Это моя работа — защищать его от него самого. Девушка с татуировкой дракона
— Скажи, Бьякуя… — спустя ещё несколько минут молчания произнесла Урахара. Мужчина заинтересованно поднял на неё взгляд — она впервые за долгое время назвала его по имени, и он совершено не возражал, — ожидая, что на этот раз скажет это загадочная и непостижимая для него особо. — Почему тебя не было неделю? И почему ты объявился именно сегодня? — Я был занят делами, — попытался отмахнуться мужчина, но цепкий взгляд серо-голубых глаз не дал ему так легко уйти от ответа. — После предательства Айзена и остальных, главнокомандующий Ямомото объявил военное положение. Охрана усилилась, патрули увеличились, на капитанов и лейтенантов с каждым днём сваливается всё больше и больше работы и, честно признаться, ненужной бумажной волокиты. Иными словами, я не мог прийти раньше. — Почему же сейчас пришёл? Отчёты закончились? — всё любопытствовала Нацуми. — Нет. Сегодня в восемь часов утра охрана оповестила меня о том, что на территории поместья было зафиксировано дважды сильное и незнакомое им реацу. А в перерыве между его появлениями твоё реацу пропало. — О… И они не сказали тебе об этом в первый раз, решив, что не стоит тебя беспокоить, а когда моё реацу вновь вернулось, сочли, что раз я цела то и проблемы не было? — Ты весьма проницательна. Но вот всё же твой необдуманный и не согласованный ни с кем поступок повлёк проблемы. Теперь я знаю, что сюда может проникнуть неизвестный мне человек, и ты, как и остальные обитатели дома, могут пострадать. В этот раз это была Сихоин Йоруичи, — Урахара на этих словах удивлённо посмотрела на капитана (откуда?), — но кто знает, кем будет незваный гость в следующий раз. — А как ты узнал, что… — Я почувствовал следы её реацу на тебе. «Интересно, этот факт и успокоил его, и разгневал ещё больше» — пронеслось у девушки в голове. Нацуми снова внимательно посмотрела на Бьякую. Капитан начал откровенничать, а значит, она не могла ни единого слова пропустить из его речи. Вообще, любое слово, сказанное этим утром им, она не могла пропустить. — Так ты пришёл сюда, не зная, что я была с Йоруичи? — Я думал, что с тобой вновь случилась какая-нибудь напасть. Ты ведь известный магнит для неприятностей, — меланхолично ответил капитан. Он невзначай посмотрел в то место, где под одеждой примерно должна была находиться полузатянувшаяся рана Нацуми от клинка Гина, и завис в прострации, вновь вспоминая тот день на утёсе и ужас, который он пережил при виде бледной, истекающей кровью девушки. Такого с ним давно не случалось. Такого с ним не случалось даже тогда, когда умерла Хисана. Такого с ним не случалось даже тогда, когда Нацуми ушла с братом в мир людей сто лет назад — она была не с ним, но зато жива и под защитой таких профессиональных синигами как Тессай, Киске и… Йоруичи. Лишь однажды он это испытал — когда ему и его деду объявили весть о гибели его отца. Пребывая в прострации, Бьякуя не сразу заметил, как Нацуми положила свою левую руку на его сжавшуюся в кулак ладонь. Он странно посмотрел на точку соприкосновение ледяных пальцев и его горячей для Урахары кожи, а затем на её лицо, на котором сияла одна из красивейших и теплейших улыбок девушки. — Я счастлива, что, несмотря на мои поступки в прошлом, я всё ещё что-то значу для тебя, но… — Нет таких поступков в твоём прошлом, чтобы ты так думала… — Не перебивай! Это не вежливо! — строго осадила Бьякую она, но затем вновь улыбнулась и продолжила: — Но ты не сможешь отгородить меня от всего. — Я могу попытаться, — упрямо стоял на своём Бьякуя. Урахара тяжело вздохнула. — Послушай, — он разжал свой кулак, теперь сам накрывая её руки и склоняясь к ней ближе, чтобы заглянуть в серо-голубые глаза, — ты значишь для меня гораздо