//POV. Нептаин, уважаемый в городе человек//
Значит, Арким ушел с навершием, ха-ха, в работу. Эднагина тоже там оказалась задействована, так как у него лезвие перегревается, его надо постоянно смазывать оружейным маслом и держать наготове ведра с водой, так как бывают вспышки и возгорания. Уже неделю там торчат, а я всё сделал по хозяйству, то есть, Аному с дровами помог, дополнительные лавки вместе с ним смастерили, на кухонной части полки сплотничали, по давнишним объяснениям Аркима, значит. Аном восхищается ходит: как всё удобно стало, не надо переворачивать всю посуду, когда ищешь какую-то нужную. И вообще, ошпариться риску гораздо меньше. Как там Арким говорил? Есть какой-то мужик заморский, зело злой, но строго по делу. Кашеварство в дело жизни превратил, самых знатных людей потчует. Гродан Рамсой или как-то так... Так Арким сказал, что кухня как у него должна получиться, что аж сам этот Гродан докопаться не сможет, так всё ладно продумано! Не знаю ни про каких Гроданов Рамсоев, но Аном доволен, так как готовиться всё начало как-то быстрее и вкуснее. И ведь действительно так! Сейчас вот не знаю чем себя занять. Может взять оружие да пойти в Сабальку? Это деревня такая, там какая-то проблема с неуловимым вуулом, который их мелкий скот морит... Так и быть, схожу в Сабальку. Тем более, пять серебряных — серьезные деньги. Арким говорит, что деньги считать надо так, будто завтра в нищету уходишь. — Эдна, я в Сабальку схожу, там есть заказ, вроде на вуула. — спускаясь в подвал, начал я говорить. — А вы чего тут? — Не видишь, прекрасная женщина делает массаж усталому старому воину? — раздраженно спросил меня Арким. — Я доделал конденсатор энергии, давай, тащи себя сюда! Аккуратно по ступеням вниз, подхожу к столу, где Эднагина Аркима маслом оружным намазывает. Думаю, это уже давно больше, чем просто дружба поленицы (1) и говорящего меча... — Берись за ручки аппарата и мысленно проводи в него энергию. — дал инструкции Арким. — Как загорится изумруд, значит всё, можешь отпускать. Взялся я за прибор, начал фокусировать энергию и направлять её в него. Руки начало пощипывать, изумруд начал моргать. — Это нормально, идёт процесс зарядки. — сообщил мне Арким. — А рубин что значит? — уточнил я на всякий случай. — Он начнёт моргать, когда энергия будет кончаться. Ну и ещё он будет свидетельствовать, что заряжаемый предмет полностью заряжен. — ответил мне Арким. — Всё по последнему слову техники! Такую систему люди ещё нескоро увидят... Через минут двадцать, когда где-то в груди начало сосать, изумруд прекратил моргать светом и стал гореть стабильно. Я убрал руки с прибора. — Всё! — Арким цокнул. — Принцесса моя, родная... Вставь синий камешек в крепление. Эднагина кивнула и вставила камешек в отверстие. — Теперь опусти рычажок вниз. — попросил Арким нежнейшим из своих голосов. Эдна взялась за маленький рычаг и плавно передвинула его в нижнее положение. Камешек в креплении начал сиять синим светом. С каждой секундой сияние становилось всё сильнее и сильнее. Затем, где-то минут пять опосля, загорелся рубин. — Поздравляю, дамы и господа! — Арким рассмеялся. — Вы только что провели процедуру, которая будет приносить нам стабильный доход. Ты там что-то про вуула говорил, Неп? — Ага, говорил. — киваю. — В деревне Сабальке скот кто-то высасывает. Думаю, надо сходить. — Я не смогу. — сразу же сказал Арким. — Надо отдохнуть, да ещё и пора Анома уму-разуму учить, объяснять суть бизнес-идеи. Сам справишься? Заодно удостоверишься, что ты не какой-то хрен с горы, а настоящий чудовищеруб! Ну? — Да я и сам собирался. — подхожу к стене и беру