***
2. Сталь и кровь. К тому времени, как они сажают её в машину, кровотечение никак не останавливается, кровь просачивается через его пальцы, чёрная как чернила в этом тусклом свете, пропитывает его рубашку и брюки, и сиденье в машине. И вот он снова весь в крови, как в Бастони… Это первый раз, когда она оказывается в его объятиях. Он пытается удержать её на этом свете голыми руками. Джарвис знает город как свои пять пальцев, и у него хорошо развито чутье дворецкого — удовлетворять пожелания людей, даже если они что-то рассеянно и бессвязно бормочут. Когда сердце Пегги останавливается за три квартала от дома Вайолет, он прекрасно понимает, что от него требуется, когда слышит бормотание Дэниела: «Нет, нет, Господи, пожалуйста, нет, Пегги… Не смей…» Джарвис разворачивает машину и едет прямо в больницу. Он помогает Дэниелу вытащить её обмякшее тело с заднего сиденья трясущимися руками и буквально с белым лицом, не обращая внимание на свой дорогой костюм и прочее, и практически бежит в отделение неотложной помощи с ней. К моменту, когда они доставляют её к врачам, кровотечение практически остановилось, но уже слишком поздно. Она умирает на операционном столе. (Три часа спустя Вайолет приедет домой и увидит своего жениха, сидящего на ступеньках у входной двери, он ужасно бледен, а его рубашка насквозь пропитана кровью. Она не будет кричать. Она медсестра, и понимает насколько важно сохранять спокойствие. Она взбежит по ступенькам — сердце колотится быстро очень быстро и вот-вот разорвется на части, будет звать его по имени снова и снова и не услышит ответа. Он не ранен. Это не его кровь. Она почувствует ужасную вину за то, что испытала облегчение, но всё станет хуже, когда она сядет рядом с ним, потрясет за плечо — обеспокоенно, но уже не так панически — и спросит: — Дэниел, что случилось? Ей станет ещё хуже, когда он содрогнется, как марионетка, которой перерезали веревочки, его дыхание собьется, и он будет плакать так, как она никогда не видела, что бы мужчина плакал. Она не могла даже подумать, что человек может так плакать. Как будто боль разрывает его изнутри, и это продолжается, продолжается и, кажется, никогда не закончится. Вайолет расскажут большую часть истории позже, когда Джек Томпсон с каменным лицом приедет, чтобы встретиться с Дэниелом. Кажется, эта встреча обернётся наполовину допросом, наполовину скандалом. Она увидит достаточно, чтобы понять, кем для него на самом деле была Пегги Картер, но сейчас это уже не имеет никакого значения. Она любит его, выйдет за него замуж, даже если это значит провести всю жизнь, будучи на втором месте после призрака.) Или так: Пегги молода и достаточно сильна, а Вайолет хороша в своей работе. Она вовремя останавливает кровотечение и расстается с Дэниелом. Увидев, как он страдает, ей становится плохо, но не настолько, чтобы вновь сойтись. Спустя две недели после исчезновения Уитни Фрост, она находит его, сидящего на скамейке около двери в больничную палату, измученного, с костылем, прислоненным к стене. Мужчина в палате спит; Дэниел же выглядит так, будто не спит уже неделю. Она приносит ему чашку кофе, садится рядом и спрашивает, в порядке ли он. Они мило болтают, пока не приходит Пегги Картер, чтобы сменить его. И эта парочка так очевидно избегает зрительного контакта и прячет улыбки, что становится ясно: вся ситуация разрешилась сама собой. Вайолет немного обидно, но, в конце концов, на этом человеке свет клином не сошёлся.***
3. Последняя битва. Возможно, он мог бы выжить. Если бы у него был доступ к современному медицинскому оборудованию, если бы их медику не оторвало бы его дурацкую голову двумя днями ранее, если бы он не провёл большую часть недели, лёжа в холодной грязи, пока вторая танковая дивизия прорывалась… Он мог выжить. Он наверняка потерял бы ногу, но хотя бы мог остаться в живых. Но так уж случилось, что на третий день, когда нога начинает гнить, он видит галлюцинации. У них недостаточно морфия на всех, поэтому два сильных парня держат его, пока доктор вырезает пораженную плоть, без всяких излишеств — в полевых-то условиях, быстро и чётко. Он не очень сильно истекает кровью в холодной грязи. Он молодой, сильный, ему хочется жить, и этого почти достаточно. Почти. Дэниел Соуза доживет до Рождества 1944 года и освобождения Бастони. Но он не доживёт до 1945. (Кажется маловероятным, что его смерть будет всплеском в этой вселенной. Единственный сын Бруклинского портового рабочего, он станет незначительной фигурой в истории. Его отец получит сложенный флаг; тело будет погребено в траншее — вместе с телами товарищей-сослуживцев. Он ничем не отличается от любого другого парня, погибшего на войне. Год спустя, когда Пегги Картер впервые войдет в двери Нью-Йоркской штаб-квартиры СНР, она не найдёт там союзников. Это её не остановит, ведь она привыкла иметь дело с противниками, превосходящими по численности. Пегги заставит их себя уважать, заставит понять, что она — сила, с которой им тоже придется считаться; она ненадолго объединится с другим перспективным агентом — Джеком Томпсоном, но союз не выдержит взаимного недоверия. Они никогда не станут друзьями. Джек Томпсон станет главой СНР, потом, когда военное ведомство окончательно прекратит существование, перейдёт работать в ФБР, будет игнорировать угрызения совести до тех пор, пока совсем не перестанет их чувствовать. Придёт день, когда он сядет за стол с человеком, которого зовут Александр Пирс, улыбнётся, и согласится работать вместе, чтобы построить лучший мир. Пегги Картер проведёт всю жизнь, пытаясь противостоять ему. Она никогда не выйдет замуж.) Или так: В другом мире его спасают до того, как развивается гангрена. Им удаётся ампутировать ногу без особых осложнений. Он возвращается домой на медицинском транспорте, отец встречает его у порта; это первый и единственный раз, когда Дэниел видит отца плачущим. Он подаёт заявку на открытую вакансию в СНР, не надеясь на то, что его примут, и потом он не перестанет подозревать, что жалость или попытка проявления толерантности к инвалидам сыграли какую-то роль в решении Дули. Может быть, поэтому он видит в Пегги Картер родственную душу; может, потому что он всё ещё учится, каково быть тем, кого отвергают, игнорируют и считают бесполезным. Пегги привыкла к этому гораздо раньше. Легко начать ей симпатизировать, даже полюбить в дальнейшем; отношения с Джеком Томпсоном налаживаются дольше. Только почти два года спустя, сидя в калифорнийской больнице и молясь о том, чтобы этот невыносимый засранец открыл уже свои глаза, Дэниел понимает, что может назвать его своим другом. В другом мире у них хватает времени, чтобы сделать всё правильно.