больше, чем ты думаешь. Возможно, я и сам пока не понимаю этого до конца, возможно — и не пойму. Но я потерял тебя на сто лет, а недавно чуть не потерял навсегда. И я не готов вновь пережить то, что я пережил тогда, когда слышал, как твоё сердце медленно замедляет свой ход. Я могу попытаться сделать всё, чтобы ты была счастлива и ни в чём себе не отказывала, сидя здесь. — А теперь ты послушай, — Урахара поднялась на колени, чтобы быть выше Бьякуи, и потому, что ни просто-напросто затекли у неё. — Как бы ни прекрасна была клетка, из какого бы дорогостоящего материала не была она изготовлена, как бы ни был искусен мастер, ковавший её: клетка останется клеткой. Навсегда. Навечно. А навечно — это очень долго. И птице совершенно не важна стоимость и внешний вид её тюрьмы. Она помолчала несколько секунд, давая «усвоить» Бьякуе свои слова, а затем снова заговорила: — Ты можешь забрать мою Бенизакуру. Ты можешь приставить охранять меня хоть весь свой шестой отряд и всю охрану дома. Ты можешь лично контролировать всю мою жизнь. Но не смей. Запирать. Меня. В клетке. Я никогда тебе этого не прощу, — она смотрела ясно, выражая глазами лишь силу своих убеждений. Её руки сильнее сжимали руки Бьякую, стараясь передать ему своё желание не только словесно, но и тактильно. — Дело не в том, что я не боюсь смерти. Дело в том, что я готова отдать жизнь за дорогих мне людей. Более того, я боюсь смерти. Очень боюсь, я ведь слабая девушка, которую Зараки может переломить пополам, лишь дунув, — она не шутила — её глаза не смеялись. — Но больше всего я боюсь клетки, Бьякуя. И я буду бороться с тем, кто попытается меня в ней удержать. Снова повисло молчание, в течение которого каждый обдумывал слова друг друга. Наконец, Бьякуя тяжело вздохнул и заговорил: — Будь готова. Через двадцать минут мы отправляемся. — А? что? куда? — Нацуми опешила и даже села от неожиданности. — Ты расскажешь мне всё, что произошло вчера, а уж после я расскажу тебе о том, что творится сейчас в Каракуре.***
POV Нацуми Пока мы шли на территорию шестого отряда, я осматривала Сейрейтей, пытаясь подметить в нём изменении. Бьякуя говорил правду, количество постов и охранников действительно заметно увеличилось, теперь улицы не казались такими безлюдными, какими они были при нашем вторжении. Люди в чёрной форме сновали туда-сюда. Каждый из них останавливался перед капитаном, уступал дорогу и попутно приветствовал его согласно правилам. Большинство приветствовали и меня, я так полагаю те, кто вообще знал о моём существовании. Бьякуя не удостаивал их даже взглядом, не останавливался, смотря и идя только вперёд. Вот тебе и аристократичность. Я же улыбалась всем, кому не лень, кивая в знак ответного приветствия. Как и всегда все, кому улыбалась я улыбались мне в ответ какими-то ну уж очень блаженными улыбками. Вскоре молчание между нами мне надоело. Отчего-то мы шли очень медленно, так и час пройдёт, а мы не придём. Я решила занять чем-нибудь себя. А что можно делать в дороге? Правильно — петь. Я пораскинула мозгами, вспоминая хоть какую-нибудь песенку под настроение. Неожиданно в моей памяти всплыл образ огненноволосой русалочки, что так сильно напоминала мне мою Бенизакуру. Мотив и слова я быстро вспомнила, теперь оставалось лишь спеть, что я и сделала. Сперва я негромко промычала мотив начала песни, а потом уже вход пошли слова: — Там, где небес не виден край… Я почувствовала, как Бьякуя обернулся на меня, но сама решила сделать вид, что сосредоточенно изучаю улицы и синигами на них, а ещё что полностью поглощена незамысловатым мотивом. — Стоп, Кругом голова… Странные слова помню я И помню шепот моря в лунном свете. Звуки эти Помнит сердце. Пусть много лет прошло. Времени назло Помню, что вокруг все были счастливы, как