После собрания

Коулман Ккай был, пожалуй, одним из наиболее тихих и неприметных членов Высшего Совета. И дело было даже не в том, что с началом Войн Клонов всё громче звучали только два голоса — магистра Винду и гранд-мастера Йоды, а остальные предпочитали соглашаться с этими двумя, так как война, настоящая война, охватившая не одну систему, а большую часть галактики, была для привыкших к спокойной и относительно мирной жизни джедаев чем-то выходящим за рамки обыденных разрешений мелких конфликтов во Внешнем Кольце, а потому способствующим формированию мнения о необходимости выделения единого курса в политике Ордена. Это, конечно, было так, но всё же в дискуссиях периодически принимали участие и Ки-Ади-Мунди, и Ади Галлия, и даже иногда своё слово вставлял обычно крайне скупой на комментарии Пло Кун. Просто мастер Ккай, помимо своего в целом скромного и пассивного характера, был ещё и от природы немым. Так как отсутствие голоса оказалось результатом очень слабых голосовых связок, грозивших и вовсе порваться при попытке произнести что-то более разборчивое чем «ум-м-м», родители маленького онгри честно предупредили об этом двух джедаев-рекрутёров, объявившихся однажды на пороге их дома на Скастелле. Джедаи, однако, посовещавшись, объявили, что это не проблема для Ордена, где спокойно обретались и представители рас, не способных говорить на общегале, и что с помощью Силы и толкового ремесленника они найдут способ сделать так, чтобы немота не оказалась проблемой на пути обучения ребёнка. В итоге Коулман получил в личное пользование модифицированный датапад, который по желанию мог работать в режиме моментального синхронного конвертирования письменного текста на ауребеше в аудиоформат. Но даже с этим удобным устройством, мастер Ккай всё равно предпочитал больше слушать, чем говорить. Онгри всегда считались в галактике прирождёнными дипломатами и политиками — суждение, основанное на стереотипе относительно строения их глаз: у уроженцев Скастелла они могли смотреть одновременно с разных углов, что фигурально переносилось и на разрешение сложных вопросов. Возможно, именно поэтому его и пригласили в Совет на место недавно трагически погибшего на арене Петранаки мастера Требора — в условиях всё набирающей обороты войны джедаям мог пригодиться ещё один трезвый голос в принятии зачастую весьма непростых решений. Коулман, конечно, не мог утверждать наверняка, было ли это так на самом деле, но он всё равно внимательно вникал в каждое разбираемое дело и делал пометки в своём датападе, конкретизируя, выделяя главное, а в конце собрания озвучивая свои наблюдения. Свой датапад Коулман берёг с почти таким же трепетом, как и световой меч. И именно поэтому с большим вниманием относился к тому, какая информация в него заносилась, чтобы потом можно было избежать неловких пауз во время попыток поиска того или иного файла посреди разговора. В планшете онгри не было ни одного отвлекающего элемента — кроме, разве что, одного номера в списке контактов, который единственный мог беспрепятственно отправлять ему сообщения даже посреди речи Ки-Ади-Мунди о необходимости развернуть полномасштабную операцию на Джеонозисе. И вот сейчас его датапад едва ощутимо завибрировал как раз в тот момент, когда цереанин доказывал, что одного легиона клонов будет недостаточно для уничтожения предположительной фабрики дроидов. Коулман украдкой снял блокировку экрана, только чтобы увидеть вспыхнувшее новое сообщение: «Задержись