Я стою на краю у непрочных перил, Позабыв о жестокой ноябрьской стуже. Темнота, что дремлет где-то внутри Говорит с темнотою снаружи. Как наивно бесстрашны мои новые чёрные крылья…
Вэнь Цин не спит по ночам, понимая, что в любой момент на них могут напасть, держит при себя запасы лекарств, которые нужны в первую очередь, настороженно смотря в окно. Лань Сичэнь прислушался к ней, это радовало, как и то, что охрану увеличили. Он успокаивал её, говоря, что мимо никто не прорвется. Но Вэнь Цин на это только качала головой. Нет, она — единственная, кто смело может предсказать, насколько орден Ци Шань Вэнь силён. Она помнила, как брали Юн Мен: ни сильнейшие заклинатели одного из сильнейших орденов, никто не смог спастись, кроме Вэй Ина и Цзян Чэна. Ну и А-Ли, которая на тот момент находилась в родном ордене Юй Цзыюань. Всех подробностей Вэнь Цин точно не знала. Хронология тоже хромала, но она твёрдо помнила, что Юн Мен сожгли после охоты. Гу Су — до. Муж, конечно, спросил Ванцзи, не знает ли он о каком-нибудь предстоящем мероприятии, а в ответ получил непонимающий взгляд. Глаза слипаются. Вэнь Цин протирает их рукой. Надо ждать. Надо держаться. Она успеет выспаться и днем, можно и вообще не спать — ей что, привыкать что ли? На горе Луаньцзан она то и дело, что сидела с Вэй Ином, которого мучили последствия темной энергии, либо с А-Юанем, которому всякие кошмары снились. И ведь держалась как-то. — А-Цин, тебе нужно побольше отдыхать, — с легким укором говорит Лань Сичэнь, когда следы бессонной ночи в виде синяков под глазами сказываются на его жене, — охрана обо всем позаботится. — Ты говоришь о тех, кто за одну ночь разгромил орден Юн Мен Цзян, учитывая, что там были и глава ордена, и его жена, — возражает Вэнь Цин. А-Ли должна помнить об этом. И тоже попытаться спасти семью, или же обойтись с наименьшими потерями. Вэнь Цин ей помочь вряд ли сможет, если только выслать помощь из Гу Су, но это надо делать заранее. А о прошлой жизни знать позволено только Лань Сичэню и Яньли. — Лучше я буду наготове, чем в панике, — уже менее резко произносит целительница. Лань Сичэнь уже даже не пытается возражать ей. А-Цин слишком упряма, её не переубедишь. Когда посреди ночи раздается посторонний шум и цокот длинных женских каблуков, Вэнь Цин понимает, что всё это время не спала не напрасно. В Гу Су все ложатся спать в девять вечера, а значит, ходить может только неприятель. В этом плане довольно легко дать о себе знать. Все внутри холодеет и сжимается — неужели охрана не справилась? Успокойся. Дыши ровно. На твоих плечах — ответственность за жизни всех членов ордена, тебе не впервые брать эту ответственность. Вэнь Цин расправляет плечи. Быть целителем — постоянно брать на себя ответственность. Быть целителем — нести ответственность за жизни людей. Она знала это. И всю жизнь занималась врачеванием. Даже не одну. Она справилась? Да. Значит, и сейчас справится. Вэнь Цин чувствует едкий запах гари и бесцеремонно толкает спящего Сичэня. Ей плевать, сколько правил она нарушит, когда его добудится, сейчас она не справился совсем одна. Надо вывести всех отсюда. —Я займусь травами, остальными целителями и детьми, — твёрдо говорит она ему, когда они оба уже стоят у порога. — Береги себя. — Переживу. Это был единственный раз, в который Вэнь Цин поняла, что действительно не хотела быть такой токсичной. Огонь медленно расползается по ордену, охватывая небольшие здания. Вэнь Цин теряется в толпе людей, которые что-то кричат, теряется по дороге к дому целителей, сжимая в руках необходимые лекарства — было бы ещë, куда их положить, так вообще замечательно. Вэнь Цин ищет. И находит. Единственный дом, который сгорел полностью. Дом, который сожгли первым, уничтожен… Вэнь Цин, кажется, впервые за две жизни пробивает крупная дрожь. Целители находятся вне вражды орденов. Их задача — лечить людей, и даже на войне их никто не имеет права убивать. Орден Ци Шань Вэнь даже это правило нарушил. Неизвестно, сколько бы ещё А-Цин простояла в шоковом