"Вы, должно быть, знаете, что люди, пока не встретившие свою родственную душу, живут в мире, в котором отсутствуют любые краски. Представтье, с рождения вы никогда не узнаете, какого цвета небо, а какого – обои в вашей комнате, ведь никто не даёт гарантии, что ваш соулмейт не живёт на другом континенте и вы его когда-нибудь встретите, что он не живёт в другой эпохе, что он вообще хотя бы жив... Согласитесь, интересный феномен. Я читал разные истории на эту тему: например, одна женщина – акушерка в роддоме – уже должна была отмечать свой сорок пятый день рождения в тот год, когда встретила своего соулмейта, и угадайте, кем же он оказался? Он оказался сыном пациентки, у которой она принимала роды. Хотите ещё? А как вам то, что соулмейтом обычной шестнадцатилетней девушки оказался учёный, фотографию которого она увидела на страницах учебника?
У вас, наверное, возникнет вопрос: собственно, а как они поняли, что нашли своих соулмейтов? Все просто. Люди, которые испытали, говорили мне, что это – неожиданная яркая вспышка после того, как вы сморгнули, глядя на своего соулмейта. Тогда вы и осознаёте, что являетесь друг другу родственной душой, потому что мир сразу заливает тысяча красок.
Кстати, получилось как-то неловко, ведь я даже не представился. Зовут меня Ли Феликс, и, кажется, я – бракованный."
***
"Это дар свыше"
"Тебе так повезло!"
"Вот и почему некоторым так везёт..."
Такие слова Феликс слышит постоянно после того, как его собеседник узнает, что он с рождения видит этот мир таким, какой он есть – цветным. Вообще, такие "отклонения" могут проявляться по разному, быть они могут как положительными, так и отрицательными, и таких "счастливчиков" – 5% по земному шару. Учёные недоумевают, в чем же дело их "везения", люди называют таких избранными, а сам Феликс зовёт себя бракованным. И хотя он в какой-то степени рад, что оказался в числе этих людей, что у него его "отклонение" проявляется именно в том, что вовсе и не нужно ему встречать своего соулмейта ради возможности увидеть этот мир во всех его красках, он чувствует... вину. Ему стыдно за то, что ему не приходится переживать всё то, что переживают все, даже близкие, люди в его окружении, что единственный, кого наградил бог (в которого он, к слову, не верит, ибо по его мнению, если бы он и существовал, то и неравенство в мире, во всех его смыслах, не существовало бы) – это он, ведь больше Ли таких людей не встречал. Он – не такой как все, а если ты другой, то и внимание, и интерес к твоей персоне будет соответствующий. А Феликс тихий и неуверенный, выделяться не любит.
Поэтому лучше бы он родился как все.
У Феликса есть лучший друг – Сынмин, с которым они буквально пережили всё за свои девятнадцать лет жизни: от разбитой губы, полученной при завоевании песочницы, до испорченной в ходе великой тусы, в которой, к слову, кроме них двоих никто и не принимал участие, и которая была устроена в честь успешной сдачи сессии, зачетки Феликса, которую он, кстати, так и не поменял.
"Все равно шестой курс, какая разница, если у меня их пять" – смеясь, брызжет тонной любимого одеколона Сынмина на страдалицу, а друг же в это время с какой-то жалостливой гримасой наблюдает за сие действом устранения неприятного (для преподавателей) запаха его прелестью, но ничего не говорит, ведь все же это именно он по
пьяне случайности перепутал салфетку с зачётной книжкой, которая каким-то чудом была открыта именно на третьем семестре шестого курса, что не может не радовать. По крайней мере, Сынмин всегда отличался своим позитивом и желанием искать во всем плюсы, а Феликс и не возражал ему, хотя в душе был просто реалистом, и, наверное, только на небольшие 20% – пессимистом.
Ким всегда был рад тому, что Феликс особенный даже больше, чем сам Ли, и в такие моменты, когда тот начинал говорить о том, что такую возможность стоило дать другому человеку, нежели ему, Сынмин давал смачную затрещину по рыжей голове своего друга, и с возмущением начинал говорить, чтобы Ли не был тряпкой и подобрал свои сопли. А Феликс и не обижался, потому что знал, что на самом деле Сынмин так проявляет свою заботу, ну, не умеет он по-другому. И Ким действительно такие моменты тяжело переживал в душе, потому что не хочет, чтобы Феликс винил себя за то, что ему дала природа. А она дала ему не только это, но ещё и кучу веснушек на лице, яркую улыбку и способность искать во всем красоту. Сынмин говорит, что это его талант – читать искусство. Ли на это лишь улыбается, но ещё бы хотелось его и самому создавать, но как-то не выходит.
