From the Attic to the Basement

– Доброе утро, Кипсайк. Тень резко повернулась на стуле за обеденным столом и обнаружила, что Канселл позади нее одет так же стильно, как и всегда — он действительно знал, как снять черный костюм. Она застенчиво улыбнулась, – Д-доброе утро, Канселлереска. Он кивнул и отошел на несколько мест от нее. Кип вздохнула. Эти двое обменивались любезностями с ‘того самого дня’, так что между ними было какое-то... близкое знакомство, хотя и напряженное.... Конечно, Кип хотела, чтобы все вернулось в нормальное русло. Она считала, что Канселл был очарователен, а его руки были довольно умелыми для человека с таким небольшим опытом в этом деле. Кип краснела при воспоминании о том, как его фаланги массировали ее грудь до того, как его мама прервала их. Санс, конечно же, был прав, что сделал это. Кип была уверена, что эти двое не остановились бы только на интимном массаже. Но Канселл был больше, чем просто очаровательны и доскональным. С ним было весело. Он любил ходить по магазинам, аркадам, есть. Все было новым опытом для него, и ей нравилось видеть, как его глазницы загораются с каждым новым занятием, которое они делали вместе. Она хотела вернуть этого Канселла, но все, о чем она могла думать, это... другой Канселл: кроваво-красные глазницы, истерический смех, кружащаяся чернильно-черная магия, желание убивать. Руки Кип сжимали друг друга на коленях, пока она погружалась в более глубокие мысли. Канселл хотел убить Азгора. ‘Его незаконнорожденный ребенок нанесет ему удар, оставив только ПЫЛЬ!’ Нет... Канселл хотел убить своего отца. Кип знала ее историю — то, что Азгор бросал монстров, которые, как он чувствовал, были против него, в Подвал. Все учились этому в школе, пока росли. Каким-то образом этот жестокий монстр стал отцом ребенка, — ребенка, который хотел превратить его в груду Пыли. Что же Азгор сделал ему? Неужели король настолько зол, что даже не может позаботиться о своем собственном ребенке? Кип вдруг поняла, что она мало что знает о Канселле и не может винить его за это. Если бы она была на месте Канселла, то не захотела бы, чтобы кто-нибудь узнал, что ее отец — Азгор. Но если она хочет, чтобы между ней и Канеллом все было хорошо, то должна спросить его о его жизни, не так ли? Если у них будет настоящая дружба и, возможно, что-то еще, ей придется понять, почему Азгор так сильно разозлил его, что он потерял над собой контроль. Она просто хотела понять Канселла. Если бы она знала больше о том, почему он хотел убить Азгора, возможно, она смогла бы убедить его не убивать его, не портить милый, добрый образ него, который она знала как истину. Она чувствовала его руки на своем теле; это не были руки убийцы. После завтрака Канселл вышел из столовой, а Кип последовала за ним обратно в Большой Зал. Она настроилась на разговор с ним, чтобы задать все свои вопросы. Глубокий вдох. Выпускать. – Канселл Скелет остановился и обернулся. Кип сглотнула, – Я... я бы хотела поговорить с тобой, пожалуйста. Канселл кивнул и последовал за Кип в ее комнату, такую же богато украшенную, как и та, которую он делил со своей мамой. Кип села на кровать, пока Канселл закрывал дверь. Затем он подошел к кровати и сел рядом с ней. Между ними повисло неловкое молчание. – ...Прости, что напугал тебя, – сказал Канселл через несколько секунд. – Я... это... – Кип путалась в своих словах. Ну же, ну же, отругала она себя. Она глубоко вздохнула, – Я просто... хочу понять, почему ты это делаешь, – сказала она, – Канселл, ты... ты такой... ты такой милый и добрый. Я... я не могу смириться с мыслью о том, что ты даже подумываешь... делать что-то подобное. Это совсем не ты, Канселл. Клыки Канселла обнажились, его рука сжалась в кулаки. – Он Душой изнасиловал мою маму, Кипсайк. Кип почувствовала, как ее собственная Душа упала в грудь. Она... она не ожидала... даже не подумала... Она смотрела в пол, прижав руку ко рту, не в силах вымолвить ни слова. Канселл продолжил, понизив голос, – Вот из чего я появился. Я — Результат одной из самых отвратительных вещей, которые ты можешь сделать с другим монстром. Я чувствовал, что он сделал с ним, я видел воспоминания обо всей той