***
- Вы знаете, что такое боль, товарищ Генерал? Серая, однотонная комната просторная комната, посередине стоит простенький стул, над которым подвешена лампа. Свет от которой падает на небольшой участок вокруг стула. За стулом огромное «зеркало», напротив длинный. На стуле восседал мужчина из-за сильно заросшего лица возраст которого не поддавался определению. Оранжевая роба без номера, и закованные в несколько наручников руки демонстрировали текущий статус «деревенщины». Судя по апатичному выражению лица, ни на йоту не интересующегося вопросом, что был озвучен из-за стола впереди. Сколько людей за ним сидело было сложно определить, сколько людей было вообще в комнате тем более, кроме самого пленника, освещался только кусок стола впереди так, что были видны только лежащие на нём руки. - Не знаете? Нехорошо. – продолжил тот же голос, чуть растягивая слова, руководствуясь исключительно своим пониманием правильных интонаций – Боль – это реакция, следующая за отсутствием ответов на вопросы. Вы очень хотите испытать боль товарищ Генерал? Снова полное отсутствие реакции, можно было подумать, что генерал помер, однако нет. Грудь чуть-чуть, но вздымается, глаза нет-нет, а моргают, живой чертяка. Пока живой. - Понимаете ведь, что Романов мёртв, ваша страна потерпела поражение, генерал Владимир всю вину валит на вас. Вы не то, что суда не дождётесь, молить будете о том, чтобы прекратили муки, смерть покажется избавлением. Вот, например. Из темноты наконец появились руки с отличным маникюром, несмотря на морщины, выдающие возраст, одетые в хороший и явно дорогой синий костюм. В них была фотография некоего огромного бака с плескающейся там жидкостью, к которому была подведена трубка, подключённая к ёмкости неизвестного назначения. - Вас привяжут к стулу, посадят в воду, так, что вода до шеи доходить будет, например, и постепенно, будут повышать концентрацию в воде кислоты, можете себе представить? Постепенно, секунду за секундой, с возрастанием кислотности среды, ваш организм будет растворяться, не могу передать, как кричали те, кто пережил подобное. Что думаете? Из темноты появился солдат Альянса, подойдя к рукам с хорошим маникюром, он принял кроме фотографии с самим баком ещё парочку с последствиями пребывания в такой ванне – «растворённые» тела. После чего продемонстрировал пленнику каждую. - Прямо так ничего? Не боитесь испытать агонию перед смертью? Ну хорошо, если не пробирает кислота, может хотите света побольше? Следующим «паком» шли фотографии нескольких грозно выглядящих устройств, похожих на фонари-переростки, там же были «сгоревшие» тела, не самое приятное зрелище видеть обугленные трупы. - Знаете, как хорошо иногда можно «выжигать» нехороших людей с помощью света? Не огня, а именно концентрированного света, прямо как в детстве лупой жгли муравьёв, так теперь и вас буду жечь. Что думаете? Неожиданно, видимо для всех, ибо из темноты мгновенно появились солдаты, командир повернул голову, цепляясь глазами за предполагаемое место глаз говорившего. - Думаю, ты звездишь как Троцкий. – прочищая горло после долгого молчания выдал заключённый – Звездишь и звездишь, заколебал. Этим грозишь, этим грозишь, напугать Советского офицера пытками и смертью решил, какой молодец. Какие вопросы? Какие ответы? У вас целый генерал Владимир есть, ответивший на все вопросы, а я лишь полевой Командир, и знать больше него не могу в принципе. Так нахера вся эта комедия? Все-равно все решено. Руки на пару секунд «зависли», стуча пальцами по столу, после махнули солдатам, мол уйдите обратно, а голос продолжил. - Конечно вы правы, Владимир оказался очень ценным перебежчиком, честно ответил на все наши вопросы, и сам наговорил очень и очень много. Поразительно, как только вы – советы, могли так глупо упустить его. - К сожалению одновременно отправлять на металлолом погодную