после собрания?» Он поднял свою трегольную голову от устройства и одним глазом посмотрел направо, поверх рогатой макушки Иита Кота. Через кресло от него сидела миниатюрная чалактанка. Заметив едва уловимое движение онгри в её сторону, она повернула голову и улыбнулась, затем снова склонившись к собственному планшету, который держала в руках, что-то быстро набирая. Экран датапада онгри снова засветился: «Ты уже согласен, я знаю». Мастер Ккай хмыкнул, и, слегка виновато взглянув на Ки-Ади-Мунди, будто бы извиняясь перед старшим джедаем за то, что вынужден отвлекаться посреди его монолога, открепил от боковой панели своего устройства стилус, с присущей ему обстоятельностью скрупулёзно вычерчивая ответ: «Я всегда согласен, Депа. Но это собрание действительно очень важно. Давай поговорим после?» Депа Биллаба не любила, когда её ставили на место. Она всегда была послушной ученицей, и магистр Винду, её бывший наставник, не раз отмечал выдающиеся способности девушки. Но покорность своевольной и всегда бывшей немного себе-на-уме чалактанки не распространялась на ситуации, в которых она считала свою позицию определённо правой. Или когда ей было просто скучно. Поэтому она, прочитав написанное ей онгри, тут же настрочила ещё одно сообщение: «И так ведь понятно, что на Джеонозисе есть фабрика, и надо с ней разобраться. Мастер Мунди просто любит подольше поговорить. Скайуокер бы сформулировал это в двух словах: "Полетели разбомбим"». Коулман, получив такое категоричное заявление, снова взял уже отложенный было стилус. «Это не значит, что в докладе мастера Мунди нет больше никакой ценной информации. Напротив, он предлагает дельный план. То, чего обычно не достаёт генералу Скайуокеру». Краем глаза мастер Ккай приметил, как Депа, прочитав его возражение, дёрнула плечиком и приложила руку ко рту, явно сдерживая смех. Сообщение от чалактанки не заставило себя ждать: «Зато генерал Скайуокер в большинстве случаев действует эффективно. И, признай, эффектно». Онгри хотел было написать, что эффектность — далеко не определяющий критерий успешной операции, но мысли Депы, видимо, уже перескочили на другую тему. Планшет снова загорелся: «Всё равно тоска. И вообще, мастер Ранцизис вон явно досматривает уже второй сон». Коулман обернулся налево, туда, где, обернув свой длинный змеиный хвост кольцами вокруг кресла, неподвижно сидел Оппо Ранцизис. Тисспиасец действительно не шевелился, и только туника на его широкой груди мерно вздымалась и опадала в такт дыханию, но онгри, тряхнув головой, всё же позволил себе не согласиться с девушкой. «Он медитирует, Депа. И я советую тебе последовать его примеру. Медитация помогает избавиться от всех отвлекающих мыслей». Ответ пришел сразу же, умещённый чалактанкой в одно-единственное слово: «Зануда». После этого джедай гордо вздёрнула нос, демонстративно погасила экран, убрав технику в складки своей робы, и, скрестив руки на груди, откинулась на спинку своего кресла, устремляя упрямый недовольный взгляд на всё ещё не закончившего свою речь Ки-Ади-Мунди. Онгри вздохнул, но, кивнув самому себе, закрыл вкладку с диалогом, снова разворачивая свой лист заметок и занося туда строчку о своём несогласии с позицией Мунди по поводу смещения акцента в сторону усиленной воздушной атаки. Действовать, как считал мастер Ккай, против джеонозийцев следовало массированным и стремительным наземным боем, с использованием самой максимальной неожиданности, на которую они будут способны.