жестокости, которую Азгор сделал с моей матерью. Я был там, когда он оплакивал то, что считал смертью Кримсона от огня Азгора. Он не только насильник, но и убийца, диктатор. Все, что он делает, он делает для себя, для своей выгоды. Азгор — это зло, и кто-то должен покончить с ним раз и навсегда. – Но почему этим кем-то должен быть именно ты?? – Воскликнула Кипсайк, вскакивая на ноги, – Я понимаю, Азгор ужасен, и он не заслуживает никакой доброй воли, но ты... Ты не убийца, Канселл, и я... Я боюсь того, что может случиться с тобой, если ты сделаешь это, – призналась она, потирая руку, – То, как ты вел себя на собрании, то, как ты... изменился при мысли об убийстве Азгора, словно это было бы самым захватывающим поступком в твоей жизни. Канселл... что если убийство Азгора сделает что-то с твоей Душой, что-то, что ты не сможешь исправить? – Это не имеет значения, – сказал Канселл, вставая. – Моя Душа и так в полном беспорядке.- Глядя вниз, Канкелл пожелал, чтобы его Душа оказалась между ними. Сердце, чернильно-черное, сочилось грязью. Кипсайк уставилась на нее широко раскрытыми глазами. Она никогда не видела ничего подобного. Она понятия не имела, что Души могут быть такими... темными и... бесформенными. Тем не менее, у нее все еще было желание прикоснуться к форме сердца. Несмотря на цвет и форму, несмотря на капанье, это все еще была Душа. У нее не было причин бояться. Кип потянулась к Душе только чтобы Канселл вырвал форму сердца обратно в свою грудь. Она отдернула руку, – Мне очень жаль. Я... я должна была сначала спросить. Я просто... это не пугает меня, теперь, когда я действительно увидела это, теперь, когда я понимаю больше, я не боюсь этого. Но... я боюсь того, что может случиться с ней, с тобой, если ты сделаешь это, – настаивала она, стараясь сдержать слезы, стараясь не думать о самом худшем. Что, если после убийства Азгора Душа Канселла потеряет свою форму и превратится в кучу грязи на полу? Что, если его магия выйдет из-под контроля в пылу момента, и его Душа не сможет справиться с силой и просто... пуф, как дым в воздухе? – Канселл, пожалуйста...” – Смотри, – выдохнул Канселл, глядя в слезящиеся глаза Кип, – Если ты не захочешь иметь со мной ничего общего после того, как я сделаю это, я пойму. Но я не собираюсь менять свое мнение – И, подумав, что это, возможно, последний раз, когда Кип захочет его видеть, Канселл поднял руки и обхватил ее лицо ладонями. Он наклонился вперед и быстро, но глубоко поцеловал ее пухлые губы. Он отстранился и прошептал ей на ухо, – Прости, что разочаровал тебя. И он исчез, дверь закрылась с тихим щелчком. Кип не могла пошевелиться в течение долгих секунд, ее разум пытался схватить то, что произошло за последние несколько минут. Канселл дал ей свой ответ, дал ей выход, дал ей поцелуй и извинение. Кип медленно подошла к кровати и села, задержав пальцы на ее губах. Она фыркнула. – Ты идиот, – пробормотала она с тихим всхлипом, – Ты не можешь просто... Как ты собираешься поцеловать меня вот так, а потом повернуться и...? Ты идиот! – Крикнула Кип, вскакивая на ноги и направляясь к двери. Она выбежала в холл, на лестничную площадку, заглянула вниз, в Большой Зал. Канселла нигде не было видно. – Прекрасно, ты тупой идиот! – Кричала Кип, привлекая удивленное внимание нескольких охранников и служанок. Она развернулась и направилась в свою комнату, – Орокана бака! – она зарычала, схватив маленькую сумку и запихнув туда несколько вещей. Ей просто нужно было уйти, она не могла вынести даже мысли о том, чтобы оказаться здесь после того, что только что произошло в этой комнате. Она понимала, что должна попытаться найти Санса, но ей казалось, что он уже знает о планах Канселла, и если даже его собственная мать не может отговорить его от этой путаницы, то почему она должна продолжать попытки? – Бака, бака, бака! – она вышла из своей комнаты, все еще с мокрым лицом. Она просто хотела пойти домой, плакать в подушки своего дивана, кричать в ухо Свопа, когда она бомбардировала его со всем… ...