Сонорные

      Мы встретились в продуктовом магазине. Так нелепо, неожиданно, неловко. Раньше мне казалось, такое возможно лишь в фильмах, ведь после нашей последней встречи прошло почти пять лет. А если быть совсем честной, то последняя встреча была расставанием. Мы разъехались, попрощались, удалили все контакты, вычеркнули друг друга из своих жизней — все по-взрослому. А теперь вот столкнулись в продуктовом магазине, не зная, что друг другу сказать.       Она изменилась, стала немного взрослее одеваться, но синие волосы неряшливо распущены точно также, как раньше. Я много лет боялась этой встречи и так долго ее избегала, но когда это произошло, почувствовала такую дурацкую детскую радость. Я скучала по ней. И почему все так глупо закончилось? *** Пять лет назад.       Мы лежим на стареньком раздолбанном диване, и в первых лучах рассветного солнца смотрим друг на друга, никак не решаясь заснуть. — Знаешь, мне кажется, наша встреча — это судьба. Высший замысел, рок, знамение... Как угодно. Но я в это верю, — она поправляет мои розовые волосы, рассыпанные по подушке неаккуратными прядями и улыбается, — это больше, чем любовь. У меня нет для этого слов. — Да, я тоже в это верю, — шепотом отзываюсь я и закрываю глаза. — Знаешь, я так боюсь потерять тебя... Ты все время говоришь, что чувствуешь, будто рано умрешь... И мне так страшно, Лави. Без тебя моя жизнь потеряет всякий смысл. Ты — самое дорогое, что у меня есть, — она прижимается своим лбом к моему, и я чувствую ее тёплое дыхание на своём лице. — Если я умру рано, знаешь, я бы хотела умереть рядом с тобой. Чтобы были мы вдвоём, и больше никого. Чтобы ты была последним человеком, который увидит меня. Чтобы ты... была со мной в этот момент... Ты будешь со мной тогда? — она качает головой из стороны в сторону и берет меня за руку. — Нет, нет, нет, Лави! Ты никогда не умрешь...       Она крепко обнимает меня за шею, но на вопрос не отвечает. *** — Привет... Я... Ты теперь правильно питаешься? — Я улыбнулась и кивнула в сторону ее продуктовой тележки, на дне которой зеленели всевозможные овощи. Так глупо. Мы не виделись так много лет, а это первое, о чем я ее спросила. Я занервничала. — Ах, да... — она опустила взгляд в тележку и смущённо улыбнулась, на меня не смотря. — Стараюсь... Ох, это так неожиданно, прости, я совсем растерялась. Ты хорошо выглядишь! Боже, это та самая сумка!       Она наклоняется ко мне и берет в руки мою вязаную коричневую сумку, на главном клапане которой крупными розовыми нитками вышито «Лави Дави», а рядом в промежутками между нитками виднеются синие пятна: следы ещё одной вышитой надписи, что раньше красовалась рядом с моим именем. Синими нитками под цвет ее волос было вышито и ее имя тоже. *** Пять лет назад.       Она вернулась в нашу комнату после учебы такой счастливой сегодня! Весь вечер напевала различные песни, улыбалась и светилась, как весеннее солнышко за окном. — Знаешь, со мной в потоке на физру ходит один мальчик. Всегда приходит один из своей группы. Он так похож на моего бывшего, ну, помнишь? На Творческую Личность! Правда, одно лицо! Только волосы немного светлее, русые. Так странно это осознавать. Мы часто с ним встречаемся взглядами, но он такой скромный! Не знаю, почему-то мне кажется, что мы с ним так похожи... — улыбаясь, произносит подруга и падает на диван. — Такое странное чувство! — Он тебе нравится. Кажется, тут все понятно, — грустно усмехаюсь я, продолжая резать салат. — Да ладно тебе, ты чего, ревнуешь? Это все совсем другое! Так. Глупости, — она обнимает меня со спины и целует в щеку, — ты моя единственная и неповторимая!       