***
«Только тот народ, который чтит своих героев, может считаться великим.» — Константин Константинович Рокоссовский. Легкость на душе, которую не ощущал на протяжении уже четырех лет, легла на душе, согревала ее, а на лице мужчины сияла широкая улыбка, напоминавшая детскую и ужасно наивную. И никто из граждан не понимал: от чего у этого капитана на светлом лице цветет улыбка, как распускаются бутоны тюльпанов, цветов на грушах и яблонях? Какое радостное фронтовое известие несет этот состарившийся лицом солдат? Или он просто радуется скорейшей встрече со своей женой, детьми, отцом и матерью? Наверное, это так. Четкая походка сопровождалась с ворчанием старушек с окон и тех, кто наблюдал за ним, ведь когда-то так же, поблескивая орденами «Красной звезды», медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги» шагал же их сын или муж, получив вольную на десять дней, шагал победным маршем в свою малую крепость — дом. Охватывала ли их зависть, что этот выжил под стрекотанием пулемета, а их — нет? Можно допускать и такие размышления, но сейчас головы забиты у всех были совсем иной мыслью. Той, в которую они верили с самых первых дней войны, с первого часа, как испытывали жгучую победу на Днепре, которая обернулась полным провалом. И отголоски той самой вещи можно были расслышать в твердом чеканном солдатском шагу, который постепенно развеивался, а после младший офицер вовсе пропал с виду, словно исчез, под землю провалился. Свернув на знакомую улицу, огляделся, вдыхая чистый воздух с приятной пряностью цветущих груш и сирени, даже прикрыл веки, стоя посередине двора, подминая под киргизовыми сапоги траву и вслушиваясь в здешнюю тишину, вдоволь наслаждаясь ею после трясучей и шумной поездки в вагоне поезда. Насколько приятно оказаться в прежних местах большого города, увидеть неизменившуюся улицу, взглянуть на пестрый балкончик соседки Лиды. Ах, как же хотелось вбежать в подъезд, легко подняться на этаж, раскрыть дверь и поднять на уши всех жильцов, крича то самое радостное известие, сообщить его раньше, чем радио и голос Левитана, увидеть первым эту бесценную реакцию, которая надолго засядет в голове до конца своих дней. Гляди, тебе еще не поверят, скажут просто: «Солдатик, да ты чушь полную городишь! Видать контуженный вернулся… А как жаль, умным же пареньком был!». Улыбаясь повторно своим размышлениям, срывается с места, оправляя козырек начищенной фуражки, толкает рукой дверь в прохладный подъезд, поднимаясь по ступеням на свой этаж. Вздымая ноги, засматривается на каждую ступеньку, осматривает каждую высокую дверцу и кидает взгляд в сторону окон, изредка прилегая к стене, рассматривая еще не проснувшийся ото сна город. И сколько же осталось времени до этого знаменного события? Час, два? Никак нельзя впадать в сон, дождаться, услышать собственными ушами и разделить эту радость с каждым жителем Москвы. Перешагивая порог собственной квартиры, в которой поселился затхлый запах некого старья, появившегося из-за отсутствия долгой уборки, ведь каждое чадо было отправлено прочь из Москвы еще в первые месяца войны, жмурится, вздергивая нос. Юный отец до дрожи в коленках боялся за судьбу каждого, ведь не совсем приятные сводки Совинформбюро звучали по радию каждый день, звучали с каждым часом все страшнее. Желая предостеречь, обмануть неизбежное, собирает каждого трепетно в дальнюю дорогу за две тысячи километров от Москвы, направляя в тихую деревню Башкирии, оставляя на попечительство своей старой знакомой еще со времен Царской России. А та, в свою очередь, отправившая мужа на фронт, с радостью принимает каждого и даже не стесняется их количества. Лишь тогда сердце успокоилось, притихло на некоторое время. Потом взялся за иное дело, которое требовала страна с каждого, призывая встать на защиту стран единой непробиваемой стеной — отправкой на фронт. С успехом окончил училище, получив звание гвардии, лейтенант и отправился в дальнюю дорогу, страшную и непростую на самом деле. Боевой путь не был прост, но с каждым тяжелым сражением слаще становился вкус