установку, ловить старика Эйнштейна, и следить за Владимиром было невозможно – язвительно ответил собеседник, позволяя себе размять шею – Вам понравилось надеюсь? Постарался отправить к праотцам погодную дуру с максимально возможными фейерверками – последнее было сказано, выделяя «О», в итоге звучало достаточно комично. - Мы заметили – сдержанно ответил собеседник – Знаете ли, многие за подобное отношение к дорогой технике хотят вам лично голову открутить. - Так пусть я весь в ваших руках, будто сложно убить пленника – фыркнул командир. - Нельзя-нельзя, что вы, – запротестовали маникюрные руки. – Вы нам для дела понадобитесь, если, конечно, не согласитесь подписать бумагу о переходе под наше командование, все-таки, есть ещё «недобитки» которые надо устранить. Что думаете о таком решении? Владимир согласился с радостью, сейчас живёт в роскоши, под другим именем, с другим лицом и целой жизнью новых возможностей. Почему бы и вам не согласиться? Генерал в ответ на это предложение, вначале глаза выпучил, затем хмыкнул, после чего смачно сплюнул, целясь, наверное, попасть в чистый костюмчик, но увы силёнок не хватило. К чести солдат, никто его не начал за такое избивать, однако что-то зашевелилось в темноте, готовое к любым исходам. - Полагаю, это значит нет – если голос и был огорчен, то самую капельку- Что ж, этого мы и ожидали. Не стоит тратить бесценную влагу товарищ Генерал, она вам ещё понадобится. Понимаете, мы долго думали, что ж с вами такое сотворить, и пришли к самому простому выводу – судить. Вы, как последний оставшийся в живых член Советского командования ответите за все преступления Советского Союза перед нами и всем человечеством. Суд, конечно, установит, что вы виновны во всех преступлениях, мнимых ли, реальных ли. После чего ох, это самое лучшая часть, как мне кажется – обладатель хорошо наманекюренных рук неожиданно поднялся с места и выйдя на свет, начал медленно подходить к сощурившемуся командиру. На вид он был похож на типичного английского лорда на пенсии, прилизанные седые волосы, «правильные» черты лица, минимум морщин, чистый аристократ. - Вас посадят, как собаку в одиночную камеру, никто не придёт, никто не заговорит, лишат всего, даже возможности видеть свет. Вы будете сходить с ума в вечном одиночестве, год, два, десять лет, десятки лет. Пока все, что останется от вашей, так называемой личности окончательно не распадётся, а тело не станет полумёртвым «желе». Вот тогда, ту жалкую, никчёмную тварь, в которую превратитесь мы вытащим на свет божий, и будем демонстрировать, словно неведомую зверюшку всему миру. Можете себе представить, как все будут выстраиваться в очереди, чтобы лицезреть то никчёмное, абсолютно неопасное и деградировавшее до животного состояния существо, которым вы станете? Командир в ответ растянул на лице улыбку, глядя аристократу в глаза, шёпотом рыча: - Это будет не раньше, чем вы столкнётесь с прошлым требующим расплаты. - Храбритесь-храбритесь, посмотрим, как запоёте спустя хотя бы месяц полной изоляции. - Манифест коммунистической партии так точно спою, уверен, охранникам понравиться, они испытают истинное наслаждение, – не забывая максимально улыбаться, ядовито говорил Генерал. – Зачем же все мне рассказываете да рассказываете? Думаете, что ужаснуть угрозам и рискам, и мигом подпишу все бумаги, переходя на вашу сторону? Аристократ аж рассмеялся, после положа руку на плечо пленника произнёс. - Мне нравится мнение, что страшно не то, чего ты не знаешь, а то, что ты знаешь, и оно неизбежно надвигается на тебя. Ты ведь чётко осознаёшь всю угрозу твоей жизни в…например приближающемся цунами, и это тот самый, лучший, концентрированный страх. Вы можете сколь угодно говорить, что ничего не волнует, глубоко внутри, вся ваша суть сжалась от ужаса и понимания, что вас ждёт. – после снова рассмеялся, видимо своим