дети. Чувства эти Помнит сердце. О! Помню я о ней. Пусть много дней пронеслось, Я помню, каждый день был так чудесен, Помню много песен Там, где небес не виден край. Я взглянула на Бьякую — он всё ещё задумчиво смотрел на меня. Я улыбнулась ему и продолжила мурлыкание, но немного переделывая песню под себя и уменьшая громкость её исполнения. Знает лишь море, Где счастье, где горе. И я, Я все помню: Музыку и солнце. Что мне глупый ваш запрет? Позабуду я о нём! До последней ноты в гамме Буду ночью петь и днём. Ведь я… Помню я о ней… Помню наши песни, И счастье и любовь. Наконец, мы дошли до врат отряда. Я думала, что мы обойдем все бараки Готей 13, пока доберёмся сюда. Двери начали отворять ещё до того, как Бьякуя остановился. Мы вошли внутрь, где перед капитаном тут же возникло трое синигами: высокая брюнетка, чьи локоны отливали фиолетовым, бритый низенький парень в очках и самый настоящий громила с горой мышц (не такой, конечно, как Кен, но впечатление производит ух какое) и ядовито-синим ежиком коротко стриженных (я бы сказала — обрубленных) волос. — Доброе утро, капитан Кучики! — в один голос произнесли они громко и чётко, не забыв поклониться. Видимо, ни один день тренировались для такой слаженности. — С каких пор половина двенадцатого у нас утро? — я была уверена, что он и глазом не повёл, говоря это. Ну, хоть и не приветствие, но уже человеческое обращение по отношению к другим людям. — Приносим свои извинения, капитан Кучики! — снова в один голос ответила они с поклоном. Я уже откровенно хлопала ресницами от неожиданности. — Представьтесь, — коротко бросил приказ Бьякуя и отошёл в сторону. Я сперва не совсем поняла, к чему он это, но когда синигами повернулись ко мне, до меня дошёл смысл его фразы. Ребята (все, кроме громилы) немного удивлённо посмотрели на меня, но тут же скрыли изумление. Видимо за Кучики меня не было видно, да и моё реацу была сложно уловить, не зная его и меня лично. — Шестой офицер шестого отряда Кьоко Изанами, — первой заговорила девушка и тут же снова склонилась в поклоне, но теперь передо мной. — Рада знакомству. — Восьмой офицер шестого отряда Такэути Шидзэнрёку, — это был парень в очках (неприятно называть людей по их отличительной детали внешности, но это было простительно, ведь я только что узнала их имена). — Четвёртый офицер шестого отряда Ли Итиро, — представился последний. В отличие от других он не поклонился, но я была рада этому. Ли? Интересно. Брат ли он Хоши или же добился такого высокого поста в ой каком не простом отряде сам, несмотря на безродность? Права была я, когда говорила, что Бьякуя ценит таких людей. Да и кто бы не ценил? — Урахара Нацуми, — с улыбкой представилась в ответ и я, почтительно склоняясь. Я не гордая, да к тому же ребята вроде не плохие, поэтому — почему бы и нет? Поклон — это просто вежливость. — Рада знакомству. Они ничего не ответил. Их лица будто бы пытались подражать лицу Бьякуи — то же отчуждение и холодность ко всему. Только Итиро слегка выгнул бровь, осматривая нечитаемым взглядом меня. С чего бы он это? Бьякуя, стоявший всё это время, скрестив руки на груди и прикрыв глаза, заговорил, не давая повиснуть неловкому молчанию. — Офицер Изанами, отправляйтесь на третью позицию. Возьми с собой группу из трёх — отберите лично, сами. Занпакто взять обязательно. — Есть, — ответила девушка глубоким груды голосом, поклонилась и исчезла в сюмпо. — Шидзэнрёку, ты отправляешься в библиотеку, — к нему Бьякуя обращался на «ты». Интересно, с чего бы это? — Там найдёшь капитана тринадцатого отряда Укитаке, капитана десятого отряда Хитцугаю, капитана восьмого отряда Кьёраку и лейтенанта восьмого отряда Исе. Передашь им, что леди Урахара находится в нашем отряде и что вместе со мной ожидает