состоянии напротив горящего дома, если бы знакомый голос не окликнул её. Обернувшись, она увидела А-Фенг, еë длинные тёмные волосы спутались, небрежно спадая на лицо, а светло-карие глаза, расширенные от ужаса, были направлены на Вэнь Цин. — Ты жива! — для девы Вэнь было в новизну проявлять столько эмоций за одну ночь. Её равнодушие, её отчужденность, её дар и одновременно проклятье просто не давали этого сделать. Но сейчас ей не было до этого дела. Её тринадцатилетняя воспитанница жива. Хоть кто-то выжил. Она отворачивается от дома — в таком огне нет даже шанса на спасение, они лишь потратят время зря. — Иди за мной, А-Фенг, — убедившись, что голос не дрожит, приказывает Вэнь Цин, не без удовлетворения глядя на то, что ученица успела прихватить кое-какие травы. — Госпожа, я… — срывающимся голосом начала девочка, но старшая целительница её перебила: — Расскажешь мне потом. Сейчас главное — спастись. *** —Удивительно, что вы так быстро среагировали, — Лань Цижэнь складывает руки на груди и смотрит недовольным взглядом на Ванцзи, Сичэня и Вэнь Цин, причем, на последнюю — с явным подозрением, — я не буду даже спрашивать, как вам это удалось. Единственным, кто не проявляет никаких эмоций, остается Лань Чжань, немного повредивший ногу. Вэнь Цин хотела бы поинтересоваться в своей ехидной манере, зачем и его надо было звать на разговор. Ну ничего. Она и его раны залечит, а потом пойдет к остальным. В принципе, она на этом «семейном совете» ничем не поможет. А людям бы помогла. Нет ведь, надо же было оставить все на напуганную А-Фенг, а отравившихся угарным газом было достаточно! — Если Вы подозреваете меня, я… — злость мгновенно закипает в венах, не давая скрыть себя и проявляясь яростным взглядом на лице. — Дядя, моя жена тут точно не замешана, — осторожно прерывает её Лань Хуань, чтобы она ненароком не натворила глупостей и не навлекла на себя праведный гнев. — Она вполне может быть шпионкой Ци Шань Вэнь и тайком передавать им информацию, ты всегда был слишком наивен! — но только сейчас этот праведный гнев направлен на Сичэня. — Я целитель, я стою вне всей этой вашей вражды, — громче, чем надо, заявляет Вэнь Цин. Нет, она не позволит никому оскорблять себя, да ещё и примешивать своего мужа, — не надо подозревать меня, только потому что я родилась в Ци Шани. Я, знаете ли, не выбирала, в каком ордене мне родиться. Это были её последние мысли перед смертью в прошлой жизни, когда веревки туго сжимали руки и ноги, а костер сжигал юное тело. — Дядя, нам надо как можно быстрее помочь остальным, — впервые подает голос Лань Чжань. — Это ещё не всё, но я скоро отпущу вас, — Лань Сичэнь как-то виновато на них троих смотрит, — мне нужно будет уйти из ордена. Ненадолго. — И чего ты испугался? Когда это ты боялся ответственности? — мгновенно вспылил Цижэнь. — Нет, дело не в этом, — вечная улыбка спадает с лица, — я буду искать людей, которые пойдут за мной, людей, которые помогут нам в этой войне — неужели вы не думаете, что все это не перерастет в нечто серьезное? Кто-то должен это сделать, но Ванцзи лучше не подвергать себя опасности, а с моей женой могут быть проблемы — все знают, из какого она ордена. Поэтому я лишь хотел попросить вас втроем присматривать за орденом в моё отсутствие. Вэнь Цин ловит себя на мысли, что не знала про сожжение Гу Су ничего, кроме самого сожжения. Вероятно, в прошлый раз Лань Сичэню тоже пришлось уйти. Но она помнила, как на смертном одре видела его виноватое лицо — конечно, кто бы захотел идти против всех, подвергая свой орден опасности? Она никого не винила. Её орден и правда многое натворил, и Вэнь Цин не могла этого отрицать. Защищать и оправдывать действия Вэнь Жоханя тоже не собиралась. — Это разумно, А-Хуань, но почему именно сейчас, когда мы находимся не в лучшей ситуации, ты расстаешься с нами? — все ещё не понимал Лань Цижэнь, — помоги нам и иди на все четыре стороны, глава ордена. — У нас не так много времени, — мягко повторяет его старший племянник, — чем быстрее я