***
Черноволосый мужчина, лежащий на больничной койке, приоткрыл один глаз; странно, второй даже не чувствовался. Так... А где он вообще и что здесь делает? Память, словно только дожидалась подобных вопросов, услужливо подсунула красочные картины. Череп фюрера-гомункула. Бездыханный мальчик на руках. Фигура Арчера, хорошо видна ухмылка на правой части лица. А дальше... Пустота. Судя по всему, именно в тот момент, ну, или чуть позже, Мустанг потерял сознание. А сейчас он, по всей вероятности, в больнице... Да, белые стены, белый потолок, запах лекарств и... она. Сидит на стуле, волосы, обычно аккуратно заколотые, растрепались, взгляд опущен, и вообще, вся поза говорит о крайней степени усталости. Мустанг осторожно пошевелился, стараясь поудобнее устроить руку, и тут же осознал: глазом, чего бы там с ним ни было, проблемы не ограничатся: сабля фюрера оставила на теле жутко болящую рану. Вообще-то, кажется, именно рана была явным последствием боя; все остальное тело почти не болело, а в голове было на удивление ясно. Пока бывший полковник старался прийти в себя, девушка, сидящая в палате, заметила движение и вскинула голову. В карих глазах отразились надежда и, кажется, легкий испуг. — Сэр! — вскрикнула Риза и неслышно добавила, Мустанг прочитал по губам: «Быть не может...». — Сэр, как вы себя чувствуете? Я сейчас позову врача, я сейчас... — Стой... те, лейтенант. Только один вопрос, можно? Что у меня с глазом? Я не чувствую... — Д-да, конечно, — она вновь опустила глаза и, немного заикаясь, пояснила: — Дело в том, ч-что в результате нашей операции вы потеряли левый глаз. — А, кхм... Вот как, значит, — Рой торопливо обдумывал свое положение. Разумеется, потеря глаза не помешает ему в достижении цели, это лишь плата, причем намного меньшая, чем он мог себе представить. Что ж, значит, придется привыкать. В голову закралась абсолютно идиотская мысль: похоже, теперь у каждого фюрера этой страны будет недоставать левого глаза. Бригадный генерал самодовольно хмыкнул. — И... Еще кое-что, — Риза подняла взгляд. — Простите. Это моя вина. Ваш план был идеален, а я... А из-за меня вы теперь... — Идеален, — задумчиво повторил Рой. — Лейтенант, не терзайте себя попусту. В том, что произошло, виноват я, и только я, вам не стоит извиняться. И вовсе этот план не был идеальным. И вообще, — он окинул подчиненную внимательным взглядом, — ты давно спала? Так, ясно, можешь не отвечать. И что, ты все время, пока я тут лежу, не спишь? И плачешь? — Мустанг заглянул в покрасневшие глаза лейтенанта. Девушка промолчала, то ли не желая признавать очевидное, то ли удивленная внезапным переходом. — Значит так, позови врача, а потом сразу же езжай домой и поспи. Со мной все уже почти нормально, так что не волнуйся. Можешь воспринимать это как приказ. — Есть, — впервые с начала их разговора Хоукай слабо улыбнулась и, отдав честь, вышла.***
Прошло несколько недель. К счастью, бригадный генерал Мустанг достаточно быстро шел на поправку. В стране все еще сохранялось неспокойное положение, о чем исправно докладывала бывающая в палате начальника почти каждый день лейтенант (спасибо сослуживцам, совесть которых в кои-то веки проснулась и не позволила сваливать накопившуюся кучу бумажной работы на девушку). Впрочем, в последнее время их разговоры не ограничивались обсуждением политических событий: Роя скоро должны были выписать, он скучал и оттого был склонен к философским беседам. Риза, украдкой улыбаясь, поддерживала рассуждения начальника. — А, знаешь, Риз, я тут подумал и вот что понял, — в очередной раз начал свои разглагольствования Мустанг. — Ведь, когда я стану фюрером, мне будет полагаться жена. Ну, знаешь, первая леди страны, которая должна присутствовать на официальных приемах, махать ручкой и всякое такое. Как ты считаешь? — Да, наверное, — сдержанно отозвалась Хоукай. «Значит, решил наконец», — грустно подумала она. Девушка прекрасно понимала, что, скорее всего, выбор будет сделан в пользу кого-то из «единственных и неповторимых» пассий мужчины, а она всегда была, есть и будет просто другом, телохранителем, подчиненной. Нет, разумеется, она никогда не давала поводов думать иначе, но все равно было... Как минимум, обидно. — Так вот... Не знаешь, кто бы это мог быть? Мне нужен совет умного человека. — Даже не представляю. Может, вам стоило бы спросить об этом кого-то из мужчин? Им, мне кажется, виднее. — А мне кажется, — с нажимом произнес Рой, — что совет женщины в такой ситуации будет куда как более полезен. Можно я буду размышлять вслух? Это, несомненно, должна быть красивая женщина, неплохо, чтобы к красоте прилагался еще и ум. Я думаю, моя жена должна поддерживать меня, но одергивать, если соберусь поступить неосторожно... И, конечно, она должна быть верна мне. Ну, любовь между нами не обсуждается. У тебя нет таких знакомых? — Нет. И вам, по-моему, стоит немного снизить запросы. Хотя бы потому, что сногсшибательная красота и острый ум не часто идут в комплекте, — в последнюю фразу она все же позволила себе добавить немного яда. — Хм, да, пожалуй, таких девушек не слишком много. Я сам знаю лишь одну. — С вашими знакомствами — всего одну? Мне казалось, у вас хороший вкус... — Не язви. Так вот, я думаю, именно она достойна стать моей женой. Да, ей я и сделаю такое предложение, уверен, она не откажет, — Мустанг удовлетворенно улыбнулся и вдруг посмотрел прямо в глаза своей подчиненной. — Риза, скажи... Ты будешь моей первой леди? Девушка опешила. Конечно, она чувствовала, куда ведет мужчина, она знала его достаточно хорошо, чтобы почувствовать, но все равно растерялась. Чтобы хоть что-то сказать, Риза неуверенно спросила: — А с... с чего вы решили, что я не откажу? Что я вас люблю? Что, если хочу выйти за вас из корыстных соображений, ваши перспективы достаточны? — Корыстные соображения отбрасываем сразу, ты не такая. А остальное... Я с девушками встречаюсь с детст... С очень давних пор. И тебя знаю достаточно давно. Как думаешь, смог бы я предугадать твою реакцию? — он снова улыбнулся. — Понятно, — спокойно ответила лейтенант. — Только это все равно невозможно. Вы же знаете, любые отношения между начальником и подчиненной, кроме чисто рабочих, запрещены уставом. — А кто сказал, что ты останешься на службе? В крайнем случае — я же буду фюрером, как-нибудь перепишу устав... — И получите беспорядок в армии... Я так понимаю, вы не откажетесь от этой идеи? — карие глаза встретились с черными, бригадный генерал упрямо покачал головой. — Вы говорили о жене в период вашего пребывания на посту фюрера? Тогда я... согласна. Скажем... через пару дней после вашего назначения. Мустанг чуть не взвыл. Ну что за принципы такие дурацкие? Он-то надеялся... Ведь даже при самом лучшем раскладе фюрером он, очевидно, станет не через месяц и, наверно, даже не через год. Да и решение любой девушки за такое время может тысячу раз поменяться! — Не через пару, а на следующий, — буркнул он в тщетной попытке хоть немного приблизить дату. — Или, может, вечером того же дня, а? Риза лишь улыбнулась и склонила голову, соглашаясь.