Посередине помещения, на столе, стоял гроб. Сделанный из чёрного дерева, изнутри он был обит красной, даже бордовой, тканью.
Шерлок обошёл стол вокруг, попутно рассуждая, кому предназначался гроб. Рост средний, явно мужчина, но мужчина узкоплечий, худой. Дорогая материя и дерево говорят о достатке, а сочетание красного с чёрным – склонность к мрачному стилю. Но кто же?
Майкрофт перевернул крышку, стоящую около стены. На жёлтой блестящей табличке были выгравированный всего три буквы:
I O U.
Шерлок замер.
- Он мёртв, - тихо проговорил Холмс-младший.
- То, что с ним сделали, действительно можно считать смертью, - прозвучал голос Эвер с монитора. Противоположный экран включился, демонстрируя изображение с камеры видеонаблюдения. Шерлок видел человека в такой же белой одежде, в которой была и Эвер, сжавшегося в углу камеры. Маленький знакомый человечек с чёрными спутанными волосами теперь казался ещё более маленьким.
- Давай, Майкрофт, расскажи,
что ты сделал с бедным Джимом, - холодно произнесла Эвер. Шерлок обернулся и посмотрел на политика требовательным взглядом. Майкрофт на несколько мгновений изобразил оскорблённое лицо, но под напором тяжелых глаз брата всё же уступил.
- Мориарти не убил себя тогда, на крыше, - будто нехотя начал Холмс-старший. - Он сымитировал самоубийство. Мориарти учёл всё, кроме того, что на выходе из здания его уже будут ждать наши люди. Так как необходимости в нём не было и официально он мёртв, было решено отправить его в определённое
учреждение.
- Шеринфорд? – уточнил Джон.
- Нет. Отправлять Джима Мориарти сюда было бы крайне опасно, учитывая, какое влияние он смог бы оказать на заключённых. Поэтому его отправили в некую клинику, на севере Великобритании. По уровню секретности она сравнима с Шеринфордом, но по уровню охраны – нет. В этом нет необходимости. Пациентов там не лечат. Их… убивают как личностей. Б
ольшая часть после курса терапии утрачивает способность хоть к какой-то умственной работе, что уж говорить про речь и поддержание беседы, - закончил Майкрофт, стараясь избегать взгляда брата. - Однако, меня заверили, что Джим Мориарти умер год назад.
Шерлок ненадолго сжал кулаки и нахмурился.
- Бедный Джим, - отозвалась Эвер. – Видели бы вы его год назад – потерянный, сломленный, замкнутый. И повторял только одно имя - твоё,
Шерлок.
Детектив почувствовал, как внутри него, от гортани до низа живота, будто пробежало что-то холодное.
- Что мы должны сделать? – спросил Холмс-младший.
- Джим в последнее время постоянно грустит, я так скучаю по его улыбке. Она была будто луч солнца, согласись, Шерлок. Раньше он постоянно освещал нас ею, теперь он только молчит и иногда плачет. Уговори Мориарти улыбнуться.
- Или что? – спросил Шерлок, недобро глядя на счётчик времени в углу экрана.
- Или он умрёт. У тебя пять минут.
Детектив подошёл к экрану и отчётливо сказал:
- Джим, ты меня слышишь?
Фигура на экране зашевелилась, медленно подняла голову, огляделась вокруг. Шерлок не мог разглядеть мелких черт лица Мориарти, но видел существенные перемены в нём, которые не могли не пугать.
- Шерлок, - хрипло и еле слышно произнёс Джим, и его лицо не выражало ничего, кроме огорчения. Как будто голос детектива принёс ему не радость и успокоение, а боль.
- Джим, мне нужна твоя помощь, - начал Шерлок, стараясь расположить Мориарти к себе.
- Шерлок, - вновь хрипло и отстранённо произнёс Джим. Детектив вдруг понял, что если его имя было единственным, что говорил Мориарти, то, вероятно, голос Холмса-младшего не раз звучал в голове преступника. И сейчас Джим воспринимает его лишь как очередную галлюцинацию. Поэтому сказать что-то, что относилось к ним обоим, не получится. Фразы должны были затронуть сознание Мориарти, достучаться до него.
- Джим, я… - детектив зажмурился на мгновение, думая о правильности и действенности своих слов, и продолжил, - я вытащу тебя отсюда. Из этой камеры. Я помогу тебе, спасу тебя. Джим,
я обещаю.
