Поезд

Фосфофиллит нетерпеливо топает в ожидании поезда. Ничего не предвещает опоздания, но находиться рядом с вечно молчаливой сестрой выше ее сил. Сегодня сильный ветер, она оглядывается на Ляпис: порывистый ветер треплет ее волосы из стороны в сторону. — Тебе бы подстричься. — У нас же не каждый день ветер, — слышится как упрек. Фос резко отворачивается: вечно у них даже поговорить не получается. Слышится звук приближающегося поезда. Сестра уходит вправо — чтобы успеть занять последний, безлюдный вагон. Фос смотрит ей в след: у нее ровная неспешная походка, кажется, что даже сумка не хочет трястись, чтобы не нарушить момент. Она — лучшая ученица, старшая сестра, та, в сторону которой порой гениальная Борт кидает завистливые взгляды. Фосфофиллит оглядывает свои руки протезы — клеймо, что она навечно связана с неудачницей, пусть они и отделены, пусть теперь они не больше не похожи на бесформенную кучу человеческих тел, но она никогда не станет равной Ляпис. Сколько бы раз ее не утешал отец, их с Примис* души все равно одинаковы. Ей хочется от стыда спрятать ладони в карманы, но в чертовой юбке их нет. Она счастлива, что и Примис еще спит: она может не скрывать свое раздраженное лицо. «Ах, Фосси, с тобой все хорошо? Ты покраснела» — будто ничего не понимает! Она машет головой, чтобы успокоиться. Может быть, ее состояние заметила Ляпис. Плевать. Перед ней со скрипом распахиваются старые железные двери. Прямо перед входом сидит ее «знакомая». Судя по одежде, она из частной школы. В качестве приветствия они как обычно оглядывают друг друга, после чего «беляшик» — как за глаза ее прозвала Фос — возвращается к своим чистеньким учебникам, а Фос садиться возле входа, достает старый плеер и слушает наизусть выученные песни. И так каждый день. Они даже не кивают друг другу. Перед остановкой с ее школой «беляшик» собирает книги, выходит, и на следующий день все повторяется. Первые две недели Фос даже искала нужный момент, чтобы познакомиться, но затем эти оглядывания стали привычными и нарушать их ненужными разговорами стало глупой затеей. Десять минут — поезд, покачиваясь, останавливается. Девушка неслышно выходит. Двери вновь закрываются, и как по щелчку Фос начинает осторожно сматывать наушники вокруг плеера. Ведь через пару минут она тоже выйдет.

***

Раздается звонок с третьего урока: учитель лениво собирает книги, одноклассники либо бегут в кафетерий, либо сдвигают парты, чтобы обсудить новую мангу из «Джампа». Примис дежурно спрашивает у Фос, не хочет ли она пообедать с ней и Ляпис в кафетерии. Все заранее знают ответ. Она достает бенто: напротив появляется стул, еще одно бенто и алая копна волос. Падпараджа улыбается и начинает рассказывать, что произошло на прошлом школьном соревновании по бейсболу, попутно показывая новые пластыри на лице. — Начинает питчер кидать, как обычно выпендривается всеми способами. Я стою и думаю: «Как же ты достал, все равно от твоих кривляний нет проку», когда он кинул мяч, я уже была на горяче. И вот, я резко со всей силы замахиваюсь — слышу крик. Стою ничего не понимаю — все смотрят на меня. Только потом до меня дошло, что я зарядила битой по кетчеру. Пришлось в медпункт вести… Во время рассказа Фос достает из бокового кармана палочки и откуда-то взявшуюся бумажку, сложенную вдвое. Все это она складывает на парту и продолжает искать салфетки. Пад, недолго думая, разворачивает листок. С секунду молчит, а затем плутовато продолжает: — Я, конечно, знаю, что мой облик невероятно невероятен, но я считала, ты не из робкого десятка и могла это сказать вслух. Фос, нашедшая салфетки, поворачивает. Она смотрит на хитро улыбающуюся одноклассницу и единственное, что она может произнести: — Чего?.. Та лишь протягивает бумажку. «Вы прекрасны. Давайте поговорим». Фос пытается как-то это переварить, но лишь продолжается смотреть на аккуратно выведенные слова. Кто-то говорит о… ней? Она со смятением складывает бумажку по линиям. — Наверно, кто-то спутал. — А если нет? — Без «если», бывают случайности, не весь же мир вертится вокруг меня. Падпараджа замолкает, а ее глаза продолжают насмешливо смотреть. — Не смотри так. — Как? — Будто я идиотка какая-то.