той победы, еще очень отдаленной от них, но той, к которой они идут верным путем. И теперь он был одним из тех, кто первый узнал о ней, пока вся страна спокойно дремала, видя величественные залпы орудий и салюта во сне, представляя возвращение родных, домой, встречая их с широкой и счастливой улыбкой на лице. А мужчина уже прекрасно знал об этом известии, от чего и сидел, не снимая с головы фуражки, прилип, в прямом смысле слова, к радио и раскрыл окно, чтобы точно слышать все происходящее. Ему не верилось, что он дожил до этого дня, что их общая мечта воплотилась в реальность. И вдруг, зазвучало радио, от чего офицер встрепенулся, широко раскрывая веки — ах, как же он мог уснуть, как же он посмел! Необходимо держать себя в руках, не глядя на бессонные ночи, которые придется переспать здесь, в тихой и уютной квартире, где сейчас не было и души, кроме него. На лице тянулась широкая улыбка, а руки, прижатые к груди, к полученным орденам с медалями, дрожали, пока на глазах наворачивались те самые слезы неописуемого счастья, которые представлял себе в своих фронтовых грезах, пока спал, укрываясь грубой шинелью. Поднимаясь со стула, стоя слушает твердый, такой вдохновляющий, бодрящий голос Юрия Левитана, который пробирает до глубины души, пронизывает ее насквозь, как свинцовая пуля тела солдат на пашнях и лесах, заставляет верно, непоколебимо идти вперед. Одновременно прислушивается и к улице, к тихой улице, словно она вымерла, все души замерли, внимательно оставаясь подле своих радиоприемников. Как только речь кончилась, Совет подрывается с места, бегом направляясь к двери, к двери соседей, откуда их приглашает вместе с собой в долгий бег в сторону Красной площади, куда мчатся сотни, нет тысячи таких же жильцов города, поздравляя каждого, обнимая всех, кто встречается на их пути. Сколько они кварталов бежали — капитан уже не знает, но знает прекрасно то, как за собой собрал длинный хвост, превышающий сотню человек, насчитывающий уже тысячу, если не больше. И таким огромным батальоном несутся по улице, с каждым шагом приближаясь все ближе и ближе к алым стенам Кремля, куда со всех сторон течет огромный поток людей. Подобную толпу уже не видывал очень долго, как и людской восторг, счастье и это было именно то, за что и отдал прекрасные мгновения молодости, перешагивая через генерала «Страха», сражая его в первом же сражении; переборов свой страх и страх своих солдат перед высшей расой. А спустя сорок лет, состарившийся солдат возьмет в руки прекрасную книгу, прочитывая ее и запоминая слова Баурджана Момыш-улы о том, что у каждого был страх перед неизведанным, соглашаясь с каждым его написанным словом. Но не раз не станет жалеть о своем решении, ведь пройденное стоит того, что удосужен лицезреть. Мысли коммуниста обрываются на том, как его неожиданно отрывают от земли, подхватывая…на руки? Подобный жест со стороны москвичей был очень приятным, ощущая то, как практически каждый ценит их заслугу, но забывают и свою цену, вложенную в это победу, заставив почувствовать себя неловко. Ведь даже сам Георгий Жуков говорил, что: «Тыл — это половина победы. Даже больше». Только размышления и речи полководцев отступили под натиском рук, несших его по неизвестному ему направлению, вкладывая в руки букеты пестрых и пышных цветов, сопровождая это поздравлениями, которыми он также обменивался с каждым, широко улыбаясь, придерживая головной убор. Удары Курантов людская толпа подавно заглушила, а в чистое небо взмыли головные уборы: пилотки, фуражки… Последующие моменты были запечатлены не только в его памяти, но и памяти всего народа, мира, сохранившись в виде многочисленных фотокарточек и историй со слов присутствующих в тот день на главной площади страны. Событие, свершившиеся в тот день, выцарапано острым штыком в мировой истории, как подвиг и горячая, практическая безграничная любовь к своей Родине, рассказывающая о каждом дне на передовой и в тылу. И это именно то, чем должен дорожить каждый из последующих поколений. Гордиться историей, какой бы она не была.***