Кажется, слова произвели какой-то эффект. Мориарти распрямился, встав. Его худое, скорее даже костлявое тело мерно покачивалось из стороны в сторону, а лицо приняло более осмысленное выражение.
- Тебе… нужна… помощь? - с усилием выдавливал слова Джим, как будто вспоминая их.
- Да, Джим, прошу тебя… - Шерлок понимал, что его просьба будет звучат довольно глупо, поэтому на мгновение замолчал. Но отсчёт времени на экране не позволил ему молчать дольше секунды, – улыбнись.
Повисло молчание. Фигура Мориарти не сдвинулась с места, продолжая качаться, будто в море.
- Только одно… убедит меня… улыбнуться, - Джим поднял голову, глядя куда-то в потолок. – Твоё признание. В любви.
- Шерлок, разве ты не видишь? - тихо, но зло, заговорил сзади Джон. – Они издеваются над тобой, оба. Мориарти – хороший актёр, забыл?
- Нет, Джон, он не играет, - отрезал детектив. Шерлок помнил Джима, когда тот изображал выдуманного Ричарда Брука. Детектив тогда лишь на мгновение позволил себе поверить, что никакого Мориарти не существовало, но потом он увидел глаза Джима, и все сомнения пропали. Какой бы ни был хороший актёр, глаза всегда расскажут истину. И сейчас Холмс-младший не видел психопата, хорошо изображающего потерянного человека. Сейчас он видел лишь некогда великий, но сломленный ум, страдающий от самого себя.
Комната погрузилась в красный цвет и послышалось сбивающее с мысли и раздражающее «
тик-так, тик-так». Счётчик времени показывал 2 минуты.
- Даже если так, - продолжал Ватсон. – Это ведь Мориарти, тот самый, который чуть не взорвал нас в бассейне.
- И себя заодно, - дополнил Шерлок. – И это
уже не Мориарти.
Снова красный свет и «тик-так». 1 минута 30 секунд.
Холмс-младший не стеснялся лгать, когда того требовало дело. И сейчас он мог бы солгать, сказав «Я люблю тебя», но проблема состояла в том, что правду говорить оказывается сложнее, чем ложь. Странная ситуация: ложь говорить легко, но сложно вынести последствия; а правду говорить неимоверно трудно, зато последствия переносить гораздо легче.
Их взаимоотношения нельзя было квалифицировать как любовные. Они оба – и Джим, и Шерлок – были выше земной любви. Они могли заниматься сексом с другими, но только не друг с другом. Постель лишь осквернила бы их отношения, отдалила бы их. Они были, что называется, лучшие враги: не могли жить друг без друга, но в то же время один старался уничтожить другого. Оба понимали это, и оба не желали произнести это, даже просто признаться самим себе. Зачем делать какие-то официальные заявления, если и так всё понятно? Это как встать и сказать: «Официально заявляю, что днём светит солнце!» Джим получал удовольствие, загадывая Шерлоку очередную загадку, а тот радовался, ища отгадку. Опасная игра, в которой цена проигрыша – человеческая жизнь. Но тогда она не волновала их. Они наслаждались работой друг друга, их игрой. И пусть во время встреч их голосами можно было бы заморозить пол-Англии, настоящий их диалог шёл через незаметные жесты, мимолётные взгляды и неизменный огонь заинтересованности в обоих парах глаз.
Но Шерлок изменился. Он стал замечать, что человеческая жизнь для него теперь – это не просто циферка и имя в некрологе, это ценность, которую необходимо беречь. Это уже не тот детектив, который с жаром юноши бросался с головой в игру, забывая обо всём. Расчёт уступил эмоциям. И если
тогда, давно, Шерлок был похож на
того Мориарти, то сейчас он ощущал себя человеком. Да и сам Мориарти уже не напоминает себя прежнего. Они оба стали зависимы друг от друга, и тем самым выжгли друг другу сердца. Они страдали от этого, страдали от невозможности любить земной любовью. Возможно, теперь, когда они оба уже не те, что прежде, у них получится?
- Джим Мориарти, - произнёс Шерлок отчётливо, отметив лёгкий спазм в горле. Детектив подумал об излишней официальности и поправился, -
Джим, я… люблю тебя.
