Я всё слышал...

      Хидэ проснулся от солнечного света, противно падающего прямо на его закрытые глаза. Проснулся и понял... что-то не так. Первой странностью была сильная головная боль. Ну, а второй был как раз солнечный свет. Дома комната Хидэёши находится на теневой стороне, а значит, так ослепительно мешать спать утром природа не может. Отсюда вытекает, что студент этой ночью спал не в своей уютной кроватке. Но, если Хидэ ночевал не дома, то где?       Парень поднял руку, чтобы хоть немного отгородиться от света, и медленно открыл глаза, обнаружив на руке несколько синяков.       «Так... а это уже интересно», — Подумал Хидэ, и уж хотел было оглядеть локацию, в которой сегодня проснулся, как вдруг услышал за дверью шаги. Нагачика не придумал ничего лучше, чем, поспешно убрав руку обратно под одеяло, притвориться спящим.       Дверь скрипнула. В комнату кто-то вошёл. Тишину нарушил до боли родной и знакомый голос:       — Недавно… Меня мучил голод на протяжении долгого времени. Временами… Мне казалось, что я умру от голода… И хотя я даже понимал причину… Но теперь его нет.       «Это Канеки!» — Хидэ моментально узнаёт голос своего друга детства. «А я, между прочим, говорил тебе, что надо больше кушать», — думает парень, вспоминая один из многих разговоров с Канеки, после того самого несчастного случая, в результате которого другу пересадили чужие органы.       — Кровь у меня во рту… Я понимаю. Она не моя, — Канеки говорит это тихо, почти шёпотом, но его друг всё слышит.       «Ага... ага. Кровь. Что?!» — и вот этого Хидэ уже не понял, но слова про кровь заставили его начать волноваться за Канеки, сильнее чем когда-либо.       — Есть только один способ утолить голод. И ты об этом знаешь, — этот хрипловатый голос Нагачике не был знаком, но, вероятно, он принадлежит достаточно пожилому человеку.       «Ну да, единственный способ утолить голод — это поесть. Это все знают, но причём тут кровь?» — мысли Хидэёши метались по черепной коробке, но никак не успевали прийти к каким-то внятным выводам, а разговор Канеки с незнакомцем продолжал набирать обороты. Хидэ сосредоточился на подслушивании.       — Если бы всё так и продолжалось… Ты бы разорвал своего друга собственными руками, — продолжал наставительно вещать мужской голос незнакомца. В нём чувствовалась сила... и угроза.       Нагачике стало немного не по себе, очевидно они говорили о нём, но суть разговора всё ещё продолжала ускользать от парня.       — Пожалуйста, осознай, кем ты стал.       «Прям сказал, как отрезал», — Хидэ даже вздрогнул от такой категоричности. Повисла пауза. «Так кем стал? Во что же ты вляпался, Канеки?»       — Я не хочу. Причинять вред… Своему другу, — голос Канеки дрожит.       «Я пока не понял, что там у тебя, но мы справимся. Вместе мы обязательно разберёмся. Только доверься мне, мы же друзья», — во всяком случае Хидэёши очень на это надеялся.       — Я не могу остаться с Хидэ, — говорил Канеки.       «Можешь», — думал Нагачика — «Ни смотря ни на что, можешь!»       — И не могу жить в мире гулей. Потому что я ни человек, ни гуль, — и не смотря на то, что Хидэ не видел Канеки, он был уверен, что на его глазах сейчас навернулись слёзы.       «Ты всегда был плаксой. Значит... гуль, а ведь мы совсем недавно про них говорили», — Хидэёши было обидно, что друг не доверился ему, но он не винил его. Он прекрасно понимал, что это явно непростая история. «А разве гулем можно стать? Хотя... об этом подумаем позже».       — Я совсем один… — Канеки, не человек и не гуль, уже просто рыдал.       «Нет! Ты не один!» — Хидэ хотелось вскочить с кровати, похлопать друга по плечу и сказать, объяснить, что они со всем справятся, что он совсем не один! Но Нагачика понимает, что это не лучшее решение сейчас. Правильнее будет просто молча поддерживать Канеки, надеясь на то, что тот сам расскажет всё Хидэ, рано или поздно, когда будет готов.       — Ни тот, ни другой? Ты ошибаешься. Ты гуль… но в то же самое время и человек. Ты единственный, кто принадлежит обоим мирам, — обладатель голоса начинал нравится Хидэ, только за то, что он так по доброму говорил сейчас Канеки такие успокаивающие слова.       «Ну вот и адекватный человек, точнее... не человек. Не человек, а гуль», — мысленно поправил свои мысли Нагачика.       — Приходи к нам работать в «Антейку». Мы научим тебя, как быть гулем. Сохранение своего места в человеческом мире напрямую с этим связано. И через какое-то время, надеюсь твоя человеческая часть захочет понять нас и узнает, являемся ли мы просто чудовищами, которыми руководит голод. Как тебе предложение? Но сперва… Я покажу тебе, как делать вкуснейший кофе.       — А… Э… Эм… — Канеки звучно швыркнул, вытирая слёзы рукавом. — Я… никогда раньше не работал так что… думаете… Эм… У меня получится?       «И всё-таки он совсем не изменился», — ресницы Хидэ дрогнули, и как только дверь закрылась парень открыл глаза. Он попытался сесть, но тут же вынужден был лечь обратно, схватившись за голову. «И обо что я мог так приложиться? Не помню».       Хидэёши Нагачика лежал и тысяча мыслей роились в его и без того болящей голове.       «Радует то, что Канеки не один и ему есть кому помочь. Надо бы и мне озадачиться темой гулей, книжку что ли какую взять? И всё-таки, как он умудрился стать гулем? Я не думал, что это возможно…»