***

Последним зал Совета покинул Сэси Тийн, которому явно не понравилось отклонение его идеи о быстром штурме фабрики группой лёгких, но манёвренных истребителей. Совет в итоге решил вопрос в пользу развёртывания военных сил Республики непосредственно на поверхности планеты, но Сэси, до сих пор недовольный, до сих пор что-то глухо доказывал шедшему рядом с ним мастеру Кеноби. Оби-Ван кивал в нужных местах, но было заметно, что его мысли были где-то далеко от претензий Тийна к плану операции. Наконец, грузные шаги иктотчи затихли за поворотом, и мастер Ккай, который до этого замешкался у дверей зала, изображая, что поправляет пряжку ремешка на своём сапоге, выдохнул и с облегчением выпрямился. Депа Биллаба, скинув сапоги на пол и подобрав ноги под себя, тихонько невозмутимо сидела в его собственном кресле, задумчиво смотря на далёкие силуэты корускантских высоток в Сенатском Квартале, видевшихся из большого панорамного окна, опоясывавшего практически весь зал по кругу. Онгри позволил себе приблизиться к ней почти вплотную и замереть рядом, прижимая к груди планшет. Чалактанка, не отрывая глаз от мелькавших точек спидеров за территорией Храма, вполголоса произнесла: — Ты всё ещё зануда, Коулман. Мастер Ккай виновато пристукнул каблуками своих сапог и снова взялся за стилус, переводя датапад в аудиорежим. — Прости, — выдало устройство приглушённо. Воспроизводимый им голос был, конечно, подобран искусственно, исходя из имеющихся общих представлений о том, как звучит речь онгри и нескольких записей выступлений политика Кворга Бака, представлявшего Скастелл в Сенате, но ремесленник постарался придать ему как можно меньше заметных «механических» интонаций. Джедай Пабло-Джилл, тоже онгри как и Ккай, принимавший участие в программировании чудо-планшета для своего младшего соотечественника, в конце-концов признал искусственный тембр «вполне подходящим», хоть и не лишённым некоторой очевидной фальшивости. Сам Коулман, в свою очередь, был им вполне доволен, за неимением других вариантов, и искренне радовался обладанию хотя бы такой возможностью живого общения. — Но ведь атака на Джеонозис была действительно важной проблемой, — добавил он, выстукивая стилусом по экрану длинный сложный ритм из быстро выписываемых букв. Депа хмыкнула. — И в итоге гранд-мастер Йода с учителем так и остались при своём мнении. И как бы мастер Тийн не возражал, мы всё равно всё сделаем по их планам. — Да, — выдержав паузу, выдал датапад онгри. — Но это хороший план. Может сработать, если постараться. Депа вздохнула и отвернулась от окна. Сдержанная улыбка тронула её губы, когда тёмные чалакатнские глаза пересеклись с выпуклыми, тревожно моргавшими золотистыми глазами мастера Ккая. — Иди сюда, — она поманила его кивком головы, и Коулман привычно встал туда, куда джедай хотела — за спинку кресла, послушно опуская голову и прижимаясь холодной кожистой щекой к протянутой тёплой руке. — Мне понравилась твоё завершающее выступление. Ты как всегда был на высоте, солнце. Онгри тут же просиял, вполне оправдывая эту ласковую кличку, которой его ещё давно одарила чалактанка. Даже планшет, казалось, немного заикнулся в воспроизведении криво и второпях написанного «Спасибо». Коулман смутился ещё сильнее и снова застрочил мелкими буквами: — Хочешь, чтобы я причесал тебя? Джедай кивнула и достала небольшую деревянную расчёску с резной ручкой, которую и передала с готовностью подхватившему предмет онгри. Не смотря на свои кажущиеся большими и неуклюжими трёхпалые ладони, его народ на самом деле был далёк от определения «неловкий». Онгри были очень подвижными и виртуозно могли управляться с любой филигранной работой, особенно если она требовала большого количества концентрации и внимания. Как, например, аккуратное расплетание тугих чалактанских кос и расчёсывание густой волны длинных волос цвета глубоководных коралловых рифов Скастелла. Коулман, вообще, часто вспоминал о доме, когда Депа была рядом. Её волосы, струившиеся между его пальцев, напоминали нежный морской прибой, а плавные движения рук и изящная походка — самых красивых и редких рыбок, золотыми искорками сновавших между плотных зарослей подводных растений. Депа, прикрыв глаза и мерно покачиваясь, негромко затянула какую-то длинную, тягучую чалактанскую песню. Мастер Ккай никогда не понимал