Поэтому остаётся пока восхищаться другими.
А такие есть. И человек, работам которого он никогда не уставал восхищаться – некий Со Чанбин.
Что Феликс больше всего любит в его работах – его нестандартность. И нет, на самом деле специализируется Со на живописи, а именно – на пейзажах (этот жанр Ли любит больше всего), ничего сюрреалистичного в его картинах нет, но что поражает Феликса – смелое решение цветов в его творчестве. Он сочетает, казалось бы, несочетаемые цвета, даёт всему новый оттенок, при этом оставляя картине ее реалистику. Правда с нотками лжи? Ким на такое сказал бы: "Я – художник, я так вижу", но Феликс говорит, что искусство исходит изнутри, поэтому в свое творчество артисты изливают душу.
Но почему этого художника он никак не может прочесть?
***
– Слышал? Тут вроде выставку твоего любимого художника устраивают... Со Чанбина, да? – Ким вальяжно раскинулся по широкому подоконнику университетского окна, медленно попивая свой апельсиновый сок из пакета.
– Что? Ты откуда знаешь? – Ли шокированно посмотрел на друга и даже с подоконника спрыгнул.
– А, ну, – Сынмин выдержал театральную паузу и отпил немного сока. – В студсовете это обсуждали, мол, вроде как хотят у нас устроить это все, тыры-пыры.
– Как тебя вообще с таким отношением к делам университета взяли в студсовет...
– Что? Я вообще-то довольно ответственный человек, просто... Да и вообще, я же такую новость принес! – Ким возмущённо приподнялся и отлип от стекла, чуть не выронив из рук пакет сока, на что Ли только посмеялся, ничего не ответив. А все последующие пары сидел и думал, что если выставка действительно состоится, то он обязательно будет должен на неё сходить, и что иметь друга, который состоит в студсовете – это доволно выгодно.
Через месяц все подтвердилось, и вскоре в университете уже должна была состояться выставка картин по направлению "живопись", в числе участников которых был тот самый Со Чанбин.
И эти несколько недель подготовки казались Феликсу какой-то вечностью.
***
– Феликс, ты рот хотя бы закрой.
Сынмин шутливо поднес руку к подбородку друга, на что тот кинул злобный взгляд и замахнулся рукой на Кима. Это поведение Ли вызвало у Сынмина ещё более непреодолимое желание рассмеяться во весь голос, потому что в такие моменты Феликс действительно похож на злобного котенка. Но шуметь нельзя: они на выставке.
Феликс этой ночью не мог уснуть из-за предвкушения, все ворочался и заснул только под утро. Проспал два часа и проснулся без будильника наибодрейшим человеком. И вот сейчас он ходит по залу и вживую может наблюдать творчество своих любимых исполнителей. От такого возникает некое ощущение эйфории, что даже коленки подкашиваются, дышать тяжело. Правда, обсудить это он ни с кем не может в силу своего характера, поэтому пришлось тащить своего лучшего друга за компанию, который вообще сам не горел желанием бродить по залу, рассматривая какие-то рисунки (как называл это он сам, за что получал подзатыльник от друга, ибо "рисунки ты в садике на уроке ИЗО рисовал"), но опять же нашел плюс в том, что здесь есть буфет. А тем временем Феликс немного отошёл от шока и начал без умолку рассказывать другу своих ощущениях, о картинах, о том, кто их писал и что он до сих пор не верит тому, что находится здесь, пока звонок на телефон Сынмина не остановил этот, кажется, бесконечный словесный поток.
– Я отойду, – друг поспешил удалиться. Феликс проводил друга взглядом и продолжил дискуссировать уже сам с собой о цветовой гамме работы. Это новая работа его любимого художника Со Чанбина, поэтому он наслаждается возможностью подумать о ее значении и просто получить некое чувство эйфории от изучения каждой детали этой картины.
– Нравится?
Феликс вздрагивает от внезапной "коммуникационной атаки" и даже немного отскакивает от ее создателя, озирается по сторонам, глазами ища своего друга, но потом приходит осознание того, что
он благополучно смылся, чтобы ответить на звонок.
– Все нормально? – растерянно спрашивает парень, что подошёл к Ли, ведь он совсем не ожидал такой реакции от своего собеседника, и тоже начинает озираться по сторонам, неосознанно повторяя за Феликсом.