с неё боевой топор и щит. — Вот-вот, сходи. — согласился Арким. — Только аккуратнее там, делай всё по науке. Вот так и пошел. Кольчугу я не снимаю почти, как вторая кожа мне, шлем тоже всегда со мной. С луком ничего пока не получается. С двадцати метров куда-то попадаю, а дальше уже отказ. С топором управляюсь неплохо, хотя с мечом себя чувствую гораздо увереннее. По дрянной размякшей дороге на юг, я направился к упомянутой в объявлении развилке, на которой нужно идти направо. Или налево? Нет, точно направо. Торопливо шагая вперёд, я жевал кусочки вяленого мяса, которого вдоволь набрал с собой. Голод в городе не наступил, хотя многие этого опасались. Герцог хоть и жадный сукин сын, но понял, что голодного бунта не переживёт, поэтому открыл закрома, выиграв себе этим и безопасность, и благодарность жителей. Ведь никто не понял, что благородства в этот поступок не закладывалось ни на грамм. Вот эти граммы, да? Неудобно было поначалу считать, но зато как выросла точность измерения! Арким велел отлить медную гирю, которая стала эталоном килограмма. Да, ох и намаялся я в ту ночь, когда напильником срезал лишнюю массу, вновь и вновь ставя гирю на клинок, пока Арким не остался удовлетворён. Зато окрестные торговцы очень рады, так как простые весы, использующие гирьки, отливаемые из заданного количества меди или бронзы, буквально уничтожили возможность обвешивания! Особой прибыли мы с этого не получили, так как Арким не хотел, чтобы нас ассоси... асци... Чтобы нас связывало с торгашами хоть что-то, из-за чего продали меры гильдии кузнецов за пять золотых и права им выписали в ратуше. При этом его совсем не смущает, что мы собираемся торговать светильниками... Да, он говорит, что торговля магией — это другое, но мне кажется, что разницы особой нет. Ну и Эднагина тоже говорит, что торговля магией — престижно, а простая торговля — удел презренных торгашей. Я в аргумент про спирт упомянул, тогда Арким надолго задумался. В итоге пришли к выводу, что придётся... как он там сказал? «Открывать Ипэ на Анома». Да. Не сразу понял, что это за «Ипа», но Арким объяснял, будто Аном будет торговать спиртом от своего лица и делиться с нами прибылью. Договор заключим на большую часть выручки. Ха-ха, жду не дождусь, хочу посмотреть, как Аном от лица своего... Ха-ха! А это что такое? На дороге телега стоит, лошади нет. Люди лежат... Неужели тати поработали? Подошел я поближе. Действительно, мешки с зерном распотрошенные лежат, стрелы в телеге торчат, покойников восемь. Семь мужиков, одна девка молодая. Начал смотреть следы. С лучниками связываться плохо. Хотя... Да. Костяные наконечники, причём качественные. Явно тати, причём небогатые. Рискнуть? Рискну. Начал смотреть следы. Это Аркиму пару минут потребно, чтобы выследить кого хочешь, а мне тут поковыряться предстоит. Но дело того стоит. Закон тракта прост: татей побил — всё твоё. Жаль люд, но покойникам злата и серебра не треба. Так... Двенадцать их было, все мужики. В лаптях в основном, у одного сапоги красные, недешевые. Девку снасильничали ещё перед смертью. Вот теперь точно жалеть не буду паскуд! В лес направились они, груженные. Лошадь повели ещё, видимо, надеются сбыть по-быстрому. А телегу оставили. Ну да, хоть на телеге сподручнее награбленное тащить, но приметная вещь, а им ещё в деревню возвращаться, мирной жизнью жить... Паскуды, одним словом. По краю следа держался, а то если кто-то вдруг отследит и выводы неправильные сделает, потом не отмоешься от... рипутации. Нет, репутации. Снег уже сходит постепенно, но следы тати маскировали. Недостаточно хорошо, но маскировали. Да и