слов её песен — иногда он даже сомневался, что они вообще как-то переводились, будучи скорее мантрой, позволяющей поющему создавать более глубокие духовные связи с окружающим миром и собой, чем осмысленным сюжетом, но тихие мелодичные переливы этих нескольких постоянно повторяющихся на разных тональностях нот всегда странным образом цепляли его. Он сам не замечал, как его руки, не выпуская расчески, подстраивались под темп песни, тоже входя в общий ритм и как будто становясь его частью. Порой ему казалось, что даже удары его сердца подчиняются этой странной, проникающей в самую душу песни. Девушка остановилась, оборвавшись на последней протяжной ноте, и Ккай тоже убрал руки, отступив на шаг, чтобы окинуть восхищенным взглядом вьющийся каскад теперь аккуратно расчёсанных и распущенных вдоль плеч волос. Депа скосила глаза, бросая на застывшего онгри вопросительный взгляд. Тот тут же схватил отложенный на время датапад. — Ты очень красивая сегодня, — с готовностью продиктовало устройство. — Мне нравится твой запах. Депа хихикнула в ладонь, а затем всё же не выдержала и заливисто рассмеялась. Коулман, видимо, сообразив, что сморозил что-то не то, окончательно стушевался, горбясь ещё больше и судорожно вертя в руках многострадальный стилус. — Ша… Шам-пунь, то есть, — неуверенно пискнул датапад, в то время как Ккай отвернулся. Желтоватая кожа онгри заметно побурела, выдавая его явное смущение. — Я опять сказал какую-то глупость, да? Прости, пожалуйста. — Нет-нет, всё в порядке. Ты угадал. И мне тоже нравится мой новый шампунь, — джедай приподнялась из кресла и поймала в свои руки локоть мастера Ккая, притягивая того к себе и заставляя снова посмотреть ей в лицо. — Ты такой забавный, солнце. Не стесняйся этого. Я ведь люблю тебя не за тоскливую правильность. Тон кожи Коулмана сменился ещё на несколько оттенков в сторону густого тёмно-коричневого, и, крепче сжав края планшета в нетвёрдых пальцах, он уткнулся в экран, пряча свои предательски расширившиеся в удовольствии зрачки от ничуть не смутившейся своих только что вот так просто сказанных слов девушки. — Не говори так. Джедаи так не должны. Привязанности — неправильно, — загудел планшет, не выдерживая торопливого летящего почерка мастера Ккая. Депа нахмурилась. — Я говорю именно то, что хочу сказать. И ты мне не запретишь. Онгри охнул и снова заскрипел стилусом по экрану. — Но, Депа, а как же Кодекс? Это ведь основа нашего Ордена, нашей философии? — А ты сейчас делаешь не то же самое? Чувствуешь не то же самое? Мастер Ккай замер. Депа тоже молчала, требовательно вглядываясь в онгри — он кожей ощущал её пронзительный, разом потерявший всю расслабленную отстранённость взгляд. Наконец, он поднял датапад. — Чувствую. — И что ты по этому поводу думаешь? Отправишься на покаяние к гранд-мастеру Йоде? И нас с тобой с позором исключат из Ордена, как это сделали с мастером Брейлон? — Нет. Онгри моргнул, и его глазные стебельки задрожали от разом нахлынувших эмоций. — Ты каждый раз это делаешь, Депа. Не делай так, — жалобно произнёс воспроизводимый голос. — Мне страшно. Это тоже не чувство, достойное джедая. Но больше, чем быть изгнанным, я боюсь потерять тебя. Коулман остановился, набрав в лёгкие побольше воздуха, и решительно дописал последнюю фразу: — Мои чувства тоже нарушают Кодекс. Но я не собираюсь никому в этом каяться. Просто достаточно и того, что мы это знаем. Не нужно говорить вслух, и всё будет хорошо. Его последняя реплика прозвучала с такой откровенной надеждой, что Депа не смогла больше играть роль. Тёплая улыбка вновь вернулась на тонкие чалактанские губы, растапливая намёрзший было между двумя джедаями лёд. Уголки рта мастера Ккая тоже дрогнули и растянулись в скромной ответной улыбке. — Дурашка, — фыркнула Депа. — Конечно я не собираюсь никому ничего рассказывать. Мастер Брейлон скрывала свои привязанности много лет, пока у неё не родилась дочь, которую она попыталась отдать сюда же на обучение. А нам и этого не нужно. Совсем скоро закончится Война клонов, и мы сами покинем Орден, правда? Коулман ничего не ответил. Планшет был заброшен на соседнее кресло, а трёхпалые руки онгри скользнули вдоль боков девушки, обвиваясь вокруг, сокращая расстояние между ними, обнимая. Для того чтобы выразить своё согласие, мастеру Ккаю не нужен был никакой датапад.