Молиться Богине Солнца, чтобы Канселл вернулся в целости и сохранности. Как бы она ни злилась, она не могла ненавидеть этого глупого идиота. Она протопала вниз по лестнице, не замечая зрачки, выглядывающие из темного коридора на противоположной площадке. – Тупой идиот, – повторил Канселл с коротким смешком, – Да, это я, – согласился он, поворачиваясь, чтобы включить свет, освещая коридор, ведущий к тому, что могло быть только крылом Принцев. Он посмотрел в конец коридора, чтобы прочитать имена на табличках на дверях, затем выключил свет, прячась в тени. Он начал подниматься по коридору, готовый привести в действие первый шаг своего плана. В течение последних нескольких дней Канселл занимался изучением Талисманов. Концепция изготовления Талисманов была проста в теории, трудна на практике: найти определенный камень, вырезать определенный магический символ в камне, зарядить камень в колодце магии. В свое время все имели доступ к необходимой скале, резным инструментам и колодцам, но вскоре вспыхнули бои за лучшие колодцы, так как неглубокие начали высыхать. Поддельные Талисманы были сделаны для быстрого мешка золота. Монстры начали умирать, не в силах защитить себя подделками. Правила были необходимы, поэтому большой колодец был открыт, камень вырезан, инструменты собраны, и работа выпала на небольшую группу создателей Талисманов. За небольшую плату можно было сделать талисман — хотя ожидание было долгим, так как только несколько настоящих делались одновременно. Подделки никогда не прекращались, но с известным, надежным источником их число, по крайней мере, уменьшилось. Как бы это ни было интересно, Канселлу нужна была не столько эта информация, сколько сведения о частотах, с которыми могут работать Талисманы, и достаточно ли они похожи на Чердак. Были проведены тесты с различными частотами, большинство из которых заканчивались неудовлетворительными результатами, но они не пытались использовать частоту, которую они считали похожей на Чердак — по крайней мере, не было никаких записей об этом. И, как и тесты, проведенные все эти годы назад, те, что проводились сейчас, также не дали много положительных результатов. Все это было ему известно, но Канселл никак не мог отделаться от мысли использовать Талисманы так или иначе. Если он собирался сражаться с Монстром Уровня Босса, он должен был использовать все оружие, которое он мог, не так ли? Конечно, но у него не было времени ждать, пока это оружие будет сделано. Вот почему он стоял перед дверью, имя сияло на табличке, несмотря на темноту: Кримсон (сын 105-й Семьи Еллоу) Канселл попробовал открыть дверь. Открыто. Он еще раз оглядел холл и проскользнул в комнату. Его ждал небольшой кабинет с дверью, которая, по мнению Канселла, вела в спальню Реда. Письменный стол из блестящего орехового дерева был завален бумагами, а соответствующие книжные шкафы наполнены папаками. Канселл подошел к письменному столу и выдвинул ящики: ручки, блокноты, книги. Он закрыл их и направился к другой двери. Как он и думал, спальня Реда. Здесь был полный беспорядок, повсюду валялись книги. Он подошел к прикроватной тумбочке справа от комнаты и выдвинул ящик. – Ну, привет, – Прошептал он, вытаскивая Талисман, на этот раз с вырезанными на поверхности стрелами. Перемещение, магия используется, чтобы двигать объекты. Канселл сунул Талисман в карман и вышел из комнаты. Оставаясь в темноте, он вышел на лестничную площадку, затем направился к противоположной двери и направился по коридору в комнату Кип. Он глубоко вздохнул, выдыхая ноющее сожаление, пузырящиеся в его Душе. Он вошел в ее комнату и направился к прикроватной тумбочке. Она оставила свой Талисман Тени там. Канселл взял крошечный камень, Душа болела все больше, та же самая боль, которую он чувствовал после того, как захватил Талисманы Восстановления и Кольца своей матери ранее этим утром. Санс всегда оставлял их, когда отправлялся ухаживать за Редом. Я должен сделать это именно так. У меня нет времени ждать, – убеждал себя Канселл. Чтобы сделать полный набор Талисманов, потребовались бы недели, и доктор Альфис в какой-то момент отметила бы, что Канселл делает Сансу. Чем скорее он получит их и поднимется наверх (с чем он разберется, когда доберется туда), тем скорее он сможет убить Азгора и затем вернуть Талисманы. – Блять, прости, – Прошептал он, прежде