Семейные узы

В последний раз могилу Дэрил копал еще на ферме. В тюрьме эта обязанность до сих пор обходила его стороной, хотя потери группа несла не меньшие. И при этом далеко не каждую могилу было, чем заполнить. Если так подумать, лагерю у карьера посчастливилось в своем посмертии: было, что хоронить, а самое главное — кому. Дэрил не чувствовал ничего: пустота заполняла его всецело, с гулом проносясь в мыслях и отдаваясь в костях, пока тело исправно выполняло монотонные движения лопатой, так кстати нашедшейся в одной из окружающих построек. Мелкие комки иссушенной земли звонко хрустели под ее ржавым лезвием, приковывая к себе всё внимание и позволяя не думать. Главное — не думать. Он уже когда-то хоронил брата. И речь в первую очередь даже не о том судьбоносном событии на крыше торгового центра в Атланте. Еще раньше, еще до конца, Мерл конечно же ловил передоз. Дэрил был тогда куда младше и боялся так дико, будто с братом закончится весь его мир. Апокалипсис одного ребенка. Тогда-то Мерл, очухавшись, и сказал ему, и даже заставил выучить наизусть фразу «Убить Мерла может только сам Мерл». В то время эта фраза его здорово успокоила и принесла непоколебимую уверенность в старшем брате. Довольно херовое успокоение, если хотя бы захотеть немного задуматься. И ведь он не соврал: ни тогда, ни сейчас. Упрямый дурак... Если бы он только дождался Дэрила, не было бы сейчас всего этого. Они бы вместе справились и уже давно вернулись домой. А там уж и все остальные проблемы можно было решить. Главное, что вместе и все живые. Но теперь так не будет уже никогда. Когда он наконец разыскал брата, тот неторопливо глодал плечо молодого парня, почти еще пацана. В самой мясистой части руки не хватало довольно внушительного куска, кость проглядывала сквозь мышцы, давая понять, что трапеза длилась уже продолжительное время. Но судя по следам от пуль, по крайней мере пацан умер не из-за неё. По счастью. Дэрил не знал его, но если бы тут сейчас был кто-нибудь из семьи, лицо оказалось бы для них знакомым. А Тайриз или Саша смогли бы признать в нём Бена — члена своей группы и рассказать о том, как этот парень и его отец еще совсем недавно пытались убедить их, что взять тюрьму силой — отличнейший план. И никаких переговоров не надо. «Тут же только старик-инвалид, пара женщин, пацан и младенец. Будет легко». Быть может, знай об этом Дэрил, он бы позволил Мерлу закончить. В какой-нибудь другой реальности, в которой эта глупая недоместь имела бы хоть какой-то смысл, а у него из груди не рвался полузадушенный детский вой. Когда Мерл поднял на младшего брата свои бледные мертвые глаза, испещренные сетью лопнувших сосудов и, всё ещё пережевывая застрявшие в зубах ошметки красной плоти, встал на ноги и пошел навстречу, Дэрил чувствовал себя так, будто из него душу живьем вынимают. Мерл подволакивал ногу, но шел так быстро, будто хотел бы его обнять, будто очень-очень ждал. Быть может и вправду ждал. Быть может, думал о том, что не помешала бы сейчас, на этой охоте, помощь и надежное плечо брата. У лишенного теперь всяких мыслей живого трупа на когда-то здоровой руке не хватало пальцев. Окровавленные культи, разумеется, уже не причиняли боли и нисколько не мешали хозяину добывать себе пропитание, как и бесполезный металлический протез с ножом на другой руке. Мертвецу не было нужды расстраиваться из-за того, что некоторые конечности у него отсутствуют. По всё ещё сохранившей белый цвет майке расползлось уродливое багровое пятно, уже подсохшее, но сохранившее в районе грудины более темный цвет, выдавая место, в которое вгрызлась пуля. Дэрил не мог заткнуться, глаза щипало от едких слез и, черт побери, он не хотел, не хотел, чтобы это к нему подходило, он пришел забрать брата домой, пусть бы даже и раненого, он бы выходил!.. А вместо этого ему придется добить тело последнего родного по крови человека. С самого начала всей этой эпидемии у Дэрила не было более неуклюжего столкновения с ходячим. Он плакал и уклонялся от настойчивых рук неловко, будто это была дурацкая, пробуждавшая образы прошлого игра в догонялки. С чем-то плохим и неправильным, а ему ведь еще и девяти не исполнилось, но он точно знает, что на помощь никто не придет. Поэтому приходится самому, через страх и неверие, через слезы, позволить накопившемуся в груди отчаянию и злости вырваться в точном ударе зажатого в кулаке ножа. Он вгонял лезвие снова и снова, пока родное лицо не превратилось в неопознаваемое месиво. Какая-то глубокая, эгоистичная часть души, которая никогда раньше не давала о себе знать, желала забрать тело брата обратно домой и похоронить там. Рядом с остальными, кого потеряли. Хотя бы так сделать его частью семьи, в которой далеко не все хотели его видеть. Но Дэрил себе не позволил, и дело тут было вовсе не в уже былых конфликтах. Мерл и так огромную часть жизни просидел за решетками, и у Дэрила просто рука не поднималась закопать его на территории тюрьмы. Брат бы этого не хотел. Его правая кисть сейчас покоилась у берега озера в карьере — месте их первого лагеря. Дэрил тогда дождался ночи и всё-таки закопал её в укромном месте, где ничьи ноги не потревожили бы землю. Там было очень красиво. Тут пейзаж не отличался прелестью первозданной, нетронутой человеком природы, но как знать, быть может через несколько лет всё и зарастет, постройки сгниют и развалятся, покроются зеленью. Здесь свободно дышится, а брат заслуживал свободы, ведь они оба с детства о ней мечтали. На память Дэрил тоже ничего не взял с тела. У Диксонов и так всю жизнь мало чего своего было, чтобы забирать хоть что-то. К тому же, у него оставался мотоцикл. Бесценная вещь, уже сослужившая им всем огромную службу. Благодаря ему Кэрол не погибла на ферме, а Маленькая Засранка не умерла с голоду. А запрятанные в седельной сумке фармакологические запасы Мерла спасли Ти-Дога от смерти, когда тот серьезно поранил руку об ржавую дверь машины. Учитывая, как Мерл его избил однажды, в этом повороте судьбы чувствовалось нечто правильное. А потом, когда они уже поселились в тюрьме, сам Ти-Дог ценой своей жизни отвел гибель от Кэрол еще раз. Без него этого уже некому было бы сделать. Разумеется, Мерл не мог знать, что всё так обернётся. В их мире невозможно было предугадать, какая мелочь сыграет решающую роль в самый критический момент. Но тот факт, что благодаря Мерлу сложились именно такие стечения обстоятельств, должен же значить нечто большее, чем просто слепая удача? Дэрилу давно уже было пора возвращаться, вокруг начало темнеть, но у него не осталось сил и желания заставить ноги идти. Оставаться на ночь безумно опасно, пытаться в таком состоянии добраться до тюрьмы, не обращая сто процентов своего внимания на окружение — тоже. Он сидел так, ничего не предпринимая, опустив голову, у свежей могилы брата, пока Мишонн не пришла за ним. Она ничего не говорила, просто выжидающе смотрела, пока Дэрил не поднялся послушно на ноги и последовал за ней. Как ребенок, которого заботливый полицейский вел к волновавшейся, любящей семье — то, что должно было с ним произойти в детстве, когда он на девять дней заблудился в лесу — но так и не произошло. Она вела его домой.