– А? – тот наконец немного приходит в себя. – А... Д-да, все в порядке! – неуклюже машет руками, показывая, что все хорошо, и смеётся неловко.
– Просто ты уже так долго рассматриваешь эту картину, мне стало интересно. – парень дружелюбно улыбается, а потом спешит добавить. – Ничего, что я на "ты"?
– Все в порядке! – как ни в себе вторит Ли, и от неловкости хихикает странно. Причина "коммуникационной атаки" переводит взгляд от странного парнишки и кивает в сторону картины, задерживая на ней взгляд.
– Что можешь сказать?
Феликс на минуту задумывается. Волнение уходит на второй план, и он со всем своим энтузиазмом начинает рассказывать о своих мыслях, пристально оглядывая картину. Его собеседник находит это очаровательным.
– Ну, – начинает Ли. – это работа моего любимого художника...
– Даже так? – тихо перебивает тот, но Феликс все равно все слышит и кидает воодушевленный взгляд на парня и улыбается.
– Да. Мне нравятся его работы, потому что они отличаются от других. По крайней мере для меня. У него необычное видение цветов, мне нравится его палитра, он может использовать самые неожиданные цветовые решения даже в самых, казалось бы, обыденных вещах, придавая этому какой-то... шарм? – спрашивает Ли то ли у себя, то ли у собеседника, на что тот лишь кивает понимающе и продолжает внимательно слушать. – Я не силен в выражении своих чувств, потому что обычно это ни с кем не обсуждаю. Так о чем я? Да, цветовая гамма, конечно, необычная, он не боится экспериментов и обычно каждый раз пробует что-то новое, не только в плане палитры, но и жанров. Он чаще всего изображает пейзажы, но марина в его исполнении просто великолепна! Кстати, что меня как раз поражает, так это то, что как раз в таких жанрах достаточно трудно экспериментировать с оттенками, ведь тогда можно просто убить весь пейзаж... О! У меня есть любимая работа от этого автора, называется "Ожидание". Если честно, я до сих пор не особо уверен в значении, но на картине изображены букет гортензий светло-голубого цвета, а ещё яркий акцент на зелёном фоне. Я о том, что меня это удивило, и я начал искать информацию об этом цветке... Оказывается, что он на языке цветов означает надежду, мудрость и... – он задумчиво посмотрел в потолок. – Я забыл. Что-то ещё – факт, просто узнав о значениях оттенков, которые тоже означают надежду, я, конечно, пришел к выводу, что он на что-то надеется. Интересно, на что?... Ой.
Феликс неловко мнется на месте, осознавая, что болтает слишком много и долго, от чего смущается и прекращает свою речь. Бросает взгляд на парня и только сейчас осматривает его: немного ниже самого Ли, с темными, аккуратно уложенными волосами и в таком же темном костюме он выглядел весьма серьезно, от чего Феликсу захотелось ещё больше провалится сквозь землю, ведь парень, вероятно, сочтет его глупым, потому что от Ли ну совсем никак не веет серьёзностью, а только ветром из его рыжей головы.
– Что такое? – темноволосый отвлекается от рассматривания картины и недоумевающе глядит на Феликса, который как-то внезапно замолкает.
– Я думал, тебе надоела моя болтовня.
– Нет, мне интересно слушать мнение ценителя, – без малейшей капли лести отвечает парень. – Сейчас это редкое явление. Согласись, даже половина из тех, что здесь находится, вряд ли всерьез заинтересованы в работах. Это, конечно, не те дорогие мероприятия, на которых мне доводилось побывать. Вот там люди действительно просто хотят выглядеть так, будто кроме этих бумажек в их карманах им есть дело ещё и до искусства.
И смеётся.
"Красиво" –
и это совсем не о работах.
– Это придурок опять вычудил странное: звонит мне, потому что у него уже полчаса молоко не закипает и решил посоветоваться, иди... – Ким появляется на горизонте внезапно и довольно громко ругается, но потом замечает рядом с другом незнакомую фигуру. – Ой, извиняюсь...
– Ну, думаю, мне пора – темноволосый сдержанно улыбается парням. – Было приятно побеседовать. Кстати, могу я узнать твое имя? – обращаясь к Ли.
– А, – кажется, он на миг уснул. – Феликс. Ли Феликс!
– А я Со Чанбин, – Феликс не успевает понять, как в руках оказывается визитка Со. – Мне интересно послушать твои мысли о моих последующих работах, поэтому пиши. До встречи!
