Мы еще посмотрим

      Валерио не видел Лу уже давно. Но запах ее духов возвращает его назад, словно какая-то машина времени. Он помнит, как пахнет Лу. И как она касалась его своими тонкими пальцами – аккуратно, едва ощутимо. И как все это было поначалу неловко. Брат и сестра, пусть даже и сводные – всего лишь общий отец. Все это так неправильно, но так заманчиво.       Валерио тот еще раздолбай. Но с Лу он себя всегда чувствует лучше, чем он есть на самом деле. Лу делает его лучше. Он хочет быть ради нее успешнее, спокойнее. Чтобы она смотрела на него и гордилась, а не как все остальные... Остальные только кривятся и говорят, что он ни на что не годится. Особенно мать и отец. Вот уж кто кто, а они точно мало волнуются по поводу своего сына. Откупаясь деньгами и дорогими подарками, они пинают его между собой туда-сюда, словно Валерио не человек, а только пародия на него.       Поэтому когда Валерио возвращается к отцу, в его дом, где живет Лу, ему становится чуть легче. Лукреция – единственный человек в этом гребанном мире, который волнуется о нем. Но даже с ней Валерио порой умудряется ругаться.       Но Валерио не может видеть, как Лу плачет, поэтому ругаются они недолго. Слезы Лу делают ему в сотню раз больнее, чем наплевательское отношение со стороны родителей (к этому он уже привык). А за улыбку Лу Валерио готов отдать все. Все, что угодно – лишь бы его милая Лукреция не плакала. Поэтому он готов извиняться снова и снова, только бы Лу его простила.       – Лу, ты все еще единственная, кто обо мне беспокоится, – Валерио как всегда говорит такие важные вещи с этой глуповатой улыбкой на лице. Он постоянно так улыбается, даже когда ему чертовски больно. Валерио научился жить с этой болью.       – А как же иначе? Я твоя сестра, – Лу улыбается в ответ натянуто-наигранно, как она умеет. Эта улыбка не вымученная или выдавленная. Лу специально так корчит гримасу, видимо, по-своему скрывая боль. Валерио хочет слышать за этими словами нечто большее, чем есть на самом деле. Например, то, что Лу любит его. Но это уже слишком.       – Сводная сестра, не забывай.       Все это такое фальшивое и напускное. Только лишь на публику. Они повторяют этот диалог снова и снова, словно читают давно известные роли и боятся отойти от прописанного сценария – боятся сказать, что на самом деле чувствуют друг к другу. И всеми этими словами и ужимками маскируют настоящие эмоции. Но когда они остаются вдвоем, серьезный разговор неизбежен.       – Валерио, зачем ты вернулся? – этот вопрос от Лу не заставляет себя ждать.       – Я опять надоел матери. Она решила, что с меня достаточно интерната, и я доучусь в Лас Энсинас, – пожимает плечами Валерио. Ему словно все равно на то, что его уже в тысячный раз родители перекидывают друг к другу как какую-то игрушку или даже мячик, словно у него нет никаких чувств.       – Я надеюсь, что в этом году ты сдашь все экзамены и ничего больше не натворишь. – Лу делает паузу, а затем продолжает. – А если честно, то почему опять Лас Энсинас? – она словно знает то, что не хочет вслух говорить Валерио. Он готов кричать о том, что скучал по ней. О том, как вспоминал их вечера. Но так ли это сейчас важно?       – Подумал, что моя дорогая Лукреция по мне соскучилась. Да и какая-то ты невеселая ходишь. Проблемы в раю? – Валерио усмехается. Но где-то в районе груди чувствует, как все сжимается, словно грудную клетку зажимают в тиски, сдавливая. Он знает, что это такое. И обычно ему помогает с этим справиться одна-другая порция кокаина. Но сейчас он хочет чувствовать это. Чувствовать боль, которую он пытается игнорировать снова и снова.       – У нас одноклассницу убили, сестру моего парня. Так что да, прости, что я не смеюсь и не хлопаю в ладоши от восторга, – отвечает Лу. И Валерио понимает, что она явно не в духе. Либо же так хорошо скрывает свои чувства.       – Парня, значит. Я смотрю, вы с Гузманом зря времени не теряли. – Валерио так нахально улыбается, что Лу просто кривится при виде этой улыбки. А Валерио это только больше нравится. – Решила начать новую жизнь с чистого листа с другим? – Валерио наклоняется к Лу так близко, как только может. Он готов поклясться, что она чувствует его дыхание – как и он чувствует ее. И видит, что она начинает дышать чаще. Если измерить пульс Лу – то все станет сразу ясно – ее сердце бьется как бешеное. Валерио знает, как он влияет на свою любимую сестру.       – Гузман всегда был моим парнем. Мы Лу и Гузман, Гузман и Лу. А я. Твоя. Сестра. – Лу старается говорить грозно, словно убеждая не только Валерио, но и себя саму в этих словах. Вот только Валерио не верит в это.       – Сводная сестра, моя милая, сводная. Не забывай. – Валерио ведет себя так нахально, словно у него еще сотня жизней припасена в рукаве, словно козыри, которые в любой момент можно вкинуть в карточную игру, когда чувствуешь, что начинаешь проигрывать.       – Между нами ничего нет и не может быть. Я отказываюсь от этой вредной привычки раз и навсегда. Я начинаю заново.       Но Валерио не верит ни единому слову, сказанному Лукрецией. Он только ближе наклоняется, словно хочет поцеловать сестру в щеку, и шепчет:       – Мы еще посмотрим.