же сказанным словам. – Хорошо, будем честны друг с другом, как бы вы не старались, пойдёте на сотрудничество с нами, и это будет самым страшным и жутким ударом, по вашей же идеологии, Владимир предал гораздо раньше. А вы сражались до конца, достойный противник, которого нужно сломать, что неизбежно будет сделано. Рука сжала плечо, а улыбка постепенно перетекла в оскал. - Достойных противников куда приятней приводить под твои знамёна, не думаете товарищ? Полевик в ответ, выпрямил спину, пытаясь быть поближе к говорившему, после прошипел, смотря прямо в глаза: - Мы ещё посмотрим, кто-кого в итоге сломает.***
Из последнего слова, предоставленного обвиняемому по делу «о Преступлениях против Человечества со стороны Союза ССР» Полевого Генерала Советского Союза:
-…Вы полагаете, что, осудив меня, вы осудите систему, что меня породила, систему за которую я сражался? Вы – порождения системы, способной лишь плодить невероятное, невозможное, непреодолимое людское неравенство, вы – не способные победить ни голод, ни безграмотность. Вы – не способные дать простым людям доступные продукты питания, образование и здравоохранение. Вы – лишь множащие своё богатство, грызя друг друга, будто бешеные псы, отказывающие человечеству в самом понятии Эволюции! Не вам меня судить, не вам судить систему, что я защищал. Мы предстанем, перед самым страшным, самым беспощадным судом, который знает наша планета – судом Истории! Только будущие поколения смогут решить, кто был в итоге прав! Наше время ещё придёт, пусть мы его не застанем!Решением коллегии судей Соединённых Штатов Америки: Полевой Генерал Советского Союза признан Виновным по всем пунктам представленных обвинениий.
Приговор: Исключительная мера наказания – полная, пожизненная изоляция.
***
Ей всегда было интересно, кто из подчинённых додумался притащить в кабинет металлические факелы, будто хозяйка кабинета этакое живое средневековье. Хей, не так много лет как кажется! Видимо, это был тот же шутник, поставивший вместо нормальных ламп освещения какой-то мрак, выдающий чёртов красный свет. Нашла бы шутника, точно мозги выжгла к чёртовой матери. Но сейчас не время плеваться и ругаться на подчинённых, в конце концов американцы решают что делать с Полевым Командиром попавшим в их щупальцы. Казалось, все просто и понятно. Когда она вынуждено эвакуировала силы Пси-Корпуса со всех радаров, уверенная, что подчинённый, если и проиграет войну, то найдёт возможность залечь на дно, чтобы нанести удар после. Как же она ошиблась в своём соратнике! Негодник мало того, что отказался от эвакуации из Москвы, так ещё и умудрился попасть в руки американцев. И это при покончившим самоубийством Романове! Ох, как же была зла, узнав о сложившейся ситуации. Аж за голову схватилась, едва не заорав благим матом. Точно придётся при встрече прополоскать Полевику мозги относительно понимания собственной безопасности и того, что нельзя заставлять волноваться старую подругу. Именно так, вечный вопрос «что делать?» встал на один уровень с вопросом о скорейшем запуске системы Псионического Доминирования. Хоть с ней, все было почти просто. Когда Владимир предал и сбежал под флаг США, Юлии пришлось действовать решительно, пусть и скрипя сердцем. Это было необходимо, слишком много знал подонок. Слишком велики ставки, невозможно просто взять и поставить под угрозу многолетнюю работу. И тут на тебе, Командир ещё в просак попал одновременно с этим! Бат'энька, вы знаете кто вы? Сволочь! Небезнадёжная сволочь! Заставляете старую подругу хвататься за волосы. Прекратив наконец нарезать километры попутно рефлексируя, главная псионичка повернулась к находящимся в кабинете нескольким клонам. Все как она, невысокий рост, колеблющийся около метра с шапкой и бубенчиком, волосы тоном почти песок пустыни Гоби, да многолетней причёской аля каре. Огромные зелёные глаза, отчего-то постоянно называемые Командиром «китайские ночные фонари»...