Парень уходит, оставляя шокированных парней. Сердце Феликса, кажется, только что перестало биться.
Сынмин поднимает брови и удивлённо обращается к другу:
– Это чё, тот самый что-ли?
***
Феликс очень долго не решался. Он смотрел то на визитку, то в телефон, то снова на визитку и снова то сомневался, то решался. И вот в ступоре он просто сидит уже пять минут, на фоне дома где-то слышно, как брякает дверь и следом громкое отцовское "Я дома".
"Уже восемь часов, – понимает. – Не поздно ли?"
Ли ещё долго собирается с мыслями, и все же решает: была не была. Набирает номер, добавляя в контакты с подписью "Со Чанбин", прыскает от своей официальности и добавляет сердечко. Идеально.
Unknown:
Привет?... Это Феликс, ты помнишь?
Со Чанбин♥
Привет. Конечно помню, мой преданный фанат
"О боже" – Феликс заливается краской от слова "фанат". Было ли это его поведение глупым?
Со Чанбин♥
:D
"Что? Смайлик? Серьезно? А ведь по нему не скажешь, что он использует смайлики" – хихикает.
Ликси
Мне теперь неловко... Я не наговорил лишнего? :')
Со Чанбин♥
Все в порядке. Мне действительно было интересно послушать твое мнение. Надеюсь, как-нибудь встретимся ещё раз и обсудим
Феликс уже внутри кричит.
***
– И всё-таки, хен, на что же ты тогда надеялся?
Ли лениво развалился на скамейке, попивая только что купленную холодную колу. Он буквально плавится от знойной жары, и даже напиток уже не помогает охладить организм. Феликс кладет баночку на лоб, и та ещё чуть-чуть и зашипит от резкого контакта с горячим телом. На минуту это действительно помогает, но затем начинает закипать уже напиток, и Ли с досадой убирает баночку со лба и вытирает влагу тыльной стороной ладони.
С той выставки прошло чуть более полугода, и за все это время парни действительно хорошо сдружились, что удивительно по отношению к Феликсу. Он и правда сначала казался Чанбину слишком застенчивым и недоступным, но вскоре Со смог завоевать доверие младшего, и Ли стал вести себя более раскрепощеннее. А потом им стало казаться, что они знакомы всю жизнь: болтовня на самые разные темы – от того, что снилось ночью до обсуждения анатомии в работах да Винчи, прогулки по тихим вечерним улицам и посиделки в кафе, когда у Ли идёт последняя пара.
"Ничего страшного, если я прогуляю психологию – мне ведь психологом не быть, верно?" – улыбается во все тридцать два так, что Со и ругать не хочется этого ребенка.
Ли очень любил слушать Чанбина. Любил, когда тот начинал рассказывать ему о том, как решил связать свою жизнь с творчеством, о том, что ещё в детстве первые купленные родителями краски и их поддержка зародили в маленьком Со ту самую искорку любви к искусству, которая сейчас разрослась в самый настоящий костер и навряд ли теперь затухнет, о том, как он учился в том же университете, что и Феликс.
– Ты реально учился в моем универе? – глаза Ли удивлённо раскрылись, а сам тон подразумевал что-то типа "и мне не сказал? Ну ты предатель".
– Что в этом такого? – Чанбина лишь смешило такое поведение Феликса, и он откровенно смеялся с того, как младший дуется из-за таких мелочей.
– Ну, круто же. Это определенно судьба!
– Ты думаешь нас свела судьба?
Феликс на это только краснеет и оставляет вопрос без ответа. Молчит с минут-таки пять и робко спрашивает:
– Хён, а ты уже встретил своего соулмейта?
– А ты?
– Я первый спросил вообще-то! – опять дуется, а Чанбин с этой картины только умиляться может да приступы смеха подавлять. Феликс немного ждёт и добавляет: – Я не знаю.
– Это как? – Со серьезно не понимает, и Ли видит в глазах напротив буквально вопрос, от чего ему становится совсем тяжело. Ему эта тема не нравится от слова совсем. Ну и зачем только начал вообще?
– Ну, – неловко мнется младший, вырисовывая причудливые рисунки у себя коленке и прислушиваясь к тихому рокоту сверчков в кустах вперемешку с гулом машин неподалеку от парка. Это был достаточно тихий летний вечер, прохладный и с кучей кровососущих паразитов, которых Ли в свою очередь называл своими братьями и подражал их звуку.
