Экзистенциальное поражение

Он очень редко думал о том, кто он. Когда отдаешь всего себя делу, не обязательно знать, каково твое место в жизни. Пусть люди, которым он помогает, сами решают, кто он. Они всегда благодарны, они всегда удивляются, как же он может сделать свою работу так идеально, с такой точностью, что любой довоенный коп бы позавидовал. Ах… Он же и есть довоенный коп… «Подумай о себе, нельзя так нагружаться!», советовала твоя милая секретарша. «До онемения конечностей, до скрипа в голове и в груди, до непонятной дрожи, которая не останавливается ни на секунду, работать. Работать для остальных, потому что таково твое место в жизни. У тебя есть шанс посвятить этому вечность, не проеби его. Так что же это? Когда человеческое признание превратилось в цель? И для этого ты так упорно работал? Твое самоопределение теперь состоит только из того, что скажут люди?» Когда мысли, что таились в его голове вылезли наружу, когда воспоминания уже мертвого человека, который вот-вот, еще вчера был жив, стали бурить его сознание словно лоботомия. Распорядок дня, когда нужно вставать, в какой день и во сколько отправляться на работу. Какой зубной пастой чистить зубы, что готовить на завтрак, сколько стоит заправка хладагента в машину. Любимый парфюм, любимый бренд обуви, любимые сигареты, любимый алкоголь. По каким дням работает химчистка, куда можно сдать тренч. Когда тот мудак, что так раздражает, приходит на работу, когда уходит курить, чтобы не пересечься с ним… Такие бытовые вещи, которых больше никогда не будет. Больше нет такого знакомого и приятного запаха кофе без молока и сахара по утрам. Больше никакой мятной зубной пасты, жесткой щетки, из-за которых десны вечно кровоточили. Никаких булочек, которые продавала приятная женщина из пекарни напротив, что красилась на работу, как в последний раз. Никакой машины, привычного радиоведущего, задвигающего теории о скором судном часе, как иронично. Больше никаких дорогих парфюмов, которые он так безмерно наносил, забывая о времени, думая о чем-то своем. Особый ритуал перед днем, наполненным вечными разборками с Томом, который то и дело приходил на работу поддатый, и садился за руль своего старенького автомобиля. Он прожил целую жизнь и оказался в будущем. Но ничего никогда не скажет точно, здесь ли он. Никто не объяснит, был ли он когда-то в прошлом, еще до войны. Он не представляет, реален ли кабинет, похожий на тот же, что и раньше, с лампочкой, так неприятно мигающей время от времени, кофейником, немного ржавым, с кучей архивов за спиной, на которые все не хватает времени. Откуда это все у него сейчас? Раздраженный, запутавшийся, застрявший в двух мирах, и не принятый ни в одном. Не человек, не робот, никто. *** Очередь. Иисус, не отказывающий никому в исцелении, люди толпятся, друг за другом, выстроившись в линию, плавно уходящую за дома, за закоулки. Они ему не верят, они озлоблены, разбиты, кто-то потерян и напуган. Они ненавидят его, не хотят открывать душу и принимать кого-то, что-то, что они так презирают. Но у них просто нет выбора. Много людей, живых, со своими мыслями, со своей личностью, со своими страхами и проблемами. И каждый особенный. Их тело — не набор микросхем, не каркас с натянутой на него синтетической кожей, в их жилах течет кровь и у каждого совершенно разные лица. С каждым новым делом, человеком, с которым он знакомился, с новой благодарностью приходило признание. Теперь уже не просто старый синт, а детектив. Пусть его имя висит на слуху, а люди поют дифирамбы, что какая-то «вражеская машина» делает для города больше, чем целый штаб полицейских, которым нет ни до кого дела. Со временем старые привычки сменились новыми. Потребность в старых вещах осталась там же, где он и откопал информацию о них. Это то, что нужно. Люди сами сказали, кого не хватает в их нише. Создали образ, который должен был идеально вписываться в их жизнь. Что может быть лучше детектива, помогающего всем без разбора, которому не нужно есть или спать, который с радостью обсудит с тобой твои проблемы? План казался идеальным со всех сторон. Детектив Валентайн был будто создан для этого. Это место ждало его вечность. И оно будет с ним еще одну. «Ошибка. У признания нет лица. Людям плевать, они ищут только выгоду. У похвалы нет личности. Им нужна от тебя поддержка. Им нужна только ложь, которая поможет им справиться с горем утраты. Ты нашел обезображенные тела их жен, братьев, детей, соседей. Их больше нет, а ты выжил. Они будут требовать большего. Они будут скидывать на тебя проблемы.» Ник знал это. Каждый раз, погружаясь в себя, он знал это чувство, которое тревожит его душу, где бы она ни была. В памяти ли, в личности старого копа, в нем сейчас, или та, что только должна вот-вот зародиться, ответственность за тех, кому ты помогаешь. Сотни разбитых тел, которые приходят, молят его, Валентайна о помощи. Они все больны своим прошлым так же, как и он. Они приходят за истиной, которой не существует. Их просьбы всего лишь модель поведения человека в ситуации, когда он не может сделать абсолютно ничего. Они приходят выговориться, истерзать своими бесконечными речами, переживаниями, болью. Они делятся своими ранами, но не наносят их, почему и нельзя понять, насколько реальность достоверна. Даже сейчас блять. Это все еще то, что ему нужно, он уверен. Ведь сейчас это уже бизнес. Валентайн теперь такой же, как они, человек. Пусть, кожа его синтетическая, а рука — бесплотный каркас. В его груди такая же рана, как и у всех молящих о помощи, бедных и грешных, отдающих последние свои гроши за истину, которую никогда не узнает даже детектив. Вот она, человеческая сущность. Грязные деньги, стресс. Этого он и хотел. Ощущение жизни, такое же, каким он её помнит. Наконец, у него есть все то, что он знал раньше. Это его империя на перепутье миров. Достижение не-человека в человеческом мире. Воспоминания и реальность слились в одно. «Почему ты все еще плачешь?» — Я проиграл, — прошептал откинувшийся в кресле синт, во рту которого была жесткая, пахучая сигарета, на голове мятая шляпа, а его аккуратно заштопанный тренч все еще висел на вешалке у входа.