***
Шумно и весело проходит день рождения Чоджи. Девчонки ради такого случая даже надели платья. Им иногда, наверное, тоже хочется этого: сменить боевую форму, снять с себя почти все оружие, нацепить на волосы заколки. Киба притащил саке. Некоторые (невежливо тыкать пальцем в лучшего друга и именнинка) пробует его впервые и это вызывает целую бурю смеха — с одной стороны, они все прошли через войну, а с другой — саке пьют почему-то украдкой. Разговоры веселые и легкие. Сейчас почти спокойно и освободить часть дня для праздника удается всем. В доме у Чоджи куча друзей, но кажется он чем-то недоволен. Ино опять издевается над ним: — Нельзя вот так вот каждый раз мотаться между деревнями! Вы с Шикамару совсем с ума сходите! — Что сразу я, а? — Шикамару выглядит уставшим и в спор не вступает. Наруто склоняется к Хинате: — Выглядят смешно, верно? Чего это Ино ругается, никак не пойму. Ну миссии все сейчас такие. Я вот тоже из одной деревни в другую ношусь, и ничего. — Наруто-кун, мне кажется, это из-за того, в какие деревни Чоджи-кун и Шикамару-кун стараются брать миссии, — мягкая улыбка. Наруто сложно поддерживать общий разговор, когда рядом с ним Хи. Все его мысли о том, как бы ей было не скучно, не одиноко. Слева сидит Шино, напротив — Неджи. Не самые удачные собеседники, но Наруто старательно улыбается и ведет разговор. Он немножко абсурдный и смешной, и почему-то зациклен на забавных случаях из Академии. После саке в голове чуть-чуть пусто. Как только в диалог вступает Киба с Густобровиком, Наруто выдыхает. Теперь можно так не стараться, и следить за тем как чувствует себя Хината. Руки у нее ледяные, он это знает, даже не дотрагиваясь — выступающие косточки пальцев красные. Наверное, стоит налить ей чай. — Осторожнее, Наруто-кун, — Хи забирает из его рук чайничек и снова заглядывает ему в лицо. На щеках — два пятна лихорадочного румянца. Глаза у нее большие, влажные. Наруто бы предложил уйти, но он знает, что Хинате тесно в родном доме. Да и возможности вот так посидеть со всеми давно не было. Он прячет ладони Хи под столом, согревает. Главное, чтобы не заметил Неджи. Хината устала. Дыхание стало более рваным, как бы не наступил новый приступ. Смеется Тентен, кажется с рассказа Кибы: — Не, они реально поцеловались! До сих пор вспоминаю их ошалевшие лица. — Заткнись, — кажется, впервые за весь вечер подал голос Саске. Наруто оживает, отвлекается от Хинаты и возмущается: — Так это, че, он про нас? Эй, Киба, а ты не офигел? — на лице выступает румянец, — т-тоже мне! Нашел о чем вспоминать, даттебайо! Не было это поцелуем! Наруто так упорно все отрицает, что остальные не выдерживают и присоединяются к Тентен. Сакура-чан так хохочет, несмотря на суровый взгляд Саске, что заходится кашлем. Саске дергается и выверенным жестом обнимает ее за плечи, позволяет опереться ему на грудь, освобождает руку и выдергивает со стола салфетку, прижимает ее ко рту Сакуры. Наруто по пять раз на дню так же держит Хи, стараясь не сильно тревожить приживающую правую. Кровь пропитывает бумагу насквозь, и Саске, не глядя, берет следующую. На мокрой салфетке покрытые кровавой слизью соцветия лаванды. Наруто отпускает руку Хинаты и запускает пальцы в волосы. Он не заметил, упустил. Выглядывая малейшие признаки болезни у Хи, не заметил Сакуру. Сейчас его глаза мигом фиксируют изменения: Сакура не просто похудела, но истончилась, у нее тяжелый влажный взгляд. Под глазами что у нее, что у Саске залегли лиловые тени. Кожа болезненного, желтоватого оттенка, пятнистый румянец, испарина на лбу. Тишина тяжелая, кроме исступленного кашля Сакуры и рваного дыхания Хинаты не