За что вечно шутник получал подзатыльник. Кожа на пару тоном бледнее нормальной, увы, издержки возвращения к жизни. И конечно татуировка с буквами иврита на лбу. Что ни говори, при всей «одинаковости», каждый клон был уникален с точки зрения некоторых особенностей личности. В связи с этим, Юлия отобрала из множества оных разные точки зрения, чтобы решить, как будет вернее поступить. В споре все-таки рождается истина. Мазнув взглядом, на ожидающих отмашки копий, девушка, переключила взгляд на булькающие в физрастворе на столе мозги с антеннами, около которых лежали две фотографии, очень ценные фотографии. Подобное нельзя было не забрать. Первая была довольно старой, сделанной ещё во время первой жизни. Двадцатые, город Горки, товарищ Сталин, много тогда обсудили многочисленных вопросов относительно будущей работы Псиоников на благо Союза. Единовременно сформулировал «План» на будущее. И сделали фотографию совместную. Вторая была сильно новее, уже из второй жизни. Оная стоила Юлии многочисленных нервов и сил. Ибо выцыганить совместное фото с полевым Командиром задача нереальная. Под многочисленные обещания, что дальше неё она никуда не уйдёт. Сделанное аккурат после блестящей операции по поимке Псиониками Американского Президента. На фоне эйфории удалось убедить ненавидящего фотографии, не меньше, чем капиталистов подчинённого сфотографироваться. И сейчас смотря на них ей должно определиться как поступать дальше. Наконец что-то решив, оригинальная Юлия полностью переключилась на копии, давая добро на начало обсуждения. - Мы не имеем права подвергать работу опасности – высказалась первой клон, сцепившая руки на груди, стоящая поодаль от всех – Даже думать о том, что необходимо «бросать все» и стараться как-либо помочь. Ставить под удар всю многолетнюю работу есть крайне опасное заблуждение. - То есть, предлагаешь оставить одного из немногих небезнадёжных подчинённых на растерзание капиталистам?! – возмущение соседки можно было пощупать руками, казалось, сейчас сейчас начнётся битва не на жизнь, а на смерть – Мы итак покинули его в самый неподходящий момент, не сообщив ни слова, как в глаза товарищу смотреть будем?! - Да, покинули, а как иначе? – не поняла претензий к себе первая. – Взять с собой? Прям со штаба выкрасть наверное? Чтобы гарантировано Советы проиграли, и мы не успели ничерта закончить? Ему всего-то на всего надо было вовремя эвакуироваться, а не сидеть до конца в Москве. Кто просил? Никто. А смотреть будем так же, как и раньше, не маленький. - А может мы подождём большей информации от американских агентов? – вступила в диалог третья, до этого молчавшая, и в отличие от «подруг» по оружию, сидевшая и делающая вид, что вроде не при делах. – Тогда и будет от чего отталкиваться. Мы всегда можем задействовать дополнительные силы агентов, дабы поддержать нашего командира в трудную минуту. Спорщицы на секунду застыли, оценивая предложение, однако, мог ли закончиться спор так просто? Конечно нет, не для того здесь они. - Мне вообще непонятно, с чего эта тема поднята – продолжила гнуть свою линию первая – Ещё в двадцатые годы, были определены все необходимые решения, утверждён план и его деталировка. Сейчас, как никогда стоя близко к исполнению работы всей жизни, работы, ради которой, кстати говоря, умер товарищ Сталин, и многие-многие другие не менее ценные товарищи. Да и мы сами, вернувшись через много лет чтобы закончить начатое. Как вообще можно сравнивать будущее всего человечества и будущее пусть небезнадёжного, но одного человека? Это возмутительно! – теперь первая бросила яростный взгляд на свою оппонентку, смена ролей? - Где я такое говорила? – ответно возмутилась вторая – Лишь напоминаю, что оставлять Альянсу товарища будет верхом неправильности. Хотя бы с точки