Flashback
Я лежу с закрытыми глазами на своей старой кровати, на застеленной простыне изображены машинки, а одеяло усыпано рулями от автомобиля. Мне не хочется спать, но я пытаюсь заставить себя, потому что, если мама придёт и узнает, что я ещё не вижу седьмой сон, то она будет меня ругать, говоря, что если я не стану засыпать вовремя, то меня заберёт динозавр. Но я же умный мальчик и давно знаю, что все динозавры вымерли. Всё это я прочитал в книжке, хотя в своём раннем возрасте я ещё не понимаю значения некоторых слов, но я специально залезаю в словарь и ищу их там, откладывая в своей памяти и расширяя лексикон. В свои семь лет я отличаюсь от сверстников. Все они играют в игрушки, проводя за этим все своё время, а я читаю книги. Мне интересно ненадолго стать другим человеком и представить, что это я путешествую по миру, попадая в разные интересные ситуации. Вдруг тишина в доме нарушается, отчего я вздрагиваю. Я слышу громкие удары, а дальше грохот с первого этажа, будто входная дверь открылась с размаху и ударилась об стену. Может это отец снова вернулся в плохом настроении? Каждый вечер мама засыпает на нашем диване, находящемся в гостиной. Все это ради папы. Она ждёт, пока он вернётся из бара, который расположен напротив нашего дома. Чаще всего папа возвращается пьяным, заваливаясь в дом, а потом кричит на мою мать, обзывая её ужасными словами. Моя мама очень сильная женщина. Не смотря на все, что происходит, она очень редко плачет. Наверняка, чтобы не показывать мне свою слабость. Звук не прекращается, и я решаю проверить, всё ли хорошо? Встаю со своей тёплой постели, наступая на грязный коврик босыми ногами и направляюсь к выходу. Осторожно поворачиваю ручку, чтобы не привлекать к себе внимание, и выхожу из комнаты. Скрип лестницы раздаётся по дому, а неприятный звук заставляет зажмуриться от дискомфорта в ушах. Я дохожу до середины, присаживаюсь на колени, выглядывая из-за перил, чтобы мама не заметила меня. Мои глаза лезут на лоб, потому что в нашем доме нет папы, тут находятся три широкоплечих мужчины, высокого роста, одетые в бежевую форму, я точно знаю, такую носят солдаты. Честно говоря, их вид очень пугает, лица мужчин суровы, в глазах так и читается злоба. Тела просто огромные, они возвышаются над мамой, она кажется совсем маленькой рядом с ними. Запах алкоголя доносится даже до меня, заставляя недовольно поморщиться. Мама пятится назад, но они не отстают от неё, подходя всё ближе и ближе, пугая даже меня своим присутствием и настырностью. — Я же сказала, что Кена здесь нет, а когда он вернется, понятия не имею, – мама стоит, упираясь спиной в бортик дивана, а один из мужчин ставит свои руки по бокам, приближаясь к её лицу. — Твой муженёк нам испоганил вечер, – на его лице появляется какой-то дикий оскал, что жутко пугает меня, – он нам был нужен, мы хотели расплатиться за то, что он разбил лицо нашему другу, но раз его нет, ты тоже подойдёшь для мести, красотка, – отвечает он, толкая её на диван. — А я вам зачем нужна? – мама говорит это нервно, её голос дрожит, а мне и самому становится страшно. — Он затеял драку и испортил нам вечер. Я бы предпочёл убить его, но отомстить твоему мужу через тебя, будет куда лучше. Думаю он расстроится, если пострадает его жёнушка. Двое солдатов подходят с разных сторон дивана и хватают маму за руки, а третий нависает сверху. Он разрывает на ней ее ночную рубашку, открывая вид на ее тело, затем разводит её ноги, устраиваясь между ними. — Какого черта вы творите? – она начинает выворачивать своё тело, чтобы освободиться от них, но они ещё крепче сжимают ее руки, наваливаясь на неё сильнее своими огромными телами. — Отпустите меня, уроды! — Лучше помолчи и не дёргайся, а то придётся сделать тебе больно, милая, – он говорит это тихо, будто выплевывая каждое слово, отчего