слышно ни звука. Горка мокрых салфеток растет. По комнате тянется металлический запах крови и горьковатый, травянистый — лаванды. Чоджи дергается, неловко сносит кувшин и напряжение лопается. Ино подскакивает, зажигает на ладонях Шосен, опускается рядом с Сакурой на колени. Шикамару чуть слышно что-то командует Кибе, и тот скрывается вместе с Ли. Неджи раздвигает седзи, впускает свежий воздух. Шино и Тентен одновременно тянутся к салфеткам. Сакуру бьет мелкой дрожью, но она решительно отмахивается от помощи Ино. Вытирает бледной кистью остатки крови с губ. Привычно опирается на подставленное плечо Саске и встает, выходит в сад. Саске сжимает в руке соцветия лаванды, растирает кровь по пальцам, поднимает тяжелый взгляд на застывшего Чоджи: — Прости. Мир Наруто, с отколотыми краями и трещинами, разламывается еще сильнее. Ему самому нечем дышать, глядя на девушек. Хи сидит рядом. Ласковый взгляд влажных от температуры глаз: — Иди к нему, Наруто-кун. Саске-куну тоже очень больно сейчас. Хината помогает Наруто подняться, сжимает колотящиеся руки, подталкивает и направляет. Повернуть ручку двери в ванную тяжело — ладони потные, влажные. Хи отходит к девушкам в сад. Наруто жмурится, трясет головой, заходит: — Саске, ты почему ничего не сказал мне, а? — голос жалобный, тихий. Саске молча склоняется над раковиной. Вода льется потоком. Наруто подходит ближе, тянет на себя острое плечо. Смотрит в злые черные глаза. Они тоже неестественно большие. И Наруто подавляет подступающие слезы и говорит уверенно — он нахватался этого у Хи: — Как давно это началось? Почему вы молчали? — Наруто срывается на крик — Саске! Ты это, не сдавайся только! Бабуля обязательно что-нибудь с этой гадостью сделает. Ну же! Пытается заглянуть в лицо: — Ты так ничего и не понял. И еще Сакуру убедил в своей правоте. Нельзя же так, даттебайо! Саске горько усмехается, самым краешком губ, и заходится в сухом кровавом кашле. Его немного заваливает влево — Саске так и не научился жить с одной рукой. Он сжимает пальцы на краю раковины до побелевших костяшек и задыхается. Вода смывает кровь с белых яблоневых цветов и сама напитывается красным. У Учихи рот изодран колючими мелкими веточками, и крови больше, чем Наруто привык видеть у Хи. Наруто колотит от бессилия. Он отступает в комнату, надеется разделить свой ужас с остальными. Шикамару отталкивает его от входа, заглядывает внутрь и матерится. Наруто больше ничего не чувствует. Где-то внутри все сжато в паникующий комок. Его мир просто разбит. Почему-то отчаянно хочется спрятаться. Он выходит в сад, садится в стороне от девчонок и просто смотрит сухими глазами на траву. Весна. Какая-то птица чирикает на низком мостике. Пахнет цветами. В горле застрял мерзкий комок. Пусть бы это тоже была эта гадость! Вокруг шум. Наруто закрывает глаза. Хината подходит из глубины сада, отнимает его руки от лица. — Почему, а? Хината присаживается рядом по левую руку и что-то рассказывает, поясняет. Жестом отгоняет ребят. Потом тянет его на себя, позволяет положить голову на колени и гладит по волосам. Как маленького. — Хи. Ты устала. Возвращайся домой. — Все подождет, Наруто-кун, — у Хинаты ледяные ладони, но опаляюще-горячее дыхание. Она обнимает его, успокаивает, и зажимает обеими руками рот, сдерживая кашель. — М-ма, Наруто, — рядом возникает Какаши-сенсей, — проводи Хинату домой. И иди госпиталь. — А вы, что тут делаете, Какаши-сенсей? Вы все тоже давно знали? Или? — Ли и Киба сорвали совещание. Теперь все в курсе. Наверное, четкие инструкции дали бы Наруто какую-то опору, и он бы смог собраться. Но не только ему хотелось объяснений. Он