Привет. Как ты?

      — Я тебя увидел в машине, за рулем… Решил позвонить. Привет, как ты?       Зачем, боже, зачем? Узнать, как дела? Отлично, у меня всё отлично. Но вслух сдержанно-отстраненное:       — Нормально.       — Знаешь, это было странно… увидеть тебя за рулем. Сколько я пытался уговорить тебя сделать это? — короткий смешок.       — Не помню, — сухо.       Четыре года. Четыре гребаных года ты заставлял меня пересесть на водительское сиденье. Кажется… Нет, я уверен, у тебя какой-то пунктик. Ты постоянно твердил, что я буду выглядеть очень сексуально за рулем. И что было бы здорово как-нибудь прокатиться по области, завернуть на проселочную дорогу, въехать в поле. Застрять там. Смотреть на небо, лежать в густо пахнущей летом траве… И трахнуться на капоте. Подозреваю, вся твоя романтика сводилась к последнему — трахнуться на капоте.       Я сел за руль тебе назло.       Я не пошел тогда сдавать на права, потому что мне это нахуй было не нужно. Мы жили рядом с моей работой, а на все другие случаи… У меня был ты. Был. Какого черта ты звонишь, а?       Сейчас тебя нет. И я живу на другом конце города. И работу поменял. Но всё равно…       Я сел за руль тебе назло.       — Чем занимаешься? — то есть, мы все-таки будем беседовать.       — Сейчас или вообще? — уточняю. — Если сейчас, то стою перед дверью с двумя пакетами, ключами от машины, квартиры и телефоном в руках, — намекаю, что мне пиздец как неудобно разговаривать.       — А вообще?       Вот в этом весь ты. Услышал только то, что захотел. И четыре года так было: я пытаюсь достучаться, донести до тебя свою мысль, а в ответ: «Ужинать будешь?» По твоему мнению, мы никогда не ссорились. Просто у меня иногда случалось плохое настроение. Ты не помнишь ни одной ссоры. Тебе всегда было плевать на то, о чем я думаю, что меня волнует. Просто плохое настроение. Чертов эгоист. Но это спасало нас. Я стал проще относиться к собственным заморочкам. Это спасало. До поры, до времени.       — А вообще, — говорю с нажимом, раздраженно, — я стою перед дверью, хочу наконец-то поссать, пожрать и завалиться на диван с ноутом, — грубо, но мне по фигу. — Так что, извини, — отключаю мобильный.       Настроение безбожно испорчено. Оно и так не ахти. Если ты думаешь, что можно взять и выкинуть из жизни четыре года, а потом непринужденно по-дружески общаться со своим бывшим… То нет. Это нелегко. Это больно. И трудно. Потому что, сука, плохо всё. Без тебя плохо. Но какое тебе дело, да? Ты же позвонил узнать, как у меня дела. За рулем увидел. Хорошо, что я тебя не видел.       Если честно, я сто раз представлял себе картинку, как вижу твою «бэху» на трассе, догоняю тебя и со всей дури врезаюсь в зад. Знаешь, чтобы всмятку! Чтобы тотальный краш! Чтобы удариться самому грудью о руль! Чтобы не сработали подушки безопасности! Я просто врезаюсь в тебя и злорадно подыхаю! Потому что ремонт «бэхи» обойдется недешево после такой аварии. А может, ее вообще нельзя будет восстановить. «Бэхи» же проблематичные в плане электроники.       Блин, о чем я думаю? Уйди из моей головы. Вместе со своей «бэхой». Интересно, а тот… с кем ты изменил мне… тоже отсасывает тебе, перегнувшись через коробку передач, а ты стонешь, откинувшись на спинку кресла, и поглаживаешь рычаг переключения скоростей? Большим пальцем… По Фрейду.       Фуф.       Ах да, поссать.       Ты перезваниваешь. Через пять минут.       ЧТО ТЕБЕ НУЖНО???       — Ну как, можешь говорить?       Нет. Не могу и не хочу. Но вместо этого мычу в трубку что-то неопределенное.       — Я, кстати, вчера просматривал подборку песен у тебя на стене в ВК. Черт, сразу представил себе, как ты отплясываешь под Foals.       