чем развернуться и направиться вниз. Он вышел из замка и направился к Солнцу. Он шел под предлогом расспросов доктора Альфиса о частотах и Чердаке, но на самом деле хотел знать, какие дополнительные Талисманы у них есть на втором этаже. Он все еще нуждался в Игле, Пренебрежении и Мести (Призывающий Талисман) для полного набора. – Талисман, который может работать на чердаке? – Повторила Альфис в ответ на вопрос Канселла, ее голос был чуть громче, чем большой гудящий колодец магии позади них, – Ну, лично я не думаю, что тебе понадобятся Талисманы на Чердаке, – начала она. – В конце концов, ты родился на Чердаке. Я думаю, что твоя Душа просто заново настроится на знакомую частоту. – Интересно, – кивнул Канселл, – Я просто много читал о них в последнее время. Вы также пробовали разные частоты, но не имели большого успеха, верно? Вы проверяете свои собственные Талисманы, когда проверяете частоты? – О да, – кивнула Альфис, – У нас есть свой собственный набор наверху только для тестирования. Таким образом, мы не должны использовать любые, которые сделаны для кого-то еще. Канселл снова кивнул, – Да, это имеет смысл. – Ну, вообще-то, есть один, который не наш, – призналась Альфис, – Это для Кримсона, когда бы он ни захотел. Он был единственным, кто мог использовать этот конкретный Талисман, поэтому мы никогда не делали другого для нашего набора – Крошечный динозаврик привел Канселла к пьедесталу позади колодца магии. На вершине пьедестала находился прозрачный футляр, а внутри футляра Талисман с крестиком на гладкой поверхности. Это был не первый раз, когда я пришел сюда, отметил Канселл. Альфис застенчиво улыбнулась, – Талисманы Пренебрежения трудно изготовить, поэтому мы любим ими хвастаться, – она потерла затылок, – У Кримсона был только один такой же, но он проиграл в битве с Азгором, и мы сделали ему еще один. Талисман Пренебрежения высасывает всю магию из всех соседних Талисманов. Поскольку все, что он делает, — это поглощает магию, теоретически он может быть использован на Чердаке и высасывать любую окружающую магию, возможно, из воздуха, возможно, от других монстров. Я действительно не могу сказать наверняка. Но, как своего рода вакуум, он не нуждается в частоте, чтобы работать. Кримсон, кажется, единственный, кто может использовать его без проблем, но Спектралы рассматривали красный цвет как цвет погашения, и поскольку у Кримсона есть... или была красная Душа, возможно, поэтому он смог его использовать. – Понятно, – пробормотал Канселл, наклоняясь ближе, чтобы получше рассмотреть Талисман, – Доктор Альфис, может быть, я проведу для вас эксперимент с этим Талисманом? У меня самого уникальная Душа, так что, возможно- – Мне очень жаль, Канселлереска, но я бы предпочла этого не делать, – прервала Альфис, пренебрежительно махнув рукой и отворачиваясь от кейса, – Если Кримсон сможет использовать его без проблем для своей Души, он будет нуждаться в этих Талисманах больше, чем когда-либо, чтобы защитить себя. Однако, если он не сможет использовать его, он может передать его тебе. В этом случае ты можешь использовать его по своему усмотрению. Канселл закатил свои зрачки. Со всеми этими флиртами Реда и Санса, они не будут проверять Талисманы в ближайшее время, и он не мог просто попросить Реда попробовать, надеясь, что он потерпит неудачу, а затем развернуться и попросить Талисман сам. Я просто возьму его позже, решил Канселл, выпрямляясь, – Благодарю вас за информацию, доктор Альфис, – поклонился Канселл, прежде чем покинуть Солнце. Вместо того чтобы направиться к замку, он обошел вокруг здания в поисках способа проникнуть внутрь позже. – Одна задняя дверь, окна на втором этаже, – заметил он, возвращаясь в замок, – Возможно, мне удастся открыть заднюю дверь.... Интересно, если... Если я просуну свои "другие руки" под дверь, смогу ли я открыть ее изнутри? Может быть, я заставлю их лечь плашмя? – Он замолчал и призвал свою магию, чтобы проверить подвижность своих волшебных рук, но вскоре он заметил, что спираль магии теперь была украшена кругом с черной дырой. Его волшебные руки поднялись из черной дыры, но теперь он мог видеть, что они были связаны с ней.