поднимает глаза — кроме Какаши-сенсея пришла еще и бабуля Цунаде. Только толку-то. Она Хи помочь не смогла. Подходит Сакура, и Наруто смотрит на нее отчаянно, не надеясь на прощение. Девушка садится рядом, берет его правую руку, ковыряет бинты. Хината спрашивает, стоит ли ей уйти, Сакура отрицательно мотает головой. Вблизи очень видно, насколько тяжело дается ей предстоящий разговор. Она сглатывает, облизывает обкусанные в кровь губы, прикрывает зеленые глаза выгоревшими ресницами. Сакура притягивает Наруто к себе, обнимает и шепчет, опаляя ухо температурным дыханием: — Ну-ка, соберись. Тоже мне. Не смей рыдать пока мы живы. У Наруто выбивает воздух и слезы сами застилают глаза. Он верил в то, что бабуля сможет вылечить Хи, но мертвые Сакура и Саске почему-то легче представляются, чем живые. У Сакуры уже сейчас ледяные, трупные руки с синими переплетениями вен и синие же ногти. А еще, даже сквозь несколько слоев ткани, Наруто отчетливо чувствует ее позвонки. Саске с кем-то переругивается, шипит сквозь сжатые зубы. Его в ответ материт Киба. Стоит уйти от Чоджи — они и так испортили все, что могли. Почему-то вспоминается слова Шикамару — скоро их посиделки будут неотличимы от большого совещания глав кланов. Пока только Ино заняла эту роль, но слишком часто в их разговорах решаются какие-то важные вопросы, иногда даже не только на уровне деревни. Пусть официально из выпуска только двое джонинов, всем остальным до этого звания нужно только разобраться с бумагами. Вот и сейчас, отойдя от первого шока с Цунаде спорят не друзья, а те, кто вот-вот займет руководящие посты в деревне, если не как главы отделов, то как главы кланов. Хи потратила около месяца, чтобы все это ему объяснить. Кажется, бабуля Цунаде настаивает на их изоляции. Возможно что ханахаки еще и заразна. Было бы неплохо — тогда для Наруто все бы тоже скоро закончилось. Саске оказывается рядом слишком резко и ничего не объясняет. Просто садится спиной к спине и молчит. С боков — Сакура и Хината. На миг Наруто прикрывает глаза, и ему кажется, будто они уже мертвы. Нет. У него еще есть немного времени: — Что будешь делать? — Осталось только пересадить Какаши глаз. — Сколько вам осталось? Хината дергается, сжимает крепче ладонь — не стоило говорить все так прямо. Но Наруто знает, с кем и о чем говорит. Попробуй он смолчать, с Саске и Сакуры сталось бы сообщить ему все еще более резко, вообще не считаясь с его чувствами. А то и постфактум. В записке: «Извини, Наруто, мы мертвы». — Не знаю, — подает голос Сакура, — Цветов слишком много. Хотя приступы имеют несколько другой характер, чем у Хинаты. Раньше днем их почти не было. Может быть еще месяц. Или меньше. — И как давно вся это мерзость началась? И, черт возьми, почему вы мне не сказали? Неужели вам настолько на меня плевать? За что? Неужели ничего нельзя сделать, а? Наруто, выкрикивавший обвинения, замолкает и плачет. Рядом с ним — самые дорогие люди. И он больше ничего не может для них сделать. Ему даже не сказали, в кого так отчаянно влюблена Хи. Он бы своими руками притащил этого урода, познакомил бы его с Хинатой. И бил бы до тех пор, пока бы тот не признал, что Хи самая удивительная и замечательная. В кого может быть влюблен Саске не меньшая загадка. А вот за Сакуру обидно. Если этот теме так и не понял, какая она и не ответил ей взаимностью, то он абсолютно безнадежен. Нельзя не любить Сакуру. — Началось в декабре еще. Просто как-то незаметно и легко. Как слабая простуда. Ну и не обратили внимания. Не до того было. А к концу февраля, когда начались приступы, уже ни Шосен, ни даже Божественная Регенерация помочь не смогли. А