зрения благодарности, за все то, что он для нас сделал. Да, наша работа бесконечно важна для выживания человечества, как вида. Да, мы не можем разменивать одну жизнь на жизнь всех, это идиотия полная. Но, если мы сейчас решим, что можно выбросить товарища, как «отработанный» материал, то какой пример подадим будущим поколениям? Разве это не равно «максимальному сокращению издержек» что так любят повторять капиталисты? Материал своё отработал? Гуд бай май лав! - Мне кажется, мы теряем суть спора – снова подала голос третья – Давайте вернёмся к началу. Никто не собирается «бросать» товарища Командира в беде, ответно, никто не намерен «бросаться» под неоправданные риски. Мы сейчас пытаемся предположить наш следующий шаг, сильно зависящий от решения Американцев. Конечно, если они решат его немедленно убить, то и спасти не поставив себя под удар будет нереально. Мне кажется, он бы такое не простил нам. Не просто ведь потому что остался до конца в Москве отвлекая на себя все внимание? С другой стороны, лишний повод ускорить подготовку к запуску системы Доминаторов, дабы вопрос был закрыт и никто никому не угрожал. После этих слов, все одновременно вцепились в главную, мол, мы свои позиции высказали, наши полномочия все, давай, решай. Постучав пальцами по столу, начальница что-то пробормотала себе под нос, начав подкусывать ноготь указательного пальца. - Мы все имеем право делать, то что должны – наконец вынесла вердикт Юлия – Уверена, командир примет любое наше решение, кроме того, которое навредило бы нашим общим интересам. Только в этом, могу быть уверена от начала до конца. Неожиданно в кабинет заглянул пирокинетик, окинув взглядом стоящую группу дам, переключившихся на гостя. Подчинённый быстренько навострил лыжи к начальнице и передав папку с бумагами свинтил. Нечего крутится рядом с клонами, когда они о чём-то спорят, даже если рядом главная, мозги выжгут, и алга. - Угу – глубокомысленно пробормотала начальница, открывая папку с выдержками из суда – Угу...- многословно конечно, информативно. Все клоны в такие моменты чувствовали себя неуютно, в конце концов всегда есть шанс, что оригинальную переклинит, тогда пишите письма мелким шрифтом, проще сразу закопаться поглубже, чем испытать на себе её ярость. В конце-то концов, даже первой Командир был глубоко «небезраличен», как и всем клонам Юлии. Мало кто из генералов и командиров относился к ним не как к «клонам ужасной псионички», а как к обычным товарищам, пусть похожим на «сестёр». Да и в целом к подчинённым. Сам наказать мог, мама не горюй, но чужим в обиду не давал. Особенно это было видно во время операции по захвату Дугана, когда сам Полевик взял в руки оружие и действовал совместно с парочкой клонов, прекрасно понимая обстоятельства. Тут начальница остановилась, чуть приоткрыв рот, затем улыбка начала стремительно наползать на лицо, после того как ползти дальше было некуда, она прыснула, и наконец начала хохотать. Клоны переглянулись, главной что все, мозги набекрень пошли? - Наш Командир, как всегда, дали последнее слово, а он давай «жечь» глаголом сердца – с трудом прекращая смеяться произнесла Юлия – Смотрите каков подлец. После зачитки последнего слова Полевика, уже копии едва не укатились со смеху, вот уж действительно, дай трибуну, выступит. - Думаю, вопрос сам себя решил – заключила, наконец беря себя в руки псионичка, отправляя бумаги на стол – Наш дорогой командир не только этим идиотам адресует послание, но и нам. Его тоже испугала перспектива, что могу попытаться учудить нечто неразумное. И кто же в этом виноват? – хитрый взгляд на главную «защитницу» Полевика. - Не виноватая я! Он сам! - тут же попыталась отбрехаться стремительно красневшая девушка. - Ну да, ну да, все сам – то ли в шутку, то ли в серьёз погрозила псионичка пальцем – Значит, лезть на рожон американских войск по