Тёплый сенсей

— Ты выглядишь… недовольным, Ирука-сенсей. Ирука фыркнул, немного разворачиваясь. — Просто… Раздражён, — сказал он и увидел улыбку Юкико, который был его другом, хотя сейчас они не часто общались, с тех пор, как их команды помогали друг другу на экзаменах на чунина. — Думаю, я был бы таким всё время, если бы был на твоей работе, — сказал Юкико с весельем в голосе, и Ирука засмеялся, его недовольство начало потихоньку отступать. — Не из-за детей, — ухмыльнулся Ирука, — они всегда дурные. Хуже только джонины, — иронично добавил он, и Юкико захихикал. — Нет, из-за… Ирука нахмурился, когда смутно знакомый спец-джонин вторгся в его пространство; от него несло дешёвым сакэ и выдохшимся пивом, и Ирука пытался не устраивать драки, чтобы завтра утром ему не было ещё хуже, но быстро пересмотрел своё решение. Он сдерживался лишь потому что знал, что из-за его темперамента был слишком вспыльчив и мог наворотить дел, после чего будет жалеть. Он держал себя в узде, даже когда сердился. Ирука дёрнулся, дрожь пробежалась по спине, когда услышал низкий, резкий рык за спиной. Он обернулся и увидел подкрадывающегося ближе Какаши, не отрывающего взгляд от спец-джонина, чьё имя слишком пьяный Ирука не мог вспомнить. Тот скользнул руками на бёдра Ируки, прижимая ближе к себе, и прорычал безмолвное предупреждение прежде, чем рявкнуть одно слово — моё — и сжать зубы на чужой шее через маску. — Интересно, что б он почувствовал, если бы я был собственником и кричал об этом на каждом углу, — мрачно сказал Ирука, хотя он… на деле был не так уж против. В любом случае, не с Какаши; не его вина, что спец-джонин охотнее послушался Какаши, чем Ируку — и, если честно, это могло быть не потому что Какаши джонин, а Ирука — «всего лишь» чунин, а потому что рычащий Какаши звучал как собака-ёкай из ночных кошмаров. — Ему бы понравилось. Ирука подскочил, обернувшись на вкрадчивый голос, чтобы тут же застыть от вида Орочимару, прислонившегося к столу неподалёку. — А… Я… Эм? — неловко сказал он. Орочимару ухмыльнулся, беря в руки чай и подойдя ближе к Ируке. — Если бы ты… громко заявил о собственничестве, — повторил он, — Какаши бы понравилось, — Орочимару положил руку на плечо Ируки, присаживаясь рядом, легкомысленно и дружелюбно. — Как и его отцу. Волки — собственники, но они преданы ровно на столько, на сколько требуют в ответ. Ирука слегка отодвинулся. — Даже… Даже от меня? — неуверенно сказал он. Из всех вариантов, когда он представлял себе первый настоящий разговор с матерью своего любовника, этот, как он подумал в глубине души, был… не тем, чего он ждал. — Он же выбрал тебя, верно? — сказал он с лёгким оттенком раздражённого пренебрежения. Ирука вспыхнул, но слегка кивнул, не в силах подавить полностью улыбку, из-за чего его губы дрогнули от этой мысли. — Тебе не надо доминировать над ним, чтобы заявить свои права на него. Ирука покраснел ещё сильнее, издав сдавленный звук, и Орочимару засмеялся. «Моя мать невозмутим, — сказал однажды ему Какаши, — и его нереально привести в замешательство», и хотя Ирука принял это, он не мог представить, чтобы настолько. — Хатаке не так уж трудно читать, — Орочимару сказал это почти нежно. — Если ты когда-нибудь захочешь обсудить это с кем-то, кроме Какаши, — он приподнял бровь, — уверен, я, как его мать, далеко не первый человек, к которому ты решишь пойти, но… — Спасибо, — торопливо сказал Ирука, кивая. Он так сильно не хотел обсуждать что-то подобное с Орочимару, но… С другой стороны… он знал больше, в разы, что можно ожидать от Какаши. Тот был открыт с Ирукой, но у него был лишь собственный опыт, и его объяснения иногда были не слишком полезны или совершенно о других вещах.