мне становится противно. – Если не будешь рыпаться, тебе даже понравится. — Ублюдок! – мама начинает сильнее сопротивляться и вырываться из их рук. Ее ноги находятся в расслабленном состоянии, поэтому она ударяет одного из мужчин между ног. — Ах ты сучка, – мужчина замахивается на неё рукой и ударяет её по щеке, отчего её голова резко поворачивается в другую сторону, а с губ срывается тихий писк. Внутри всё скручивается до боли, что становится тяжело дышать, и я не могу просто так смотреть на то, как издеваются над самым близким для меня человеком. — Мама! – кричу я, спускаясь по оставшимся ступеням лестницы. Все мужчины переводят на меня взгляды. — Хардин, умоляю, иди наверх и закройся в своей комнате. — Ух ты, да у нас ещё и зрители присутствовать будут. Мальчик вживую увидит домашнее порно, – отвечает один из них, расплываясь в мерзкой улыбке. — Пустите её, иначе будете иметь дело со мной! – громко говорю я, задрав вверх подбородок, показывая, что я не боюсь, но на самом деле внутри меня уже полностью окутал страх, отчего ладони, которые я сжал в кулаки, вспотели и сильно трясутся. — И что же ты нам сделаешь? – спрашивает солдат, наклоняясь ко мне, отчего мне удаётся разглядеть его лицо. Мерзкая внешность отталкивает. У мужчины противная улыбка, жёлтые зубы, которые он показывает, оголяя в улыбке, дают понять, что он постоянно курит. Неприятный запах пота, алкоголя и сигаретного дыма врезаются мне в ноздри, заставляя недовольно сморщиться. — Смотри, – говорю я, указывая пальцем на дверь, а он поворачивает голову в ту сторону, ведясь на этот дешевый трюк. Я видел такое в кино, и, пользуюсь моментом, бью его кулаком в солнечное сплетение, но он даже не шелохнулся, для него этого удара фактически не было, потому что я слишком слаб для него, хоть мое телосложение и не давало понять, что мне всего семь. Я выглядел старше. Его лицо вмиг стало ещё противнее. Гримаса злости дала мне понять, что ждать ничего хорошего не стоит. Его руки сжались в кулаки, желваки заиграли на его скулах, а вены на руках и шее запульсировали. В глазах мамы читался откровенный страх за меня. Она начала кричать, но один из мужчин зажал ее рот рукой, а другой ударил в очередной раз. Мне больно на это смотреть. Я не хочу видеть это. — Это ты зря сделал, – мужчина замахивается на меня так, что моя щека вмиг начинает гореть будто бы диким пламенем. Ноги подкашиваются, я не могу ровно стоять на них и удерживать равновесие, удар слишком сильный для семилетнего ребёнка, это напомнило мне удар отца. Мое тело отлетает в сторону, я падаю на пол, ударяясь головой об угол комода. Щека начинает жутко болеть, покрываясь красным цветом, а я хватаюсь за неё ладошкой, чтобы боль уменьшилась. От удара головой все перед глазами начало плыть. Я зажмурил глаза, чтобы прийти в себя. — Запомни раз и навсегда. Не нужно лезть на тех, кто сильнее тебя, безмозглый мальчишка. — Не трогай моего сына, скотина! – кричит моя мама, но я уже никого и ничего не слышу, просто подгружаясь в транс, силы покидают меня. — Хардюша, уходи, прошу тебя. Не нужно на это смотреть, всё хорошо. — Заткните ей рот, а то она слишком много говорит, – темноволосый приказывает сделать это другим, и они прикасаются своими грязными руками к ее губам. — Хотя, нет. Я нашёл им другое применение, – продолжает он, расстёгивая ширинку своих штанов. Картина, которая разворачивается перед моими глазами, вызывает у меня отвращение, они просто ужаснейшим образом обращаются с моим любимым человеком, заставляя её делать грязные вещи против её же воли. От всего этого в зрачках темнеет, а голова начинает кружиться, но я беру себя в руки, потому что я не могу быть слабым в такой момент, когда над моей матерью так издеваются. Она всегда помогала мне, значит и я должен сделать это для неё в ответ. — Сейчас