В стенах / (Брамс и Читатель)

Ты часами лежала в постели, глядя в потолок. Сколько сейчас времени? Ты смотришь на часы, они показывают «17:17» вечера.       Повествование от лица читателя:* Думаю, сейчас самое время приготовить ужин. Я спускаюсь вниз и иду на кухню. Я открываю холодильник и смотрю на то, с чем мне приходится работать. Говядина, куриная грудка, брокколи, лук, морковь, сельдерей и грибы. Хммм, я не совсем в настроении для курицы. Я достала из холодильника говядину и положила её на стол вместе с луком. Я решила приготовить жаркое. После 40 минут приготовления, потому что я такой медленный повар, я кладу её на тарелку с рисом. Предположив, что Брамс учуял запах еды и теперь наблюдает за мной, я позвала его: — Брамс, обед готов! — поднимаясь по лестнице, я случайно столкнулась с ним. — Ой, извини, Брамс! Э-э, ужин на… столе… — запнулась я на последнем слове, потому что, подняв глаза, увидела, что у него на груди нет волос. На нём были коричневые замшевые джинсы, белая рубашка, не застёгнутая на все пуговицы, и коричневый, красный и синий бриллиантовый кардиган. Когда мои глаза добрались до его лица, я увидела, что на нём нет маски! Шрамы были разбросаны повсюду: Один под левым глазом, большой на правой щеке и на лбу. Если не считать шрамов, он был очень красив. Его невинные карие глаза, скрывавшие ужасное прошлое, тонкие персиковые губы, острый подбородок, бледное лицо, вьющиеся чёрные волосы, свисавшие на лоб. (Он похож на обложку рассказа, только изображает его как человеческое лицо, а не маску). Я подняла руку и провела пальцем по его шрамам. Наверное, ему стало не по себе, потому что его глаза смотрели куда угодно, только не на меня, но он всё же позволил мне прикоснуться к себе. Мы стали на шаг ближе. Это был знак того, что он готов немного открыться мне. Он откашлялся, и я убрала руку с его лица. — Мы можем… поужинать сегодня вместе? Мне нужно с тобой кое о чём поговорить. — его голос был тихим. Я кивнула: — Д-да, конечно. Мы сели за стол, Брамс — в начале, я — слева. Пока мы ели, я не сводила с него глаз. Мы были похожи на молчаливых молодожёнов. Когда он откусил первый кусочек, я спросила, нравится ли ему это. Он кивнул. — Это сильно отличается от того, что я обычно ем, но всё равно очень вкусно. Я рассмеялась. То, как он это сказал, прозвучало принуждённо. Он так нервничает, когда разговаривает со мной. Он был таким застенчивым, стеснительным, э-э, чем я, и я никогда не думала, что это возможно. Это то, что у нас обоих есть общего. Мы оба застенчивы, замкнуты, и, может быть, в конце концов он почувствует себя более комфортно и проявит другую сторону своей личности. Когда мы убирали посуду, я спросила, о чём он хочет поговорить, поскольку он ни о чём не говорил, пока мы ели. — Должно быть, это что-то важное. — сказала я.