Не будет утра

- Мое место рядом с моим сыном, - она глотала злые беспомощные слезы, чувствуя себя семнадцатилетней девчонкой на выданье. Папаша снова решил удачно расторговаться ей, искренне полагая, что имеет на это полное право. И он имел, от этого хотелось выть в голос, потому что ей больше не было семнадцать. Ей было без малого сорок. Королева-мать Семи Королевств снова гнулась к земле, раздавленная железной волей Десницы. - Твое место там, где я тебе скажу, - Тайвин Ланнистер на мгновение перестал скрипеть пером, но только лишь затем, чтобы бросить на дочь холодный, совершенно безразличный взгляд. Конечно, кто и когда ему противоречил? Его собственные дети пару раз за всю свою жизнь набирались смелости раскрыть рот, чтобы тут же закрыть его обратно. Серсея прямо смотрела на него, понимая, что пришло время научиться не закрывать рта тогда, когда велено. Им велено. Иначе он снова заставит ее потерять то, что ей дороже всего на свете, да еще и обставит все так, что за «великое благодеяние» ему нужно будет кланяться в пояс. - Я никогда не выйду замуж за Лораса Тирелла, за этого мужеложца… я не допущу такого позора… - Позора? – сухо переспросил ее отец, все еще скупясь на какие-либо эмоции, однако всем своим видом давая понять, что она вряд ли имеет право судействовать в подобных вопросах. - Пустые слухи, до которых тебе не должно быть никакого дела, - Тайвин отложил перо в сторону, вальяжно откинувшись на спинку кресла. – Даже если это не слухи, - бесцветно добавил он, глядя на дочь исподлобья. - Не должно быть никакого дела? – Серсея истерично постукивала ногтями по гладкой поверхности темно-коричневого стола Десницы. - Ты собираешься любить его? - Тайвин усмехнулся одними глазами. Королеву передернуло от боли и неприязни. Он бы жесток? Да. Делал ли он это преднамеренно, она не знала. Больше не понимала. Порой она искренне верила в то, что ее отец живет и существует только ради их общего блага, ради своих детей и внуков, но он не давал ей слишком долго вкушать сладость этой иллюзии, разрушая ее одним словом, мимолетным жестом, подобно древним колдунам, что одним движением бровей разводили вражеские мосты. Он забирал, не оставляя ничего взамен, а она… она не могла ненавидеть его за это. Почему-то все еще не могла. Даже сейчас, когда он снова раздвигал ее ноги перед чужим, глубоко презираемым ей мужчиной. Если оного вообще можно было так назвать. - Не собираюсь, - с вызывающей иронией выплюнула она, - как и не собираюсь снова ложиться в постель с тем, кого ты соизволил для меня выбрать. – Я вдова, и мне не по возрасту наряжаться в невесты. «В пекло отца, в пекло всех богов, старых и новых, всех в пекло! Таргариены веками заключали такие браки…» «Но мы не Таргариены…» «И пусть! Ничто... никто больше не имеет значения. Я женюсь на тебе по своему праву, потому что ты и так принадлежишь мне, ты мать моих детей… Ты не выйдешь за этого расфуфыренного…» «Джейме…» «Я не позволю, слышишь, на это раз нет! Если потребуется прокричать о нас с семи башен септы Бейлора, я сделаю это…» «Не смей… не смей…» - шептала она, задыхаясь под его напором, в который раз за ночь принимая его в себя, словно впервые, словно в ту ночь, когда она пришла к нему переодетая собственной служанкой. Он был все так же желанен и все так же необходим. Джейме. Серсея безотрывно смотрела в зеленые глаза Тайвина, отмечая их невероятную схожесть. Сын был похож на отца точно так же, как и ее дети были похожи на своего. Все они были Ланнистеры, на каждом из них стояло драгоценное клеймо этой породы. Зеленоглазое, золотоволосое клеймо, притягивающее и отталкивающее своей прохладной, высокомерной красотой. Всю жизнь она