сделаю это, тем больше шансов на спасение у нас будет. — Вы поддерживаете это решение? — с сокрытой мольбой в голосе спрашивает Цижэнь Лань Чжаня и Вэнь Цин. — Если брат считает это правильным, я не имею права его останавливать, — тихо сказал Ванцзи, но в его словах читалась грусть. — Я поддерживаю решение своего мужа. Сегодня сожгли Облачные Глубины, а завтра сожгут другой орден. Мы не сможем оставить всё так, будто ничего не произошло, — ровным голосом обосновала свой ответ девушка. В эту ночь звезды светили особенно ярко. Они остановились в небольшом городке, где всем выжившим предоставили комнаты, еду и необходимые снадобья. И теперь Вэнь Цин и Лань Чжань провожали Лань Сичэня до начала леса, который огонь, к счастью, не затронул. — Брат… — девушка впервые видела на лице Лань Чжаня такую неуверенность, — вернись. Пожалуйста. — Я ни за что не оставлю вас, — обещает Лань Хуань, обнимая его и подходя ближе к Вэнь Цин, — прошу, присмотри за ним. — А ты укрепи боевой дух остальных небольших орденов, — легко улыбается она, сама не зная, от чего. Его руки такие теплые. Они не обнимают друг друга, а просто выжидательно смотрят в глаза, не в силах расстаться. Но всему должен быть свой конец. Вэнь Цин не хотелось, чтобы он наступил так быстро. — Мы ещë обсудим это, когда я вернусь, — обещает он им обоим и как можно быстрее разворачивается, уходя в противоположную сторону. Вэнь Цин тоже отворачивается, не в силах смотреть ему вслед. Не то, что их связывала сильная страсть, любовь, скорее привязанность. Они ещё не совсем друг друга знали. Но это был человек, которому она доверила свою тайну. Единственный человек. Она начала уходить медленными шагами, но остановилась, не почувствовав никого рядом с собой. Вэнь Цин обернулась. Пришлось возвращаться обратно и брать Лань Чжаня за руку, оттаскивая его от места расставания. — Думаешь, у меня дел никаких нет, кроме как с тобой, словно с ребенком малым возиться? Вот тут ты ошибаешься. Идем быстрее — твой брат вернется, он всегда сдерживает обещания, — едва не взрывается она, но тут же останавливается, понимая, что Лань Чжаню, вероятно, тяжелее, чем им всем — он потерял и отца, и брата почти тоже потерял… — опирайся на меня, и не наступай на больную ногу. Лучше скажи, когда эта ночная охота? — Послезавтра, — бесцветным голосом произносит юноша, все же давая Вэнь Цин помочь себе. — Я отправлюсь с тобой, так что не уходи без меня, — предупреждает девушка. Но Ванцзи, кажется, не удивлён. Его светлые глаза безэмоционально смотрят вдаль, не выражая никаких чувств. Вэнь Цин становится немного не по себе. Первым делом она обеззараживает его рану, уговаривая единственный свободный день отлежаться перед охотой. Собирается уходить, но что-то словно удерживает от этого, и Вэнь Цин в итоге остается, поглаживая его по голове и рассказывая какую-то сказку, которую ей рассказывала бабушка. Этот милый ребенок просто не заслуживает того, что с ним случилось. Хотя бы этой ночью он должен спать спокойно. Убедившись в том, что А-Чжань уснул, Вэнь Цин выскальзывает из его комнаты и ищет А-Фенг. Вероятнее всего, она уже спит, а может и нет. Правильным вариантом оказывается «нет», потому что они сталкиваются на улице. — Иди отдохни, — заботливо уговаривает ученицу Вэнь Цин, — ты уже достаточно потрудилась. Дальше я возьму все в свои руки. До утра она сидит около нескольких юношей, которые сильнее всех пострадали. А пострадали почему? Потому что в огонь не надо было лезть. Её иногда так поражает глупость самонадеянной молодёжи. Вэнь Цин не спала несколько ночей, и ей почему-то не хочется спать. Слишком многое навалилось на неё за это время, отбив всякое желание ко сну. Она надеется на то, что её муж вернется как можно скорее, чтобы ей не находиться одной рядом с этим стариком Ланем, который её подозревает и орденом, который ещё не стал ей родным.Твоё фото на всех погасших экранах, Твоё имя повсюду бегущей строкою. Тают слабые отзвуки прежних желаний, Рвётся тонкая нить между миром и мною.