***

На следующий день она даже не пыталась что-то сказать о новой бумажке. Пад все еще улыбалась. И эту неделю тоже. Вопросов становилось все больше, как и бумажек в кармане ее домашней футболки. Собравшись на ужин, она останавливается в коридоре напротив зеркала. Отчего-то сейчас она решила посмотреть ниже своих плеч. Фос сглатывает слюну, смотрит на свои протезы и начинает двигать кистями рук, как в старом клипе, на который Примис всегда ее звала, показывала на трех девушек и счастливо улыбалась. Возможно, это не было насмешкой. Она переводит взгляд на свисающий карман футболки. «Письма счастья» — как нечайно обмолвилась Пад. Фос замечает свое зардевшееся лицо в зеркале и тычет указательными пальцами себе в щеки, чтобы, как ей казалось, успокоится. — Фосфофиллит, ужин стынет. Ты идешь? — доносится твердый голос отца из кухни. — Д-да иду я уже!

***

Сегодня с ними стоит Примис. Она рассказывает о скором фестивале: о том, какие конкурсы она придумала, о том, как участники клубов воюют между собой, и о том, что в конце будет вечер танцев. Это фестиваль, в котором ближайшие две школы собираются в их в знак сотрудничества. Одна школа женская, другая — мужская. Ясное дело, почему Примис решила участвовать в организации. Фос хихикает из-за невинности сестры, боковым зрением она видит довольную Ляпис. Чего это она? Подъезжает старенький поезд. Ляпис уходит в конец, Примис бежит в первый вагон, к своей подруге, а Фос идет вперед. Зайдя, она видит, что «Беляшика» нет на своем месте. Фос оглядывается на свое место, рядом с ним — пропажа. И вот, они сидят вместе. Поезд покачивает из стороны в сторону, будто хочет сделать момент еще более неловким. Она запоздало вспоминает о наушниках, но сегодня почему-то совсем не хочется их надевать. Ее знакомая что-то пишет в своей тетрадке, выводит иероглифы по нескольку раз, чтобы было заметнее, а затем протягивает ей. «Доброе утро, меня зовут Антарктицит. Пообщаемся?». «Беляшик» смотрит ей прямо в глаза и слегка хмурится, не отводя взгляд. Словно хочет приковать к месту и не дать сбежать. Фос догадывается, что письмах счастья тоже писалось об общении, и… получается, что… «Нельзя так сразу судить! Надо спросить у нее напрямую». А еще она пытается сделать вид, что не смущена. Она пялится в серые глаза и ждет, когда Антарктицит что-нибудь скажет. Но она молчит и тоже начинает краснеть — прямо как ее младшая сестра. И тут в голове загорается мысль, как разбавить обстановку. Она ударяет ладонями по щекам. На нее удивлённо поглядывает Антарктицит — зато смущение как рукой сняло. Или не совсем? Фос расчесывает волосы пальцами и пытается подобрать слова. В голове — тысячи мыслей, перекрикивающих друг друга. Она знает, что надо такие разговоры начинать издалека, неспешно подходить к главному… — Эм… Я Фосфофиллит: можно просто Фос. Извини за резкость, но это ты писала записки? И впрямь резко — хочется провалиться сквозь землю. Она должна была сказать, что ей приятно такое внимание, что Антарктицит тоже миленькая; должна была поблагодарить за то, что поднимает ей настроение и самолюбие. Как много стоило сказать, но ляпнула она именно это. Девушка смотрит на нее пару секунд, а затем вновь начинает писать. У Фос щёлкает в голове: она, должно быть, немая. «Вот уж нашли друг друга». «Тогда зови меня Анитой, если уж на то пошло. Да, это была я и от своих слов не отказываюсь. Подозреваю, что ты не слишком смыслишь в «нихонсюва», так что общаться будем так. Говори как раньше — я читаю по губам». Коротко и ясно — почему-то именно так в общении ей и представлялась Анита. Фосфофиллит чувствует, что в сердце зарождает желание… чего-то. А если конкретнее — желание выучить язык жестов.