***
Тоннель остался позади. Чуть склонить голову набок оказалось вовсе не просто, Рей плохо видела в темноте, но сквозь узкие просветы в дряхлой кровле тонкая синеющая лента неба в мелких звездных брызгах источала холодный серебряный свет, и этого было достаточно. Из-под его бесформенного капюшона, закрывая туго забинтованный лоб, привычно торчали темные спутанные волосы, повязки на лице едва белели, как и всегда, чётко очерчивая его угловатые контуры. Заметно темнее того серовато-белого цвета бинтов были крошечные участки открытой кожи у глаз. Рейчел видела лишь золотисто-желтый слегка прищуренный левый и немного приподнятые уголки губ. Зак ухмылялся. Совсем беззлобно, не отталкивающе, так, как Рей не могла вспомнить. Кажется, она смотрела слишком долго — он заметил и повернул к ней голову. Ничто в безжизненном выражении её лица не шелохнулось, большие синие глаза, как и говорил доктор, лучились мертвым спокойствием. Рей, даже будучи уличенной, по-прежнему без смущения молча разглядывала его черты. А вот Зак, казалось, смутился. Он быстро отвел взгляд, лицо его стало будто серьезным: исчезло то подобие улыбки, правая бровь заметно изогнулась. Лишь на мгновение, но Рей подметила это. Теперь он смотрел на нее с привычным раздражением, вернулся и тот прежний опасный блеск в глазах. Нетерпеливо он ждал её вопроса. Время тянулось чересчур медленно, а ждать Зак был не любитель, впрочем, как и думать. — Чего тебе, Рей, — прозвучало грубее, чем ему бы того хотелось, поэтому все еще развязно, однако мягче и тише, насколько может, он добавил, - Эй, чего приуныла-то? Зака совершенно не волновало, с чего вдруг ему так не хотелось напугать или обидеть её, для него все это было не больше, чем пустым звуком. Но вот Рейчел вздрогнула, неприятным холодком её слабое тельце коснулись мурашки — в его голосе сквозь незабытое ей раздражение вновь, как тогда, казалось, проскользнуло легкое беспокойство. Она плохо разбиралась в чем-то подобном, однако это скверное ощущение было все же знакомо ей — Зак научил. Плохо. Рей погрустнела. Нет уж, она больше не станет ему обузой. Гарднер почти не сомневалась, она верила Заку, ведь тот не был лжецом. Клятва, что накрепко связывала их и за которую она так отчаянно цеплялась, которая вновь привела его к ней, должна была быть исполнена. А до тех пор все, что от нее требовалось — быть полезной. Только и всего. — Мы оторвались, Зак, тебе нужно отдохнуть, — повторила Рейчел, невольно опустив взгляд и уже не видя, как странно тот посмотрел на нее в ответ. Пара твердых широких шагов под низкой узенькой аркой в кирпичной пыли, секундный высокий скрежет металла о камень и приглушенный удар деревянной рукояти о заржавевшую ручку посеревшей двери. Рейчел слушала, уткнувшись в пыльный рукав его толстовки, но почти не заметила, когда Зак остановился. — Постой пока тут, малявка, — в своей манере буркнул Зак и, опустив её на землю, легонько потрепал по её растрепанной макушке. Бледное сияние ночи, не загроможденное навесами разномастных крыш, казалось ослепительным. Звездная крошка расплывалась перед ее глазами. Босиком стоя на ледяном асфальте, она задирала голову, стараясь вернуть ту невозмутимую Рейчел, которой более не являлась. Тем временем Зак возился с потрепанной временем дверью старого, ничем не отличающегося среди своих братьев одноэтажного строения, снова и снова дергая за расхлябанную ручку. Дверь не поддавалась, Зак, выплевывая одно за другим потоки ругательств, продолжал тянуть, пока в порыве свойственной ему злости попросту не пнул дверь. Зазвенели осколки единственного на всю улицу целого стекла, что еще больше раззадорило его, однако дверь все же отошла. Такое поведение было настолько в духе Зака, что, несмотря на подавленное состояние, Рейчел легонько, так, чтобы он не услышал, хихикнула. — Эй, подруга, заходить будем? — все еще раздраженно проворчал он, сделав пару шагов к замершей неподалеку Рейчел и легонько толкнув ту по плечу.