тогда уже и Цунаде-сенсей сказала, что вылечить Хинату она не может. Зачем тебя было еще и нашими проблемами грузить. Мы зарылись в теорию. Думали, есть шанс с помощью Ринненгана все исправить. — Как обычно, ученица. Склонность все драматизировать тебя не подвела. Крутые техники не помогли, а комплексный подход и стационарное лечение «сильные» шиноби всегда проигнорируют. Вот некому было вас пороть в детстве, а мне страдать приходится. Зачем биться головой о стену, в надежде выйти, если можно просто открыть дверь? Пятая помогает подняться Сакуре, гладит ее заплаканную щеку. На лице у Саске растерянность и бабуля Цунаде, притягивает, приобнимает еще и его, чем, кажется, еще больше его шокирует. А Наруто легко-легко. Пришли взрослые, умные люди и все исправили. Он подхватывает Хинату на руки, забыв про тянущую боль в правой, смеется и кружит Хи, напоследок чмокнув ее в кончик носа. Отдает девушку не менее шокированному Неджи, и пристает к бабуле Цунаде: — Где ваше стационарное лечение баа-чан? Вот берите и быстро-быстро, пока они в шоке.***
Наруто больше не берет миссий. Он бы послал всех, кто бы решился с ним спорить. Вчера вернулся за полночь, но еще до рассвета на полигоне. Механически бьет столб, пока на сбитых костяшках не проступает кровь. Потом тренирует техники, подгоняя весь свой небольшой арсенал под пересаженную руку. Так проще выплескивать боль и агрессию. Он настолько расшатан, что даже не рискует войти в режим Отшельника. К девяти уже он в госпитале. За месяц он еще ни разу не опоздал. Запоздало вспоминает, уже заходя внутрь, что Хи советовала не приходить с пустыми руками. Но это же Саске и Сакура-чан, они все поймут. Чуда бабуля Цунаде сделать не смогла, но не о каких считанных днях речь не идет. Шесть лет, если они откажутся от использования чакры. Или полтора, потому что этих двоих идиотов не убедить не быть шиноби. Сакуры-чан нет в палате — она опять куда-то унеслась. Саске равнодушно комментирует: — Сложный пациент. Объяснить Сакуре-чан, что сложный пациент теперь она, не смог ни Наруто, ни даже бабуля Цунаде. Наруто садиться к Саске на кровать. С ним все несколько проще — Сакура-чан постоянно несет свой пост ирьенина, и у Учихи больше нет сил с ней спорить. Сказала — постельный режим, значит он его соблюдает. Пока в палате есть посторонние. Наруто он давно таким не считает. Но сегодня почему-то не встает, только присаживается, опираясь на подушки. Пока они вдвоем, Наруто старательно рекламирует другу Сакуру-чан. Вдруг поможет. Но вообще неплохо было бы узнать в кого он все-таки влюблен. Конечно, девушек, согласных полюбить бывшего нукенина немного, но шанс есть. Сакура приходит вместе с завтраком. Она уже не такая тощая, но канюли под носом заставляют Наруто скрипеть зубами. И спорить. Беспощадно переругиваться, обвинять, материться. Даже приводить в пример Саске, который не мешает лечить себя. Сакура-чан устала — опять едва поковыряла рис, спихнув ему почти всю тарелку. Еще и Саске подкинул. Жутко неудобно объедать больных друзей, но это почему-то вошло у них в привычку. Сакура-чан заводит разговор: — Сегодня опять слышала, как обсуждали, что лучше было бы сделать нам полостную операцию и механически вычистить легкие. — Пф. Мы против. — Почему? Это позволит вам выздороветь? Совсем-совсем? — Наруто дожидается подтверждающего кивка и взмахивает руками, — Тогда почему нет-то? Ты, идиот... — Понимаешь, Наруто, это бы полностью лишило нас чувств. Любых. Привязанностей. Говорят, даже боли. Результативней, чем методики Корня. — Пятая не станет, — Саске встает, отставляет наполовину полную тарелку и идет к окну. — Да почему