На столе лежит вязаная сумка, что подарила мне моя любимая бабушка, а на главном клапане вышиты яркими нитками наши имена «Лави Дави + Мэйби Бэйби = Навсегда» Навсегда... ***       Она проводит рукой по тому месту, где было вышито ее имя и грустно улыбается. Повисает неловкое молчание: нам не о чем говорить. Спустя почти пять лет, любые слова теряют своё значение. В тот день они были нужны нам, в тот день они могли изменить хоть что-то, могли помочь нам обеим во всем разобраться, выяснить отношения, найти выход, возможно, можно было нас спасти? Но сейчас все, что бы мы друг другу ни сказали - выглядело бы неискренним, ненастоящим, фальшивым. Сложно делать вид, что вы друзья детства, приятели, знакомые, когда вы были кем-то намного большим друг для друга, чем все вышеперечисленное! Теперь же мы были друг другу никем. Чужими людьми, случайно встретившимися в отделе овощей. *** — Пожалуйста, останься! — беспомощно молю я, сидя перед ней на коленях в прихожей вся в слезах.       Мы снова поругались в тот вечер. Мы с ней всегда ругались, часто очень шумно и эмоционально: мне было сложно совладать со своим гневом, а она всегда была слишком беспечной. Мне нужно было, чтобы она была со мной рядом, всегда. Чтобы она меня поддерживала, чтобы могла разделить со мной мою боль и мою радость. Я целый мир возненавидела, чтобы ее любить сильнее, перестала общаться со всеми друзьями, родными. У меня была только она, и я сделала ее центром своей вселенной: вся моя жизнь вращалась вокруг этой девочки. Будто культ личности. Я все ей отдала. И мне так было страшно, что она вдруг уйдёт от меня, что я сходила с ума от ревности, подозрений и нелепой паранойи. А ей... ей словно стало все безразлично. Она больше не боялась потерять меня. Она этого хотела. И это просто случилось. — Сколько это будет продолжаться? Я не могу больше. Это сводит меня с ума, понимаешь! С тобой я стала всего бояться! Эти вечные ссоры, которые заставляют меня чувствовать себя последней тварью, твои осуждения, подозрения, твоё презрение! Это все сломало мою психику: я раньше не была такой! Отношения такими не должны быть. Так не бывает, Лави. Любовь не может приносить столько боли и ненависти друг к другу, любовь - это другое! Она как свет, пробивающийся через рёбра, яркая, тёплая, она делает тебя счастливой. А то, что между нами - это как тяжёлый наркотик. Мы медленно друг друга убиваем, пуская яд по венам. — Без тебя нет будущего, — только и смогла проскулить я сквозь слезы. — Ты должна меня отпустить, — она присела на колени со мной рядом и поцеловала меня, а после встала на ноги, положила на тумбочку свои ключи, закинула на плечо большую дорожную сумку с вещами, громко хлопнула за собой дверью и навсегда исчезла. *** — Вот ты где! Родители позвонили, они вылетают, так что нам нужно поторопиться с тобой, чтобы я смог их встретить, — парень забирает тележку из ее рук и заботливо приобнимает ее за талию. — Все хорошо? — Да... Мэйк, это Лави, моя подруга, с которой мы вместе снимали квартиру на первых курсах, до нашего с тобой официального знакомства, я тебе о ней говорила, — она смущённо поднимает на меня глаза и обнимает парня в нелепых штанах в шахматную клетку. — Лави, это Мэйк, мой жених.       Она виновато улыбается, но кроме вины в ее улыбке я вижу то самое счастливое свечение, которым она описывала мне настоящую любовь. Это тот самый мальчик из потока, который так сильно напоминал ей ее бывшего, сомнений в этом не было. Я усмехнулась. — Неужели, это тот самый? — она кивнула, закрыла глаза и счастливо улыбнулась.       Обменявшись ещё парой вежливых фраз друг с другом, мы разошлись в разные стороны. Я бесцельно ходила по рядам магазина, катя перед собой тележку, а потом бросила все покупки и просто выбежала на улицу, задыхаясь от эмоций. Я смогла срезать с сумки ее имя, но выбросить его так и не решилась: оно до сих пор хранилось во внутреннем кармане под клапаном. Вышитая надпись «Мэйби Бэйби» и «Навсегда».       Мы часто писали это где угодно. М и Л - навсегда! На стенах подъезда, дверке туалета, на деревьях в парке. Везде. Наверное, где-то в этом городе до сих пор можно найти эти две сонорные согласные наших имён, что кричат о вечности. И, наверное, не зря. М и Л - Навсегда! Навсегда останутся непарными сонорными.