Секунду ничего не происходило, но казалось, будто бездействие длилось несколько минут. А затем хриплый голос Мориарти произнёс:
- Я знаю, милый, - потрескавшиеся губы расплылись в улыбке. - Я тоже люблю тебя, - Джим зажмурил глаза и широко улыбнулся, обнажив зубы.
Таймер замер и Шерлок облегчённо выдохнул. Экран продолжал показывать улыбающегося Мориарти, задравшего голову вверх.
Холмс-младший перевёл взгляд на камеру слежения в углу помещения.
- Я выиграл, Эвер. Я спас Джима Мориарти.
- Спас? – спросила она так, будто Шерлок сказал возмутительную глупость. - Представляешь, каково ему будет осознать, что ты обманул его? Какая польза ему от твоего признания, если он так и останется в одиночестве? И ты считаешь это спасением? Посмотри, что ты сделал с ним, - детектив действительно бросил взгляд на уже потухший экран, где секунду назад было изображение улыбающегося Мориарти. - Это твоя вина, Шерлок. Но тебе надо собраться. Следующая загадка не будет такая простая.
Изображение исчезло, оставляя белый шум.
Детектив подошёл к крышке, взял её и закрыл гроб. Лакированная поверхность чёрного дерева блестела в свете белых ламп, будто говоря: «Ты уверен, что я стою тут зря?»
«
Зря,» - мысленно ответил Шерлок, ударив кулаком по крепкой древесине. Та затрещала, но не сломалась. Холмс-младший до боли сжал кулаки и болезненно зажмурился. Он спасёт Джима Мориарти. И пусть ради этого ему придётся сравнять это место с землёй.
***
- Я не могу его отпустить, Шерлок, тем более позволить жить с тобой, - упорно настаивал на своём Майкрофт, сидящий в кресле Джона. Холмс-старший понимал, что не имеет права снова говорить с младшим в приказном тоне, однако то, что тот предложил ему, вынуждало вновь принять позу властного старшего брата-политика.
- Тогда я украду его, - невозмутимо ответил детектив, сидя в своём кресле.
- Шерлок!.. – бессильно воскликнул Холмс-старший. Уже спокойным голосом он продолжил, - он опасен и непредсказуем. Ты, брат мой, не можешь ручаться за него и подвергать опасности...
- Мориарти уже не опасен,
брат мой, - каждый раз, когда Шерлок говорил это, он чувствовал себя попугаем, повторяющим заученные слова снова и снова. – Ему несколько лет целенаправленно уничтожали мозг, он говорит с огромным трудом, и ты правда думаешь, что он может быть опасен? Тем более Джон не против некоторое время пожить отдельно.
- Ты не можешь знать, какая часть сознания сохранилась у него, – не уступал министр.
- Какой бы она ни была, она тесно связана со мной, поэтому я имею некую власть над ним.
- Ты хочешь управлять им?
- Нет, я хочу спасти его.
Братья смотрели друг на друга в молчании. Майкрофт видел уверенность в глазах Шерлока и понимал, что детектив будет непреклонен. Если он решил освободить Джима Мориарти, он освободит Джима Мориарти.
- Хорошо, - уступил министр. – Но за вами будут следить и, если произойдёт что-то… опасное, Мориарти вернётся в камеру.
- Я понял тебя, Майкрофт, - Шерлок еле сдерживался, чтобы не подпрыгнуть. Однако он дождался, пока брат покинет квартиру, и ограничился широкой улыбкой.
***
Шерлок навсегда запомнит их встречу в Шеринфорде. Джим выглядел так, будто увидел привидение. Он смотрел на детектива испуганными неподвижными глазами. Холмс-младший решил не двигаться. Мориарти сейчас представляет из себя нечто немного умнее дикого зверя. А в обращении с животными главное – без резких движений. И без разговоров.
Джим медленно и осторожно подошёл к детективу, не спуская взгляда с того, а затем медленно, почти невесомо прикоснулся к руке Шерлока. Убедившись, что детектив перед ним - не иллюзия, Мориарти прижался к нему, замирая. Холмс-младший позволил себе пошевелиться и положил руки на спину и голову Джима, обнимая.
- Шерлок, - прошептал Мориарти куда-то в плечо детективу.
- Нам пора домой, Джим, - тихо проговорил Холмс. Мориарти немного отстранился и посмотрел в глаза Шерлока. И детектив не помнил взгляда, в котором было бы большей радости и искренней благодарности.