своей инициативе это мы можем, ставить под угрозу жизнь командира можем, умолять его не докладывать мне можем, а после узнав, что он и не собирался и все что волновало это твоя безопасность… - Это не я! Это не я! – красная до корней волос, клон схватилась за лицо, силясь скрыть своё смущение, но было поздно, «подружки» уже начали раскрутку на полную версию истории. Хихикнув в кулачок с достаточно умилительной картины, Юлия позволила себе присесть и почти расслабиться, да работы ещё вагон и маленькая тележка, но осознавая, что твой товарищ в относительной безопасности, пока что, сильно облегчает дело. - Даже Романов показал себя достойно, приятно, очень приятно – кивала собственным мыслям девушка, не обращая внимания на склоки клонов – Думала, просто сбежит, ан нет, предпочёл застрелится. Очень достойно, хватило духу ведь признать, насколько был не прав. Хорошо, после того, как выручим товарища, вплотную займёмся Владимиром, уж кого-кого, а этого урода лично убивать буду – мрачно пообещала сама себе девушка, вспоминая попытки «бравого» генерала к ней пристать. Козёл извращённый.***
Охрана особой тюрьмы в Гуантанамо ненавидела всех и каждого из заключённых, постоянно чего-то хотят, требуют, просят. Кто взбрыкнёт о правах, кто о еде, кто о том, чтобы не били. Уроды короче, форменные, мешающие доблестным охранникам Соединённых Штатов выполнять свой долг. Тут ещё вечно открывающие, когда не надо, рот кубинцы мешаются. Что тоже не доставляет радости обычным работягам. Но даже в этой беспринципной ненависти были исключения – заключенный без номера, прибывший около трёх месяцев назад, с мешком на голове, с пометкой в документах: полная изоляция. А это значило что? Правильно! Посадил в самую глубь тюрьмы, где даже солнце почти не видно, подаёшь дважды в день еду, и радуешься жизни. Чтобы ни было, запрещено какое-либо взаимодействие, не считая конечно контроля со стороны врачей. Видимо преступник был особенный, учитывая подцепленные устройства контроля здоровья. Нет, следить за любым чихом было не надо конечно, исключительно если все будет печально и срочно. В любых иных случаях, чтобы ни было, никакой реакции. Так вот, собственно, и сосуществовали. Они ему еду, он молчит. Они позволяют себе спать, он молчит. Они говорят и много, все-равно никто не услышит, он молчит. Счастье? Конечно счастье! Фактически, ты получаешь возможность выполнять свою работу, ничего не делая, постоянно преспокойно говоря все что думаешь и не только. Хоть исповедуйся во всех грехах, все не выйдет дальше коридора перед одиночной камерой. Поэтому многие просились на вахту именно к заключённому без номера. И поговорить, и поспать, пофилонить есть возможность. Если что, автоматика сработает и предупредит о том, что надо бежать и проверять. Однако сегодня весь день проходил с каким-то сильно странным ощущением в голове, будто там что-то прибавилось, или кто-то прибавился, то ли шёпот, то ли что, наверное, надо было бы сходить и проверить работу мозгов. Может показатели здоровья заключённого шалят? Да нет вроде, все в пределах «хреново, но терпимо», нет повода дёргаться и вызывать врачей. Совершенно. Верно? Точно? Или все-таки надо срочно открыть дверь и выяснить все ли в порядке с ним? Стоп. А откуда информация что это именно «он»? Охранник усиленно пытался словить ускользающие мысли в голове, выходило из рук вон плохо, казалось, мозги упорно перетекают из одного состояния в другое, как с хорошей попойки. Наконец придя для себя к неким выводам, американец, помассировав виски, решил как обычно «высказаться» о разном товарищу… - Нет, можешь представляешь, эти уроды в руководстве снова решили, что надо нам урезать зарплату, мол, не выполняем норму избиений. Нафига вообще норма избиений?! Вы вроде, итак, сидите изолированные от общества, за преступления, которые зная нашу страну скорее всего