Вопрос был скорее риторическим, а потому она, постояв на улице еще пару мгновений, шагнула вслед за Заком. Изнутри дом показался еще меньше и ничтожнее: крошечная комнатушка, в которой, помимо покосившегося обеденного стола с падающими на него из разбитого окна тусклыми полосами серебристого света, помещались еще древний высокий шкаф с полкой, набитой толстыми отсыревшими книгами с потрепанными корешками, и скромная деревянная кровать. В углу Рей заметила почти обрушившийся камин, а рядом с ним гору какого-то тряпья. Стены, еще кое-где сохранившие следы бледно-желтых обоев, были пусты за исключением дальней, на которой сиротливо висело чье-то изображение, однако было слишком темно, чтоб его разглядеть. Все это неуловимо напоминало Рейчел об одиноком Заке с В6, о Заке, не знающем ничего кроме убийства и злости, вызывая тяжёлые мысли, за которыми она так и не заметила, что сделала всего пару маленьких шагов внутрь и так и застыла на пороге, сжимая подол больничной пижамы. — Какого хрена ты сегодня такая тормазнутая?! Чем они тебя там пичкали? — голос Зака звучал как-то резко и неправильно среди всей этой умиротворенной тишины, однако беззлобно и даже с нотками уже знакомого беспокойства. Казалось, Зак вообще не способен быть тихим и учинил бы разгром везде, где бы ни оказался.- Короче, не стой на полу, — добавил он уже тише и чуть сильнее, чем требовалось, подтолкнул её к кровати. Рейчел не стал упоминать о той дозе успокоительного, которые её вкололи незадолго до фееричного появления Зака.***
Неподвижно Гарднер сидела на пыльном покрывале, подобрав под себя ноги и прислонившись к холодной стене. Глаза слипались, и сквозь приоткрытые веки она наблюдала за Заком, по-хозяйски роющимся на полках старого шкафа. В тусклом свете луны его высокий согнувшийся силуэт казался еще выше и длиннее, и от него так и веяло опасностью, но для засыпающего сознания Рейчел это представлялось скорее чем-то родным и успокаивающим, чем-то, чего ей так не хватало. Выругавшись и с глухим стуком захлопнув дверцу одного из ящичков, Зак выпрямился и стал бесцельно расхаживать по комнатке, преодолевая все ее пространство буквально за пару широких шагов. Подойдя к выцветшему обрывку занавески, легонько покачивающемуся на слабом ветерке, он зачем-то прикрыл пустую раму и, бросив на Рейчел короткий, наполненный чем-то непонятным для нее взгляд, зашагал к массивному вороху тряпья, огибая камин. Потревоженная куча подняла в воздух и закружила по комнате тысячи мельчайших пылинок, Рейчел слегка поморщилась и зажала нос, а вот Зак дважды громко чихнул, выуживая из-под самого низа нечто, хищно блеснувшее в тусклом свете. Это нечто, оказавшееся старым и насквозь проржавевшим ножом, как казалось Рейчел, вызывало у Зака далекие воспоминания из той части жизни, которую ему, возможно, и не хотелось помнить вовсе: выражение его лица с растерянного и неопределенного переросло в тот безумный, пробирающий до костей оскал, который ей довелось увидеть в день их знакомства. И ей вдруг захотелось чем-то отвлечь его: — Скажи Зак, ты ведь уже бывал здесь раньше, да? — слова вырвали много раньше, чем она успела их обдумать и одернуть себя, да и голос звучал вовсе не так, как он привык слышать. Но было уже поздно: Зак уже развернул к ней голову и непонимающе посмотрел на нее: — А? — Фостер с показной небрежностью отбросил лезвие на прежнее место, чем снова поднял в воздух небольшой клубок пыли, — Да, было дело, — растягивая слова, он сделал еще пару шагов на месте после чего, почесав затылок и прокашлявшись, гораздо тише продолжил, — Какое-то время жил здесь с одним старикашкой. Когда Зак снова замолчал, Рейчел, чувствуя странное волнение, не решилась перебить его. В каждом сказанном им слове ощущалось нежелание и какая-то боязнь говорить, было видно, что вот так делиться с кем-то частичкой своего прошлого было для него совершенно в новинку, однако он неохотно, но