же? Разве хуже остаться совсем без вас? — А тебе лучше будет остаться с бездушными чудовищами? Которые не живут — существуют. Этого ты бы для нас хотел? Да, и Саске-кун прав. Цунаде-сенсей никогда не сделает подобной операции. Не только по этой причине. Ей еще не позволят сделать это. Альянс слишком хрупок. И если с шиноби вашего уровня снять все ограничители, ему не позволят выжить. Любому нужно когда-то спать. Долго сидят молча. Наруто перебирается с ногами на кровать Сакуры. Его даже заглядывающий врач не гонит. Просто проверяет что-то, подсвечивая обоих друзей Шосеном. Когда он, наконец, сваливает, Саске тоже подходит, садится, едва не касаясь плечом Наруто. Им комфортно сидеть вот так, близко-близко, и молчать. Разговаривать им не о чем. Общего у них — полгода в одной команде. И все. Но ближе людей все равно нет. К Сакуре-чан родители больше не приходят — они поссорились с дочерью еще из-за того, что она не жила дома несколько месяцев. А потом Сакура-чан еще и выгнала их, за то что ее мама посмела возмущаться насчет Саске. — Как дела у Хинаты? — Гораздо лучше! Бабуля разрешила ей гулять, и мы вчера выбрались в лес. Заметь, Сакура-чан, она все еще не тренируется и вообще старается себя не перегружать. Она здорово поправилась, даже щеки снова появились. Мы вчера с Хи обсуждали кое-что про сочетаемость стихий, — Наруто трещит долго — Хината его любимая тема для разговора. — А еще мы подслушали спор Неджи и старейшины. Прикиньте, как Неджи плевался ядом, потому что они снова про свадьбу говорили. Потом сказал вообще, что это похоже на предательство клана и деревни. Типо он своими руками заставляет Хинату умереть от этих цветов. И главное вежливо-вежливо так. Так вот, а дедок этот, старейшина в смысле, он из родной дед. И он как озвереет, как зарычит. И орет так: «Раньше приличные дети не смели влюбляться, и шли в брак с теми, кого выберет клан. А вы слишком много о себе возомнили». У Саске слипаются глаза. То ли ночью его опять раз за разом скручивало кашлем, то ли просто сил не хватает. Когда он начинает дремать, Наруто подгребает его к себе. Позволяет опереться так, чтобы можно было и спать, и не задыхаться. — Будет же ругаться, когда проснется. Опять разговаривать не будет с тобой. Обидится. Саске-кун терпеть не может ощущать себя слабым. — Можно подумать, что ты терпела бы подобное. А так, ну пошипит немного, главное что из Конохи не уйдет, — секундная пауза, обмен улыбками и главный вопрос: — Сакура-чан, а ты все еще любишь Саске? — Его? Нет. Как я могу его любить? Понимаешь, раньше я выдумала Саске, придумала ему более сложный характер. И реальный он немного соответствовал моим мечтам. А потом я увидела его настоящего. В тот день когда шла его убивать. И продолжила любить. Того мальчика, который бросался на Шукаку, чтобы нас прикрыть. Или того, который летел предупредить тебя об Акацуки. Во время битвы с Кагуей, мне снова показалось, что это он, но потом… Реальный Саске такой другой. Мы жили вместе не один месяц. Он ужасно привередлив к мелочам, он жуткий брюзга, он… — Сакура замолкает, и чуть мечтально улыбается. — А сам Саске? Ты же ведь знаешь. — Знаю. Но спроси-ка у него сам. — Но Сакура-чан. Прошу же! — А ему тоже нравилась девочка, немного похожая на его маму. Девочка, которую все время нужно было защищать. А потом девочка почему-то посмела вырасти. И встать к вам плечом к плечу. — Но Сакура-чан… Это же так глупо. Вы, получается, любите друг друга. Тогда почему? — Жизнь вообще глупая штука. А мы любим собственные фантазии. И знаешь, что, Наруто, прекрати трепать нервы Хинате. Она же тебе нравится. Вот и скажи ей об этом.