Я застреваю посреди кухни. Тебе заняться нечем? Я не для тебя делал пост из песен. А для одной моей хорошей подруги. У нее тоже разбито сердце. Она меня поняла. Она услышала. А ты… Ненавижу тебя. Давно пора было внести тебя в черный список и заблокировать доступ ко всем своим страницам. Хотя, постойте-ка… Вернемся к первой мысли.       — Тебе заняться нечем? — спрашиваю.       Если вдуматься, ты меня бросил. Ты мне изменил. Тебе чего-то не хватило в наших отношениях. Тебе приелась наша совместная жизнь. Ты ушел. Думаю, ты эти полгода круто проводил время… Со своим этим… Да плевать, как его зовут.       Ты умеешь это делать — круто проводить время. Когда ни одной бестолковой минуты. И вроде ты не делаешь ничего особенного: не прыгаешь с парашютом, не летаешь на параплане, не торчишь на модных вечеринах в клубе, не… Не знаю, что еще можно посчитать «крутым» времяпрепровождением? Но ты всегда знаешь, на что потратить свободный час. В отличие от меня. Рядом с тобой эта проблема исчезала, без тебя… Я снова не понимаю, куда себя деть вечерами.       Зачем тебе просматривать мои страницы в сетях? Убедиться в том, что я без тебя никто? Нет, не найдешь подобных доказательств.       Там просто нет ничего интересного. Тот пост с музыкой — один из немногих. Ни одной новой фотки. Мне нечем похвастать. Мне нечего о себе рассказать. Я не живу эти полгода. Я… переживаю. Сложный этап. Жду, когда отпустит. Жду, когда ты отпустишь. Но со мной всё будет в порядке. В конце концов, я даже научился водить машину. Хреново, правда. А ты звонишь. Спросить, как дела.       — Нет, мне есть, чем заняться, — тихо отвечаешь. — Я… Я скучаю без тебя. Правда. Я не думал, что… Я очень скучаю. Мне не хватает тебя. Нас. Я бы хотел, чтобы ты это знал.       Я не хочу этого знать. Но ты уже решил за нас двоих. Позвонил и сказал.       Скучаю.       А полгода назад ты скучал не без меня, а рядом со мной. И, видимо, от скуки притащил к нам домой того парня. Видимо, от невыносимой скуки трахнул его прямо в нашей спальне. Видимо, от вселенского размаха скуки оставил его на ночь. Думаю, тебе с ним было весело, раз ты забыл, что я возвращаюсь домой из командировки не 15-го, а 14-го числа.       Ты не оправдывался. И не пытался меня удержать. Ты просто молча смотрел, как я собираю вещи. Мы не поговорили. Я ничего не понял. Я не понял, за что ты так со мной? Именно поэтому до сих пор так больно.       Четыре года в топку. Я собираю себя по кускам. Я все еще мысленно возвращаюсь в тот момент, когда мой мир рассыпался на осколки. Увидеть тебя с ним…       За что? Ты просто мог честно сказать мне, что устал. Что не любишь. А может, это сложнее? Поговорить начистоту. Может, ты не забыл про даты, а сделал это специально? Гениально же ведь. И просто, как в анекдоте. Объясняться не нужно. Я добровольно свалил из твоей жизни.       — Я в последнее время постоянно просматриваю наши фотографии, — добавляешь ты.       У тебя что? Голос охрип? Ну что за спектакль? Тебя бросил тот парень? Тебе некого трахнуть, и ты вспомнил про меня? Типа, может, крутануть бывшего на прощальный секс, да? Как в классических заштампованных мелодрамах.       Последнее я озвучиваю вслух.       — Не говори так, — произносишь едва слышно.       Я начинаю верить, что ты там, на другом конце города, страдаешь. Смешно, право слово. Не дури мне голову, не дури!       Лично я не смотрю наши общие фотографии, потому что у меня их нет. Я их все удалил, порвал, сжег. Я выбросил все вещи, хоть как-то связанные с тобой. Я раздарил почти незнакомым людям все твои подарки. Я вычистил из своей жизни любое напоминание о тебе.       — Кит, что тебе нужно? — задаю вопрос в лоб.       — Я… Это глупо. Все, что тогда произошло… Глупо, — говоришь ты. — Я разозлился, жутко разозлился на тебя, когда ты все-таки поехал в эту поездку с этим своим… мистером Совершенство, начальником отдела. Ты уехал, а я места себе не находил. Напридумывал бог знает чего, — торопливо, сбивчиво, будто боишься, что я сейчас брошу трубку.       Но я слушаю, не знаю почему, но слушаю. С болезненной щекоткой где-то под сердцем. Мне не ясно, что произошло. Между нами. Почему ты так поступил? Запоздалая попытка объясниться, но может, станет легче? Волшебных таблеток от разбитого сердца до сих пор не изобрели. Иначе я, наверное, отключил бы мобильный. Будь они у меня. Но у меня их нет, и я прижимаю плотнее телефон к уху.       — Я ревновал, — рассказываешь ты, а я смотрю на пакет с продуктами и соображаю, что не купил молока. Кстати, до тебя я никогда не пил кофе с молоком, а теперь не пью без него. А ты… Ты, кажется, можешь литр выпить за один раз. — Я пытался до тебя дозвониться, но ты не брал трубку. Черт, наверное, ты был на семинаре, но ты и вечером не вышел на связь. Просто… И не говори, что это не так, но я видел, видел, как смотрит на тебя твой начальник. Ты же… Как солнце, — я вздрагиваю от твоих слов и почти роняю телефон, но ловлю его. Мне важно, мне сейчас важно все, что ты скажешь. Странно, еще пять минут назад я не хотел тебя слышать.       — Он женат, — замечаю. — Вполне удачно женат.       — Бля, — вздох. — Я… Это сейчас я понимаю, какой бессмысленной была моя ревность, но тогда… Тем более, перед отъездом ты сказал, что, наверное, мы устали друг от друга, что всё не так. Ты ругался, ты обиделся на меня за что-то. Я не помню за что, а я пытался сделать вид, что не слушаю тебя. Потому что боялся услышать: «Давай расстанемся». А потом ты все равно уехал. Я с ума сходил. Сбежал из дома, чтобы не разбить к черту всю посуду. Пошел в клуб. Нажрался. С каким-то парнем. И потом… Я звонил тебе, каждые пять минут звонил, но ты не брал трубку.       — Там не было связи, — бормочу.       — Может быть, но тогда… В себя я пришел уже у нас дома. Рядом этот парень. Полуголый. Развалился на нашей кровати и храпит, как тысяча спартанцев. И ты на пороге. Твои глаза… Лучше б я тогда умер. Но нет, я просто наблюдал за тем, как ты уходишь. Что-то попытаться объяснить показалось плохой идеей. У меня ничего не было с тем парнем — просто чувак, с которым я нажрался вусмерть в баре. Но все выглядело так, будто мы с ним… Я не помню его имени. Черт, но ты не стал бы слушать. Я помню, ты как-то говорил, что не смог бы простить измену. А это выглядело изменой. В последнее время ты постоянно твердил, что нам, наверное, надо расстаться — и я сам дал тебе повод. Я дурак. Я всё испортил. Я так и не придумал, как тебя вернуть. Как извиниться и попросить дать мне второй шанс. Но я скучаю. Очень.       — Я уволился с той работы, — нервно тру переносицу. — И мне никто и никогда не нужен был, кроме тебя. Несмотря на все твои косяки… да и мои тоже… я никогда не думал всерьез, чтобы расстаться с тобой.       — Тима, ты… мы… — пауза. А меня ударом тока прошибает от того, как ты меня назвал. Так просто — сокращенно от смешной фамилии Тимошкин, но никто не додумался, и только ты, только ты меня так зовешь. Звучит здорово. — Мы можем как-нибудь встретиться? Я понимаю, что полгода прошло… И, наверное, у тебя кто-то есть…       — У меня никого нет, — сдаю все форты.       — Тима, я люблю тебя, — шепчешь.       — Я молоко забыл купить, — вздыхаю. — Купишь?       Я сижу в коридоре на скамейке для ног и смотрю на дверь. Жду тебя. С молоком.       Я понятия не имею, можно ли склеить из разбитого целое? Но почему-то… Почему-то мне кажется, что у тебя есть хороший клей.       А еще наши фотографии.       Я просто тебе поверю.       Может, я дурак. Но я просто тебе поверю.