ты будешь доставлять мне удовольствие, милочка, – в маминых глазах читается страх, и она крутит своей головой, что её волосы разлетаются в разные стороны, лохматясь и путаясь, а мужчина хватает её за горло, останавливая движения. Резко поднимаюсь с пола, от этого движения начинаю пошатываться, но тут же беру себя в руки и вновь подхожу к этим солдатом, когда один из них стянул с себя свои штаны, доставая свой половой орган. Он проводит по нему рукой, что его член начинает подниматься, а мужчина в свою очередь направляет его прямо к лицу матери, а из её глаз хлынули слёзы. Она поджала губы и всеми силами пытается отвернуться, от чего лицо багровеет. — Отпусти её, – кричу я, толкая его, наваливаясь всем своим маленьким телом, отчего тот немного откидывается в сторону, наверное, это потому что в нём много алкоголя, но он тут же переводит свой гневный взгляд на меня, ситуация пугает слишком сильно, кровь стынет в жилах. Честно, мне сейчас абсолютно плевать, что они смогут со мной сделать, я просто хочу помочь человеку, который смотрит на меня дикими, но одновременно печальными глазами, надеясь, что весь этот кошмар кончится, но все только начинается... — Слушай сюда, сосунок, – он хватает меня за шею, начиная сдавливать моё горло, а затем применяет силу, поднимает меня, что мне становится тяжелее дышать, из-за нехватки кислорода. — Будешь нам мешать, и я вырублю тебя одним движением. А сейчас я предоставляю тебе возможность смотреть на это и наслаждаться. Можешь ещё подрочить, хотя твой маленький член вряд ли функционирует. После этих слов он откидывает меня в сторону так, что я подлетаю, а потом ударяюсь всем телом об пол. Моя спина начинает выть от яркой вспышки боли, потому что я проехался по ней об выступ у стены, но я стараюсь бороться с этим неприятным ощущением. — Хватит трогать моего ребёнка! Делайте со мной, что хотите, но сына даже пальцем трогать на смейте! – говорит моя мама, а из её глаз льются слёзы, от которых мне становится ещё больнее. — Заткнись, шлюха. С тобой я и так сделаю всё, что мне придёт в голову, а над твоим сыном я ещё подумаю. — Хватит обзывать мою мать, пьяный мужлан! – выкрикиваю я, лёжа на полу. От моих слов все закатывают глаза и глубоко вздыхают. — Она вам ничего не сделала, идите разбирайтесь с другими, а к ней не лезьте. — Он меня достал, – произносит один из троих, отпускает одну руку мамы и медленно подходит ко мне, словно хищник. Мужчина в форме приближается, а я продолжаю валяться, потому что у меня ломит все тело, но я пытаюсь сохранить серьёзное лицо. Он замахивается своей ногой и сильно бьёт меня в живот, от чего я скручиваюсь, словно гусеница. Резкая боль пронзает меня в районе живота, все органы будто сжались в один комок, и я хочу выплюнуть это всё, чтобы хоть как-то прийти в себя. — Ещё одно слово, и я убью тебя, понял? — Хардин, – слышу знакомый, родной голос, сопровождающий всю эту ситуацию, и я немного радуюсь, что мама ещё со мной и не отключилась от всех этих действий. — Я вас прошу, не трогайте его, если в вас есть что-то святое! Сыночек мой, умоляю, уйди в свою комнату. — Мама, я не оставлю тебя, – хриплю я, держась за нижнюю часть тела. — Вот и решили, прекрасно. Никто никуда не уходит, а Хадрир, или как тебя там, будет на всё смотреть. Понимаете, это же опыт, будет знать, куда что совать, – все трое заливаются смехом, а во мне закипает такая злоба, что кулаки сжимаются, а ноздри раздуваются. — Меня зовут Хардин. А ты свинья, которая издевается над женщинами! – в моей голове проскальзывает образ отца. Он ведь тоже издевается над мамой. Мне противно от этого. Даю слово, я никогда в своей жизни не позволю себя поднять руку на женщину. — Господи, плевать мне на тебя. – отвечает он, даже не оборачиваясь на меня. — Раздвиньте ей ноги и держите. Остальные люди выполняют