лошадка их с головой выдаёт. Верно Арким говорит: Тот, кто много накопил, многого лишится. Сегодня они лишатся жизни. Опоздаю я к Сабальке... Ближе к вечеру, когда следы уже стало тяжеловато читать, нашел-таки татей. Охотничья изба в лесу стоит, а вокруг тати свою поганую жизнь живут. Нажива, как думаю, вон в том складе самодельном, что у избы. В избе огонь горит, люди ходят. Теперь подсчитать всех надо и план нападения разработать. «Будущее должно быть заложено в настоящем. Это называется планом». — Арким весьма богат на такие красивые и дельные слова. Так, изба на метров двадцать квадратных площадью, небольшая, сразу видно, что для охотничьего промысла, вроде как перевалочная. Внутри не более пяти человек, как вижу, атаман татьский точно там. На улице девятеро, девять плюс пять, равно четырнадцать. Следов было двенадцать, но двое могли остаться здесь для охранения награбленного. Когда совсем стемнело, тати отправились спать, а я начал основное действо. Вычислить часового было нетрудно — он, перед тем как пойти на пост, направился справлять нужду. Убивать этих нелюдей будет просто. Подобрался к замаскированной дозорной точке, расположенной среди корней упавшего толстого дуба на возвышении. Сидит, паскуда, амулет из цветных камешков в свете лучины перебирает. Утаил, видимо, от общего дележа. Закрыл ему рот левой рукой, прислонил нож в область под левой лопаткой и всем телом вдавил его. Тать захрипел, задёргался, но такая смерть быстрая. Никогда так не делал до этого, но Арким — хороший учитель. Медленно положил тело на дно ямы, сунул амулет в торбу, опорожнил кошель татя в свой, положил на видное место татьский топор и лук со стрелами, потом заберу. Дальше надо действовать аккуратно. Тихо прошел к лежащим у костра татям и начал их тихо резать. Виноват или не виноват — разбираться не буду, раз оказался с татями, значит принял на себя ответственность. Успел зарезать четверых, прежде чем пятый заорал. — Тревога! Вороги! — раздался панический крик с другой стороны костра. Резко выхватываю топор из перевязи. Удар по лежащему суховатому мужичонке — с таким развалом шеи не живут. Следующий удар нанёс по уже поднимающемуся тучному лысому мужику — пришлось пнуть его посильнее, так как топорище застряло в макушке. Неудачно... Подхватил лежащее у ног охотничье копьё. Оравший тать взялся за длинный нож и пошел на меня. От первого моего укола он увернулся, но вот подсечки копьём он не ожидал, поэтому споткнулся и я насадил его на копьё через левую ключичную впадину, да так сильно, что копьё вышло из спины. Жуть... Снял со спины щит и подобрал с земли чей-то топор. Совсем не боевой, лезвие лесорубское, поэтому для разрубания людей подходит не очень, но подходит. Кто-то среагировал прямо по своей татьской натуре — тут же дёрнул в лес. Догонять я их не буду. Бесполезно в ночном лесу. Ударил по вышедшему из избы атаману. У паскуды оказались кольчуга и меч, что под шубой я не разглядел. Да и шуба неплохо пригасила удар, поэтому пришлось отступить на пару шагов. Решение принял быстро — бросил топор в череп. Воин из атамана вышел так себе: отразить не смог, не увернулся. Хруст ломающегося черепа я услышал отчетливо. Ещё и шеломом не озаботился, что тоже показательно. Лучше без кольчуги ходить, чем без шелома. Пока дохлый тать медленно заваливался, отошел назад и подобрал у покойника ещё один топор. Сразу видно, что селяне — топоры лесорубские поголовно. В избе в это время принимались какие-то решения, поэтому я не стал мешать и занялся спрятавшимся за складом награбленного татем. Он-то подумал, что я не заметил его. — Сдавайся, или