Юнги не ревнует.

Юнги не ревнует. Нет, никогда бы он не стал ревновать кого-либо. Особенно уж кого-то вроде Чимина. Он вовсе не ревнует когда тот болтает со всеми без умолку кроме него, он не злится когда тот цепляется к Намджуну. Всё нормально, его не волнует, вовсе нет. Он совсем не умиляется маленьким ладошкам, что когда-то подали ему упавший телефон. Вовсе нет. Мина вовсе не пробирала жгучая злость, когда Чимин лез обниматься к Хосоку или к Чонгуку. Ему не было обидно когда тот забывал про него. Почему ему вообще должно быть не плевать? Ну есть Чимин, и какая ему разница что он вообще существует? Он мог бы бесконечно всё отрицать, нашёл бы миллион причин не любить Пака, но почему-то сколько бы Мин не пытался отрицать всё вышесказанное, всегда в противовес отрицаниям рядом с Чимином сердце начинало стучать о рёбра с такой силой, что было готово вот-вот пробить их, и вырваться наружу. Руки начинали подрагивать, а в горле застревал ком, не позволявший произнести и слова. А уж когда Юнги озаряла яркая словно солнце улыбка Чимина, тут он готов был признаться что уж не так и сильно он не любит Чимина, а возможно он ему даже и нравится. А вообще, зачем пытаться обмануть самого себя? Шуга был без ума от мальца, хотел видеть его, слышать его голос, чувствовать его прекрасный запах, бесконечно готов был слушать тихое ровное дыхание. Хотел обнять того, зарыться рукой в мягкие длинные волосы, уткнуться носом в его прекрасную шею. И не только шея была прекрасна, весь Чимин был прекрасен. Шуга балдел от одного только рассматривания тела малого. Юнги не раз заставал то, как Чимин переодевался, и даже не пытался врать себе в том что конкретно наслаждался этим. Идеальные пропорции, ничего лишнего. Он был идеальным всегда, даже будучи слегка миниатюрным. Хотелось потрогать, пощупать. Возможно даже попробовать, каждый миллиметр идеального тела, с головы до ног. Порой, Юнги грешным делом представлял как малой извивался бы под ним, от приносимых ему ласк. Как бы стонал своим мелодичным голоском его имя. Цеплялся бы за Юнги, царапал бы его кожу, пускай всё разодрал бы - не оставил бы живого места на теле Юнги. Мин представлял как бы со злорадством посмотрел на Намджуна, или на Чонгука с Хосоком. Он давно заметил то что РМ заглядывается на Пака. Когда он видел как Намджун смотрит на того, Мин закипал, хотелось врезать этому недо-лидеру хорошенько, чтобы знал, что засматриваться на чужое нехорошо. Как ему было бы приятно всё тому обломать с Чимином. Представлял, как целовал бы свою прелесть у всех на глазах, как ухаживал бы за ней, но не позволил бы больше никому эту прелесть трогать. Как радовался бы и гордился что эта прелесть принадлежит ему и только ему. Но это лишь его фантазии. Пак не принадлежит Мину от слова совсем, и вряд ли бы вообще тому отдался. Шуга как кусок льда, даже больше, как ледник, холодный и одинокий, плавающий или же скорее барахтающийся совершенно один. В реальности он продолжает сидеть и молчать с комом в горле, лишь выдавливая из себя грубый выдох, отталкивающий, холодный, как и сам Мин, а Чимин снова уходит, думая что Шуга не нуждается в его компании. Юнги каждый раз получает шанс признаться, сделать Пака своим, воплотить фантазии в реальности. Но каждый раз с треском обламывается как только видит эти глаза и слышит этот голос, надо бы вроде и рассказать всё, но от этого наоборот, лишь появляется холодная каменная стена, которая не даёт ему что-то изменить, которую ставит сам Юнги. Сколько раз они оставались наедине? И постоянно Юнги лишь фыркает на предложение Чимина чем-нибудь заняться и залипает в телефон. Это из-за самого себя Юнги сейчас находится в ледяных кандалах и ничего не может сделать, лишь гремя цепями и не зная как их сломать. Он сам виноват в своих страданиях, сам виноват в том, что он не может сломать собой же созданную стену. Но он продолжит отрицать всё, и обвинять всех в своих проблемах. А Пак снова и снова уходит к другим. Снова веселится с Хосоком и Чонгуком, и общается с Намджуном и Джином. А Шуга лишь наблюдает и снова ждёт когда к нему подойдут на минуту, а потом снова забудут. Поэтому Чимин ему вообще не нравится. И Юнги вовсе не ревнует.