их. — Есть! — парень тоже исчез. Бьякуя разжал руки и развернулся и пошёл в сторону главного здания на территории шестого отряда. Ли шёл по правую руку от него, я шагала сзади, осматривая двух- и трёхэтажные здания. За сто лет тут так ничего и не изменилось. Тем временем Кучики общался с четвёртым офицером. — Есть новости из Мира живых? — Лейтенант Абараи подтвердил информацию о появлении предполагаемого зависимого. Женщина, невысокая, каштановые волосы — пока что всё что известно. Она пыталась выпить душу живого человека. — Жертвы среди людей есть? — Нет. Всё обошлось. Капитан Сой-Фон и Сихоин Йоруичи смогли её остановить. — Что-то ещё? — Нет, это всё, что было в отчёте. — Отлично. Проследи, чтобы патрулирование шло верно. Когда придут капитаны, впустите их немедленно. — Да, капитан. Теперь уж растворился и Итиро. Мы подошли к зданию, в котором находился штаб отряда. Бьякуя открыл дверь и предложил жестом войти мне первой. Почему? Знала бы я. Вообще-то я редко видела, чтобы мужчина таких старых взглядов как у Бьякуи пропускал младшего по статусу, пусть даже и женщину, вперёд. Но я ничего говорить не стала, лишь вскользь посмотрела на стальной взгляд серых глаз Кучики. Кабинет у Бьякуи был очень просторный. Правая стена была почти полностью уставлена стеллажами, забитыми до отказа различными книгами. Как и во всех кабинетах, здесь стоял капитанский стол, рядом с ним стул. У правой стены, где заканчивались шкафы, был стол поменьше, я так подозреваю для Ренджи, судя по «порядку» на нём. Рядом с этим столом были зелёные низенькие диваны. За капитанским местом находилось большое окно — почти во всю стену шириной — пропускающее много света сюда. — Садись, — Бьякуя подошёл к своему столу, взяв в руки отчёт, на котором я успела заметить фамилию и имя его лейтенанта, и указал мне на кресло рядом с ним. Я хмыкнула, подходя к нему. — Что такое? — Да так… — отмахнулась я, элегантно (надеюсь) присаживаясь в кресло. — Закончились полчаса моей свободы, — я обречённо улыбнулась. — А я думал, тебе не понравился наш черепаший темп по дороге сюда, — не отрываясь от бумажки, сказал он насмешливым тоном. Гадина! Красивая, язвительная, аристократичная, манящая к себе гадина! — Так это было специально? — я выгнула бровь. — Что, выгулять меня решил, чтобы отбить желание сбежать? — Может быть, — отмахнулся он и полностью погрузился в работу. Я немного понаблюдала за тем, как он пишет — мне не понравилось это занятие после осознания того, что этот сгусток сексуальной отчуждённости (о боже, что у меня за мысли?) настолько же идеален в каллиграфии, насколько идеален во всём другом. Со скорбью признавшись самой себе, что пишет он искуснее всех, кого я знала, и, что не менее важно, искуснее меня (на самом деле, что-что, а подчерк мой оставляет желать лучшего), я отвернулась от этой слишком совершенной гадины. Надо придумать ему обидное прозвище, чтобы мне не было так обидно, что я не такая безупречная как он. «Что у тебя за наркоманские мысли? Ты шизик что ли? Ведёшь себя как принцесса, а думаешь как последний психопат» И это говорит мне голос в моей голове? «У тебя точно биполярное расстройство» Откуда ты знаешь такие сложные предложения? «Ой, прости, не думала, что для тебя они будут сложными, хи-хи» Я перекрыла мысленный канал связи с Ренэйт. Будет мне тут ещё она глумиться. Мне и этого мистера совершенная гадина хватает. О! Решено. Теперь Бьякуя будет официально мистер совершенная гадина (в мыслях моих, конечно, жить то я ещё хочу). Хм… не. Просто гадина лучше звучит — не так обидно для меня. На худой конец есть сгусток сексуальной отчуждённости, но так я его точно не в жизнь не назову — буду я ему ещё самолюбие тешить. Боже, Нацуми, тебе сто лет. Ты точно пережила подростковый возраст?