гордилась тем, что она есть, презирая то, что не было ее родной кровью, и всю жизнь платила за это неподъемную цену, потому что Ланнистеры всегда платят свои долги. «Он» внушал ей это с самого детства, и она верила «ему», чтобы потом сильно и глубоко разочароваться, потому что долги оплатили ей самой. - Ты выйдешь за Лораса Тирелла, - жестко произнес лорд Тайвин, очевидно теряя терпение. Этот разговор занимал больше времени, чем он готов был ему отвести. - Никогда, - Серсея упрямо замотала головой, это все, что ей оставалось. Пока. Был и другой выход, но она боялась даже думать о самой сути этого «выхода». - Ты в своем праве, - приятный голос отца ложно оттаял. Она невольно напряглась, ожидая продолжения. – В своем праве не желать, но мне казалось, что мы все решили… - Ты решил, - Серсея едва усидела на стуле, - когда был жив Джоффри, - теперь же… - Теперь союз с домом Тиреллов еще важнее… - Эта мелкая волоокая шлюшка теперь наша королева, твоей милостью, какого еще тебе надо союза? – Серсея вытянулась в струну, вспоминая хорошенькое личико невестки. Наглое, отвратительное личико, что мгновенно влюбило в себя ее второго сына. Томмен. Он не будет играться с ней, как это делал Джоффри, держа потаскуху на своем месте, он отдаст ей Семь Королевств и добавит больше, если она попросит. - Мне нужно, чтобы твой сын стал лордом Хайгардена, и ты выйдешь за Лораса Тирелла, и будешь рожать от него, пока тебе позволяет возраст, - Тайвин слега подался вперед, заставляя дочь осесть под его непримиримым, требующим немедленного подчинения взглядом. - Я тебе не свиноматка! –она вжалась в кресло, ожидая обычного ответа, против которого у нее не было аргументов. Никогда. - Ты моя дочь! – он тоже повысил голос, наконец перестав быть каменным изваянием, наконец дав ей понять, что она имеет хоть какое-то значение, пусть и настолько убогое «значение». Его крик был куда действеннее его молчания. - Ты снова принудишь меня?.. Ты не смеешь… - хрипло прошептала она, прекрасно зная, что он смеет, и что сделает, потому что она была не так важна, как сыновья. Злобный карлик, разрушивший их жизнь, своим рождением убивший ее мать, отравивший ее сына – был важнее, и получал больше, чем она. - Я ни к чему не принуждаю тебя, девочка, я лишь предлагаю разумный вариант… - Единственно правильный, ты забыл добавить, - она иронично усмехнулась, надменно вскинув голову. - Я сделал тебя королевой Семи Королевств. - А себя королем этих Семи Королевств. Роберт Баратеон был лишним звеном в этой цепи, не считаешь? – в ее голосе прозвучал обычный детский вызов, но она с удовольствием наблюдала, как белеет его лицо. Он знал… он все знал. Ему всегда стоило лишь протянуть руку, но он не делал этого, потому что боялся. Он был слаб перед ней и для нее, поэтому и отдалял ее от себя все дальше и дальше, поэтому никогда не касался родной дочери даже вскользь, случайно не задевал плечом, как это мог делать любой отец, не задерживал на ней взгляда дольше, чем на полминуты. Он был слаб, и она любила его за эту слабость больше, чем за всю его силу. Подчиняться силе было просто, и она делала это много раз, но подчиняться слабости было куда интереснее, чем бы в итоге это не закончилось. - Пошла вон, - бесцветно проговорил ее отец, небрежно махнув рукой. Она медленно поднялась со своего места, больше не пытаясь поймать его ледяной надменный взгляд, это было ни к чему. Она не выиграет войны, нет, но свою маленькую победу одержит всегда, даже если потом ей придется ответить за нее десятикратно. Что ж, у Джейме Ланнистера теперь было недвижимое золото заместо правой руки, поэтому ее собственные руки должны быть вдвое крепче, чтобы защитить их обоих.