все же продолжал делать это, понемногу раскрываясь перед ней. И одна только эта мысль заставляла все внутри Рейчел трепетать, недолго, но она могла насладиться этим. Затем он резко отвернулся от нее и, протяжно вздохнув, с чем-то, отдаленно напоминающим тоску добавил: — Знаешь, Рей, ведь этот странный старик был первым человеком, не назвавшим меня монстром. Зак так и стоял спиной к ней, возможно, он ждал от нее какой-то реакции, однако все сознание Рейчел зацепились за ту часть, в которой говорилось, что когда-то Зак, пусть и совсем недолго, был неодиноким, кому-то нужным, что был кто-то, кто заботился о нем. Не требовалось много размышлять о судьбе этого пожилого мужчины, однако краткий и вымученный рассказ Зака так потряс и одновременно порадовал её, что внезапное шершавое прикосновение к щеке вызвало у нее едва заметный короткий возглас. — Эй, ты улыбаешься, — Зак проговорил это чересчур необычно сосредоточено, слишком неверяще и придвинулся так близко, прищурив глаза, вглядываясь в ее лицо. — Да? — только и смогла выдать Рей. Все внутри нее замерло в каком-то болезненном оцепенении. Она не была глупой девочкой, но та её эгоистичная часть все еще желала побыть с Заком чуть дольше, побеждая ту, которая стремилась избавить его от своего присутствия, — Теперь ты убьешь меня, — она прилагала усилия, стараясь сказать это бесстрастно, однако голос все же предательски дрогнул на конце фразы. Зак убрал свою руку, и там, где он касался её, теперь ощущался неприятный холодок, хотелось почувствовать его тепло снова. Он вновь не смотрел на нее, а со своего места она видела только заляпанную старыми въевшимися пятнами ткань капюшона. За то мгновение, что они молчали, Рей уже почти свыклась со своей участью, напоминая себе, что смерть — её единственная и давняя мечта, которая вот-вот воплотиться в реальность. Нужно быть благодарной: она и этого не достойна. Тем неожиданнее стал для нее резкий, хриплый и заливистый смех Зака. Он не звучал, как то, что последним в своей жизни слышат большинство его жертв, скорее это напоминало Зака в те непродолжительные минуты, которые они проводили в промежутках между спасением себя и друг друга в те короткие мгновения, пока ждали лифт или бродили по бесконечным коридорам того здания. И Рейчел, как никто, понимала это, однако и поверить в то, что слышала, не могла: ее жизнь предпочитала преподносить лишь неприятные сюрпризы. — Уж извини, подруга, не с таким кислым лицом, — Зак театрально развел руки в стороны, — еще недавно я видел выражение куда поинтереснее, там, в психушке. Да и эти напыщенные индюки в тюрьме так забавно верещали, когда разбегались от меня… Мда, спи давай уже, — последнее он произнес с небольшой задержкой нетерпящим возражения тоном, накинув ей на голову конец пыльного покрывала. Рейчел не заметила, как чихнула, крепко сжимая немного сырую ткань в пальцах, она смотрела на ухмыляющегося Зака, будто ища подвох. — Я не лжец, Рей, но ты нужна такому дураку, как я, чтобы не отправиться на электрический стул уже завтра, хотя этим дебилам придется придумать что-то получше, чтобы убить меня. Слова эхом звучали где-то внутри нее, не давая даже спокойно вдохнуть, нужно было что-то ответить, что-нибудь, хоть что-то. — Значит ли это, — Рейчел прочистила горло, — Могу ли я остаться с тобой на это время? — выдавила она, пытаясь сдержать растущее чувство благодарности к человеку напротив нее. — Можешь, — в его голосе слышалось раздражение, руки снова потянулись к её волосам, — Я же это и сказал, малявка, — взлохматив их, Зак отошел к дальней стене, — И еще, где мы шмотки-то тебе достанем? Зак снова принялся расхаживать по комнате, но Рейчел прервала его: — Зак, я буду стараться, обещаю, — это и правда прозвучало решительно, она обещала не только ему, но и себе, что пробудет с ним столько, сколько он сам ей того позволит, и, пусть Зак и не был Богом, для нее он станет самым важным человеком в этом мире.