его команду и рывком разводят ноги мамы в разные стороны, что из её горла вырывается писк, а голова падает на диван, и она начинает плакать ещё сильнее, а у меня на душе становится всё хуже, потому что я никак не могу помочь ей. А она терпит всё это из-за моего отца. В этом всем виноват только он. Всё это время, когда все издевательства над мамой продолжались, я пытался вновь отогнать их от неё, но всё тщетно. Я получил ещё несколько ударов по моему телу, но уже не чувствовал никакой физической боли. Моё моральное состояние, которое исходит ещё от криков мамы, даёт о себе знать, и от этого куда хуже, чем меня бы просто избили, и я потерял сознание. Они обращались с ней, как настоящие варвары, не обращая на её просьбы никакого внимания, а просто брали то, что хотели. Но с каждой минутой мама понимала, что ничего не поможет, ей пришлось смириться со всем и просто молчать, тихо плача, позволяя делать этот ужас с собой. Солдаты резко входили в неё по очереди, а я продолжал смотреть на это, не отводя взгляда от лица любимого человека. Мне кажется, они порвали ей рот, потому что просто измывались на ней, как могли. А один из них ещё снимал это на кнопочный телефон, сказав, что покажет это ее муженьку. Я нервно слежу за тем, как мужчины со злыми усмешками на лице покидают наш дом, последний раз оглядывая его и кидая какие-то колкие фразы, которые я уже даже не могу разобрать. Мое тело трясётся, все внутри сжалось, мне трудно сделать нормальный вдох, а слёзы и вовсе не кончаются. «Мужчины не плачут» – вновь и вновь повторяю я себе, то ли говоря это вслух, то ли убеждая себя мысленно. Но это не помогает. Слёзы не останавливаются. Я жду, пока мужчины захлопнут дверь нашего дома и покинут его навсегда. Бросаю взгляд на свою мать, и мне становится не по себе. Её ночная сорочка изорвана, тело изуродовано, на нём красуются свежие раны и красные пятна, которые ещё не превратились в синяки. На ногах и руках виднеются гематомы ужасного фиолетового цвета. Щека опухла после ударов, а с разбитой губы стекает струйка крови. От этой картины мне становится ещё больнее, слёзы стекают новым потоком, а я прячу лицо в колени, чтобы не привлечь внимание уходящих мужчин. Мне трудно сдерживать свои всхлипы, но я очень боюсь, что услышав их, они разозлятся и опять сделают что-то маме. Маме... Я не смог помочь ей. Я лишь видел, как над ее телом издеваются и не мог сделать что-либо. Правильно говорил папа, я слабый, не сумел постоять за собственную мать. Я не смогу стать настоящим мужчиной, защитником и опорой для своей семьи. Поднимаю голову, и сквозь пелену слез на глазах вижу, что последний мужчина наконец-то выходит из дома, захлопнув за собой дверь. Я тут же подлетаю с пола и на подкашивающихся ногах бегу к дивану, на котором лежит заплаканная мама. Параллельно хватаю с комода аккуратно сложенный плед и накрываю им маму, ведь ее тело очень сильно дрожит, хотя вряд ли это от холода. Я аккуратно беру её мокрое и опухшее от слез лицо в свои ладошки, не прикасаясь к ушибам, чтобы не сделать ненароком больно. — Мам, мамочка, прости, что не смог помочь, – шепчу я сквозь слёзы. Мама выглядит так, будто бы из неё выкачали все силы и эмоции, хотя на самом деле так и есть. Слёзы ручьём бегут по моим красным щекам, а я вытираю их дрожащими руками. — Хардин, малыш, не вини себя, все будет хорошо, – голос мамы изменился. Теперь он не такой добрый и ласковый, как обычно, он охрип и стал безжизненным, отчего по телу проходит холодок. – Иди наверх, – она зажмуривает глаза, которые покраснели из-за слез и лопнувших капилляров, и тихо стонет от боли в теле. — Нет, мам, я тебя не оставлю, – мой голос сейчас больше похож на писк, но это уже неважно. Я срываюсь с дивана и бегу в ванну для того, чтобы достать аптечку. Дрожащими руками беру коробку с красным