заскочил погостить, как на юг, да увяз

марк смотрит на сэма немного замутнёно, отчасти, потому что он обдолбан, хотя это уже сходит на нет, а отчасти, потому что косяк во рту сэма невероятно сильно дымит, и марк на секунду думает — это точно травка? но косые глаза напротив подтверждают. и у марка не остаётся сомнений. сэм монро — чудовище. они лежат на замызганном грызном матрасе в большой комнате одни и, кажется, будто всё, что слышит марк — это то, как хлопают чужие ресницы (или свои? он не различает, будто всё слилось в единый марш из многочисленных звуков). чужая рука на собственном животе сжимает относительно, на удивление, чистую майку, и пальцы тут же разглаживают получившиеся складки. глупости. марк смотрит на пальцы, достающие косяк изо рта. марк видит, как сэм тушит его об пол и сам пялится в ответ. марк хочет спросить. что-то. абсолютно точно что-то хочет спросить, но язык не слушает и всё на что его хватает — так это хмыкнуть. сэм вопросительно вскидывает бровь. сэм красивый. у сэма забавные торчащие волосы, а эта синяя полоса — просто нечто. марку нравится. хотя сначала он, конечно, смеясь, назвал это абсолютно нелепым, как и пирсинг под губой. кстати, увидев его, марк первым делом спросил — а на члене есть? и сэм так забавно покраснел, что у марка внутри до скручивающего закололо. сэм отчаянный — он сбежал от отца, от матери, от семьи… к нему. в это чёртово захолустье. в эту помойку. в эту свалку. и ничуть не смутился, увидев то, где ему придётся провести целое, мать его, лето. — плевать, марк. зато с тобой. марк хотел в тот момент закричать в бутылку, а затем сбросить её в глубокое синее море. не такое, конечно, глубокое, как сам сэм (без пошлого подтекста), но всё же. сэм смотрит на марка так любовно, что того тошнит. и остаётся без остатка. марк думает. много думает, до тех пор, пока на плечо не ложится тугой ремень, а чужие влажные губы не исследуют в сотый, тысячный раз его худое дрожащее тело. сэм, кстати, такой же худой, истеричный, но до невозможного напористый. у сэма мягкие волосы, и иногда марк сжимает их до болезненности, и сэм в ответ шипит рассерженно, недовольно, в отместку прикусывает внутреннюю сторону бедра. — мне нравится твоя причёска. сэм говорит это абсолютно серьёзно и, щурясь, ведет грубоватыми пальцами по марковому короткому ёжику. марк в ответ смеется и сцеловывает с губ привкус недавно съеденной пиццы. у сэма крутой макияж, хотя, конечно, марк в этом не разбирается, но когда после очередного трипа сэм выводит его на улицу, марк впервые, пожалуй, может рассмотреть его выразительные тёмные глазища. и это красиво. марку также нравится. правда. прямо как сэму его совершенство на голове. — нам нужно бросить ширяться. сэм смотрит на него немного равнодушно, хмурится, затягивается с силой и целует, выдыхая густой дым прямо в рот. немного горчит. — я и не ширялся этой ядрёной дрянью. так, просто балуюсь. а тебе стоит. но я с тобой это сделаю, так уж и быть. только что дальше? будем жить правильной жизнью, питаться овощами, устроимся на работу, поженимся, заведем собаку или, быть может, кота, крутой большой телевизор, круче, чем у моего отчима и будем валяться на удобном диване перед ним каждый вечер. и бассейн, о, да. — да. да, сэм. мне нравится. отличный план. а ещё будем также ослепительно трахаться на удобной сотнеспальной кровати. такая существует? — не знаю, но мне и двуспальной хватит. лишь бы с тобой. марк утягивает сэма обратно на пока дурной, неприятный матрас, тычется холодным носом в шею, щекочет щеку короткими волосами и прикрывает глаза. марка всё устраивает.