не совершали. Решительно не понимаю, зачем вас ещё и избивать. Чтобы согласились на все условия что предложат? Это же так низко товарищ… Вообще, сегодня общение было особенно простым, будто кто-то снял огромный груз ответственности с плеч, и можно наконец побыть собой. Так бы, он наверное и говорил и говорил, и о том, что ему отвратительна работа в тюрьме, незаконно находящейся в другой стране мира, и о том, что держать людей не предъявляя им порой обвинений это просто нонсенс, и избивать заключённых просто потому что так хочет руководство, которому велит ещё более высокое руководство это повод сильно задуматься над сложившейся ситуацией. Ведь это возмутительно, когда людей заставляют ломать других людей, просто потому, что некоему большому дяди с высокого холма так надо. Но долгие разговоры не могли быть продолжено, когда в коридор перед дверью вначале зашёл едва ли не трёхметровый серый гигант, с огромными мускулами и странными красными очками на квадратной голове. Следом за которым следовала …Красота. Нет, КРАСОТА, в любом словаре мира, на любом языке, зашедшая девушка была бы самим воплощением понятия красоты. Которой было явно что-то надо, потому что, она, юркнув вперёд громилы, начала торопливо двигаться к двери камеры. Охраннику вначале было хотелось что-то сказать, мол, куда вы идёте, запрещено ведь. Однако, в голове ответ возник сам собой – если красота прошла через все посты охраны, и оказалась в самом сердце тюрьмы, значит она сама есть начальство. А раз оно начальство, то ему видней. Поэтому отдав честь проходящей и встать по стойке смирно. - Заключённого без номера освободить и вывести из камеры – поравнявшись с вытянувшимся стрункой охранником велела Красотка. Судя по лицу пребывающая в состоянии глубокого и важнейшего ожидания чего-то важного. Руки вон почти до бела сжаты на плечах. Оно начальству, ему видней, верно? Поэтому ещё раз отдав честь, охранник извлёк из стола ключи, аккуратно открыл дверь, памятуя, что пленник долгое время провёл без света. Собственно, что предстало перед глазами гостей? Небольшая комната, в которой едва-едва умещалась отвратительного вида кровать, больше похожая на набитую сеном и прикрытую наволочкой пародию, небольшой унитаз, да кран для душа и прочих нужд. Хорошо хоть не пожалели и дали заключённым какую-никакую, а канализацию. Не совсем звери же, верно? Приметив лежащего, закрывающего глаза руками человека…Если можно было назвать худое, обросшее до состояния отшельника, в стёртых обносках, бывшей когда-то тюремной робой тело человеком. Охранник, помня старые привычки, было хотел рявкнуть, чтобы заключённый встал, но как хотел, так и передумал, в конце концов, нельзя же так поступать с товарищами. Поэтому сняв собственную рубашку, подошёл к что-то бормотавшему заключённому и обмотав глаза оной, после аккуратно поднял и повёл к стоящей в коридоре красотке. Которая только увидев то, во что превратился товарищ, не обращая внимания на все проблемы санитарии, в пару скачков оказалась рядом, и нет, не стала сжимать в объятиях, а просто зарыла руки в космы, силясь добраться до щёк. - Прости, немного опоздала – послала мысленный сигнал Командиру Юлия, на что, практически немедленно получила «ответ» в виде образов. На одном Полевик с видом «бешенства» кроет её матом, но так, без души, когда они цеплялись по-настоящему было куда хуже, даже пара «драк» была. Дралась девушка к слову хорошо, втык нередко давала Полевику. Следующим шёл извиняющийся, мол, не смог выполнить работу, и вот смотри во что превратился. Последним поднявший руки в желании обнять, тут же меняющийся на отдающего честь. Правда, был ещё один, который девушка усиленно старалась не замечать, на нём один бородатый человек с сорванными погонами советской армии, заменёнными на американские звёзды, дёргает ногами пребывая в петле. И надпись: Мой.