"Ну, они же мои бро" – говорил Феликс. –
"Только они пьют кровь у людей, а я высасываю душу у Сынмина".
– Я не знаю, есть ли вообще у меня соулмейт, встретил ли я его, – начал внезапно рыжеволосый. – ибо я с рождения различаю все цвета.
– Вот как.
Молчание. Со, конечно, был удивлен, и это действительно любопытное явление: видеть все в не только в белых и черных красках с самого своего появления на свет, когда тебя окружают люди, неспособные воспринимать мир таким, какой его видишь ты. Любопытство любопытством, но первое, чему приучен с детства был парень, все же остаётся уважение чувств собеседника. От глаз Чанбина не скрылось странная реакция на такой вроде бы обыденный вопрос, который не подразумевает ничего плохого, но Феликс как-то сразу занервничал, погас.
Тихий голос Ли нарушил неловкое молчание:
– Тебе, наверное, кажется, что это круто, но знаешь, я так не думаю, – он опустил взгляд. – Мне все говорят, что это из-за моей застенчивости и неуверенности, но я правда чувствую себя так, будто должен был родиться как все. Это ведь несправедливо по отношению к другим людям.
– Природа не спрашивала тебя, когда создавала, – Чанбин подпер щеку ладонью и уставился на младшего. – Что же, мне теперь себя винить в том, что я такой низенький, потому что какие-нибудь девушки в мире сейчас страдают из-за своего высокого роста?
Ли на такой ответ старшего прикрыл рот рукой в попытках скрыть приступ смеха, на что тот лишь начал возмущатся: "Ты серьезно считаешь меня низким?", но в душе он, конечно, никогда бы не смог упрекнуть его хоть в чем-нибудь; Со просто праздновал маленькую победу, что смог вновь вернуть на лицо младшего его яркую улыбку, которая ему так нравилась.
– Вообще нет, я ещё не встретил своего соулмейта, – неожиданно.
– Как? А как же... Как ты тогда... работаешь? – Ли даже оторвался от спинки скамейки и шокировано раскрыл глаза, не зная, как правильно подобрать слова.
– Ну, как все?
– Просто если я и видел работы художников, которые до сих пор не встречали своего соулмейта, то они обычно использовали черно-белую палитру, в основном – карандаш.
– Тоесть, ты был более чем уверен, что у меня есть соулмейт, но все равно это спросил?
Вот Чанбин улыбается, ему смешно. Феликс же просто сейчас хочет умереть со стыда.
– Ну, – неловко тянет Ли, отводя взгляд. – Знаешь, я бы хотел, чтобы мы были соулмейтами.
И заливается краской.
"Но ведь соулмейты не всегда значит, что мы обязаны встречаться, надеюсь, хен примет все как дружеские отношения" – внутри успокаивает себя Ли, но сердце предательски громко бьётся, что кажется, будто это слышно на весь город.
– Я бы тоже хотел.
Сердце пропускает удар.
– Знаешь, а я уже и не хочу своего соулмейта встречать, – старший поднимает глаза к небу, а Ли даже забывает о позоре минутной давности и удивлённо таращиться на того.
Со переводит взгляд и смотрит прямо в глаза младшему:
– Зачем он мне теперь, когда в моей жизни теперь появился ты?
И за руку берет.
Кажется сердце Феликса окончательно разорвалось от такого большого количества адреналина в крови.
***
– На что я надеялся? Ты о чем?
– Ну, хён, помнишь я говорил о своей любимой работе? Точнее, твоей... – Ли на секунду задумывается. – Твоей моей любимой работе!
– Столько времени прошло, а ты только сейчас решил вспомнить? – старший как-то удивлённо и разочаровано одновременно смотрит на Феликса.
– Ну, я же все-таки был прав?
– Ну.
– Что "ну"?! – младший буквально кипит в нетерпении.
– Картина действительно подразумевала надежду, – кивает. – надежду встретить.
– Кого?
– Теперь я понял, что тебя.
И действительно: пока он рядом с Феликсом, кажется, что мир окрашивается во все цвета, о которых ему всегда рассказывает младший. И сейчас можно было бы закончить эту историю, но всегда есть одно "но": то, что оба так желали, не являлось лишь одним желанием, оно изначально было правдой.
Феликс и Чанбин всегда были соулмейтами.
Два человека, связанные нитями судьбы, которые стали для мира "избранными"
Просто потому, что Чанбин тоже "бракованный".