… Что же это было? Канселл присел на корточки и заглянул в дыру, увидел, что руки свисают в пропасть и соединены с... чем-то. – Подожди, разве эти руки не были моими все это время? – Спросил Канселл, наклоняясь к дыре, – ...Привет? – позвал он. Никто не ответил, но огромный глаз моргнул на него. Глазницы Канселла расширяются, – Боги Внизу... буквально мерцающая бездна. Если это Призыв... Но я думал, что должен заключить договор с Призывом. Разве некоторые из них не нуждаются в договоре? Как этот человек нашел меня? – Канселл снова посмотрел в бездну. Он мог разглядеть еще больше рук, размахивающих вокруг, все тянущиеся назад к этой аморфной... штуке, – Что ты такое? – В с е о н и В мгновение ока Канселл замкнул круг. Он задыхался, ему не хватало воздуха, но глазницы все еще были широко открыты. Эти голоса потрясли его до самой глубины Души, соединяясь с ним на самом глубоком уровне. Потому что у них была такая же Больная Душа, как и у него. Канселл знал, что были и другие такие же, но он никогда не думал о том, что случилось с ними после смерти. Однако в ту же секунду он все понял. В жизни они чувствовали себя такими одинокими, но в смерти они были вместе, они были... все они. Канселл перевел дыхание и встал. После нескольких неуверенных шагов шок скатился с него, теперь сменившись каким-то странным чувством спокойствия. Мысли его были словно в тумане, и он не осознавал, что вернулся в замок, пока не услышал, как его зовет мама. Он моргнул, глядя, как мама машет ему рукой, стоя рядом с Редом на ступеньках, – О... Оу.... – Канселл помахал рукой, когда уже поднимался по ступенькам. – Доброе утро, мама. Доброе утро, Кримсон. Санс спустился по ступенькам навстречу сыну, – Милый, я хочу тебе кое-что сказать, – покраснел он, – Я... останусь с Кримсоном немного дольше, чем планировал. Канселл моргнул, – А? – Ну, Кэнэри хотел, чтобы я помог Кримсону восстановиться, но, кхм, все изменилось между нами. – О. Теперь вы встречаетесь, – резко ответил Канселл. Череп Санса стал арктическо-синим и Ред захохотал. – Что ж, приятно это слышать, – кивнул Канселл, – Я ничего особенно не имею против Кримсона, так что желаю вам обоим удачи. Санс улыбнулся, – Спасибо тебе, любимый – Он взял Канселла за руки и наклонился, чтобы поцеловать его в щеку, – Это подводит меня к следующему пункту. Ты уже взрослый, так что можешь оставаться там, где пожелаешь. Может быть, вы с Кипсайк что-нибудь придумаете – Он с надеждой улыбнулся. – Э-э... – пробормотал Канселл, отводя взгляд. Санс склонил голову набок, – Вы что, так и не поговорили с тех пор, как..? Канселл только вздохнул, – Мы поговорили. Она все знает. Она знает, что я хочу сделать. Глазницы Санса выгнулись дугой, – Любимый... ты не должен этого делать. Мы здесь в безопасности, наконец-то в безопасности – Санс обнял сына, – Пожалуйста, я не могу потерять тебя. – Мама... Я просто... Санс отстранился, – Кроме того, мы не можем открыть дверь с этой стороны. – Но моя магия может- – Канселлереска, пожалуйста! – Воскликнул Санс, и в его глазницах появились слезы, – Тебе вовсе не обязательно это делать. Так что, пожалуйста... не надо. Канселл снова вздохнул. Он на мгновение закрыл глаза, чувствуя усталость. Его Душа отяжелела, снова заныла от всего, что он сделал до сих пор. Часть его просто хотела уснуть и не просыпаться. Но в то же самое время, когда Канселл закрыл глаза, он увидел ухмыляющееся лицо Азгора, увидел боль, которую он причинил своей маме — почувствовал эту боль в глубине своей души. Он не мог позволить этой боли, этому гневу уйти. Его Душа была соткана из ярости и ненависти, и он не мог освободиться от этой цепи, пока Азгор не превратился в Пыль у его ног. Только если он не сможет открыть дверь, то признает свое поражение. Пока у него не было выбора, он должен был продолжать идти. Его Душа, изнывая от сожаления, гудела еще больше от гнева и не позволяла Канселлу поступить иначе, пока гнев не был утолен. ...Так много для того, чтобы быть просто отражением. Канселл крепко обнял маму. Он прикусил язык, когда услышал, как его мама зовет его Душу, ‘Пожалуйста, не делай этого, дорогой.’ Канселл мог только извиниться перед тем, как вернуться в замок.