разделишь судьбу собратьев по стае. — предлагаю ему исход. — Сдаюсь, не убивай! — взмолился тать. Взмах топором — обух падает прямо на череп. Жить будет, но очень плохо. Особенно когда только очнётся. Вернулся к избе, подхватив из костра полено. — Можете заживо сгореть, позорные волки! Или сдаться мне! — предложил я и этим паскудам продление жизни. — Счёт до десяти, потом поджигаю избу и запираю дверь. Раз! Два! Три! Четыре... — Сдаёмся, милсдарь! — выскочил из дома тать. Волосы растрепанные, глаза бегают, морда вымазана жиром, жрал только что поди. Ещё и сивухой разит. — Выходите по одному и ложитесь на землю. Оружие бросить у порога избы. — распоряжаюсь я. — И без шуток. Вы мне живые особо не нужны, просто не хочу лишние головы волоком тащить. Вышли, оружие выбросили. Связал паскуд, опорожнил кошели и пополнил свой. Деньги не считал, но по весу солидно выходит. Богатенькие тати... Дальше потрошил избу на предмет ценностей. Нашел серебро монетами, десяток изделий из не особо чистого серебра, бронзовых монет нашел где-то штук сто пятьдесят. Меняла знакомый в городе есть, не сильно дурит. Шкур много нашел, что тоже деньги. Меч атамана оказался поганеньким, но тоже железо, каких-то денег стоит. Кинжал также обнаружил, рукоять — кость с серебром, даже на вид дорого смотрится. Выгодно татей убивать. Не понимаю, почему никто толком не занимается... В сарае для награбленного нашел телегу, набитую рухлядью — в основном оленьи шкуры выделанные. Также нашлась киноварь в ящиках, бочка бормотухи, какой-то провиант и небольшое количество меди в слитках. Явно всё это награбили в последние месяцы и собирались свозить куда-то. Теперь это всё моё, если по закону. Лошадь есть, запрягу её в эту телегу и повезу в город. Сабальке придётся потерпеть немного. Дополнительной веревкой связал татей для пущей надежности и принялся стаскивать покойников. Вытащил из избы колодку, установил её рядом с мертвыми татями и начал рубить головы — доказательством будут. За час управился. Далее затащил безголовые трупы в избу, в крови, конечно, слегка измазался, но изнаночникам мясо оставлять не след. Поджег избу и погрузил на телегу дерево и ветки, раньше представлявшие из себя крышу сарая. Завалился спать под телегой. Утром привязал не выспавшихся татей к телеге и поехал к тракту. За ночь кто-то из изнаночников поработал над покойными караванщиками, но с первыми лучами солнца сбежал. С телеги сгрузил дерево, запасенные специально и соорудил в ближайшем овраге погребальный костёр. Каждый заслуживает хоть какого-нибудь погребения. Поехал обратно в Лоодрейн.//Град Лоодрейн//
В город заехала телега. Возницей был парень лет четырнадцати-пятнадцати. Роста он был довольно высокого, одет в медвежью шубу, под которой виднелась кольчуга. На поясе его был топор, на голове железный шлем с волчьей головой поверху. На лице равнодушное выражение, будто он таким образом заезжает в город как минимум каждый день. За телегой волоклись забитые селяне, один из которых волочился буквально, неспособный идти — удар обухом топора предыдущей ночью нанес непоправимый ущерб его здоровью. — Здравия вам, господин маг! — поклонился ему городской стражник. — Ужель татей отловили? — Их самых. — кивнул парень, известный здесь под именем Нептаин. — Наткнулся на тракте на телегу, у телеги покойники. По следам вышел на логово татей. Порубил их ночью прошлой, кого-то в плен взял. — А где это было, господин маг? — уточнил стражник, о чём-то задумавшийся. — По дороге на Сабальку. — Нептаин слез с телеги. — Так... — стражник как-то подобрался. — Сабалька — это наша ответственность, а значит