — Нет, мама все хорошо. Ты с Филом будешь путешествовать, а я к папе, так для всех будет лучше — Откровенная ложь, жизнь по соседству с вампирами, хоть и довольно безобидными, однозначно была не самой хорошей идеей. Женщина взяла мою руку в свои, крепко сжав. — Ты действительно думаешь, что так будет лучше? — лучше или нет — узнать я могла только по приезде в город, оценив обстановку, а то вдруг вампиры окажутся не такими блестящими монстрами, как в книжке? Естественно, Рене не должна узнать о моих опасениях. — Конечно … — в голосе уже не читалась уверенность, а скорее смирение. — Я действительно тебе благодарна, ты самая лучшая дочь, — я кивнула ей, встала из-за столика и направилась к выходу. — Спасибо, мам. Пока.