крестом и бегу обратно к маме. Пальцы не слушаются меня, но спустя минуту мне все же удаётся открыть аптечку. Я не знаю, что нужно делать с ранами, мне никогда не приходилось никого лечить. Первым на глаза мне попадается пластырь. Я беру его в руки и, сняв бумажки, в которые он был упакован, приклеиваю его на свежую рану. Мама лежит молча, никак не реагируя на мои действия, лишь глубоко дышит, отчего её грудь сильно вздымается и опускается. Повторяю свои действия снова и снова, закрывая клейкими полосочками вид на раны. Делаю это до тех пор, пока пластыри в моем арсенале не заканчиваются. Мои глаза мечутся по аптечке, я не знаю, что ещё могу сделать для мамы. Мне хочется исправить её, помочь, исцелить. Как жаль, что это невозможно. Я залезаю к ней на диван и аккуратно обнимаю, положив голову на её грудь. Поглаживаю её тело в попытках успокоить, хотя вряд ли я ей сейчас помогу. Я всё ещё не могу прийти в себя. Перед глазами стоят жёсткие картинки издевательства над мамой и ее телом. Мне страшно даже на миг закрывать глаза, ведь я тут же будто перемещаюсь на час назад, когда всё это произошло. Вдруг я снова слышу громкий звук, оповещающий о том, что кто-то раскрыл нашу дверь. Все мое тело напряглось, я тут же повернулся к двери, с широко раскрытыми от страха глазами, ведь подумал, что солдаты вернулись. Но нет. Это был мой отец. Человек, из-за которого все случилось. Именно из-за него моя мама сейчас страдает, ей больно, а он как всегда ввалился домой пьяный. Его голова опущена вниз, а он пытается снять с ног свои ботинки, облокотившись об косяк. Его тело шатается, вот-вот и он упадёт, не удержав равновесие. Я вскакиваю с дивана и подлетаю к отцу, толкая его в живот. Во мне горит злость и обида. Если бы не он, с мамой было бы все хорошо. Мы бы сейчас спокойно спали, а утром смотрели бы мультики по телевизору, но сейчас вместо этого она мучается от боли, тяжело дыша. — Что ты вытворяешь? – зло рычит отец, бросая на меня суровый взгляд, но мне уже все равно. Пусть хоть ударит меня, мое тело и так болит от ударов этих мужчин. Хуже уже не будет. Сейчас для меня главное постоять за маму. – Ты снова рыдаешь, как маленькая девочка? Да уж, не такого сына я себе хотел. Я толкаю отца снова. Мне не обидно от его слов. Они пустые. Теперь мне всё равно. Он злится ещё больше. Хочет взять меня за шкирку, но я откидываю его руку и отскакиваю подальше. — Посмотри на маму! – кричу я, а слёзы скатываются по трясущимся губам. Я указываю на диван, где свернувшись калачиком лежит мама. Её тело вздрагивает и трясётся. Мне больно смотреть на неё. Отец хмурится, явно не понимая, что происходит. — Что с ней? – спрашивает он, не отрывая свой взгляд от дивана. — Приходили солдаты из бара. Они хотели отомстить тебе, но пострадала мама. Они издевались над ней! — я никогда не позволял себе повышать голос, но сейчас я нарушаю это правило, – Это ты виноват! Ты! – я сжимаю ладони в кулаки и колочу его тело, задыхаясь от своих рыданий. Отец стоит смирно, даже не шевелится. Он, не отрываясь, смотрит на мать. В его глазах читаются разные эмоции, но я не могу их понять. То ли это паника, то ли злость, то ли обида. Я падаю на пол, ноги не держат меня. Рыдания не прекращаются. Я закрываю лицо руками. Отец все ещё молчит, не предпринимая никаких действий. Лишь через десять минут я слышу тихие шаги и хлопок входной двери.The end of flashback
Эта ночь изменила мою жизнь на до и после. С тех пор я мог спать только на том дивана в коридоре, чтобы если что первым обнаружили меня. Боязнь за мать накрыла меня с головой. Первое время я даже смотреть на неё не мог, особенно когда видел её раны, рвотные рефлексы подкатывали к горлу, а в глазах мутнело. Я больше не мог произнести ласковые слова в ее сторону, а фраза «я тебя люблю» так ни разу и не слетела с моих губ.