судить татей будет ратуша. За каждого татя, живого или мертвого, положено вознаграждение — по двадцать бронзовых монет. За атамана их, живого или мертвого, одна серебряная. Вы головы взяли с собой? — Не первый день живу. — снисходительно усмехнулся Нептаин, указав рукой на лежащий в телеге мешок. — Не сомневаюсь, господин маг. — усмехнулся в ответ стражник. — В телеге трофеи татьские? — Они, родимые... — кивнул Нептаин. — Могу въезжать? — Давно можете, только татей мы здесь примем, на ваше имя запишем. — улыбнулся стражник. — Благодарствуем всем городом, что с татьбой да изнаночниками боретесь, господин маг! Сегодня же вечером всем знакомым расскажу! — Вот за это спасибо, Балтимир. — кивнул Нептаин благодарно. Известность Нептаина медленно, но верно росла. За двукратную оборону города, нанесенную обиду со стороны герцога и Вече — Нептаина считали в городе чуть ли не своим. А регулярные новости, что он убил очередного изнаночника или как сейчас, привёз головы татей, позволяли известности обретать нужные грани. Остановился Нептаин у таверны «Непталь», номинальным владельцем которой был тавернщик Аном. — Приехал всё-таки. — встретил его Аном. — Здравствуй. — спрыгнул с телеги и пожал руку тавернщика Нептаин. — Новости какие-то есть? — Есть.. — кивнул Аном. — Эта, Принцесса которая, в подвале почти безвылазно находится, только жратву таскаю. В городе тишина. Ах, да! Вече приняло решение, дали вам землю в городе, скоро начнут хибары сносить. И герцог звал тебя, как явишься в город. Проблемы какие-то. — Как проблемы — зовёт, а как платить по счетам — «не принимает сегодня». — посетовал Нептаин. — Эднагина внутри? — Да, в подвале. — подтвердил Аном. — С телегой что? — На продажу. — ответил Нептаин, заходя в таверну. — С бою взято. Всё по закону. — Понял, на рынок свезу тогда. — кивнул Аном. — А... эм... головы куда? В подвале, который сейчас сиял светом десятков фонарей, Эднагина без устали заряжала камни магической энергии, а Арким о чём-то вдохновенно вещал. — ... и есть ещё такая штука, серрейтор называется, удобная для резки всяких веревок и людей, хех-хех! — Арким лежал на столе, блестя качественным маслом. — Тупится медленно, но если окончательно затупился, то придётся заморачиваться с заточкой. Впрочем, при текущем качестве железа, будет незаменим в хозяйстве. Можно произвести пробную партию, вдруг приживётся... — Здравы будьте. — поздоровался Нептаин. — И тебе не хворать. — Арким явно был рад слышать его, судя по интонации. — Тут такое было вчера вечером! Но это потом, ты давай сначала расскажи, как поживает или не поживает вуул? — Поживает ещё. — покачал головой Нептаин. — Не дошел я до Сабальки, на деятельность татей наткнулся, пришлось выслеживать и убивать. — Прибыльно вышло? — поинтересовалась Эднагина. — Два золотых где-то, если у нормального менялы менять. — ответил Нептаин. — Богатенькие тати... — Может ну их, этих изнаночников? — со смешинкой в голосе спросил меч. — Бандосы гораздо безопаснее в боевом плане, а прибыли не в пример больше. — Что с самогонным ремеслом? — Нептаин бросил на стол снятую кольчугу и кошель с трофейными деньгами. — Нормально всё. — ответил меч. — Скоро начнём производство. Тебя, кстати, герцог к себе звал. Проблема у него. — Что за проблема хоть? — Нептаин сел на лавку за столом. — Да там вообще что-то с чем-то. — Эднагина достала из шкафа краюху хлеба и говяжью колбасу. — Ага. — подтвердил меч. — Лебандин всплыл. — Кха! — Нептаин, откусивший кусок хлеба, поперхнулся. — Да ну?! Я думал он помер давно! — Не помер. — сказал на это меч. — И более того, он сейчас в Лоодрейне. — Во дела...