***
Если бы кто-то сказал, что Карла совсем не любила Поло, это не было бы правдой. Она испытывала к нему некую покровительственную привязанность, какую ощущает богатый человек, берущий в жёны отчаявшуюся обеспечить себя дочь алкоголика, или ребёнок, получивший долгожданного питомца в подарок. Ответственность, как известно, позволяет почувствовать своё превосходство, тешит эго, а из-под влюблённости тогда начинает рваться примитивная жажда власти.
—
Мы с тобой отличная команда, да? — Поло криво улыбался и, возможно, инстинктивно догадывался, что всё, во что он хотел бы верить, окутано плетями лжи — Карла пропускала их всё глубже, подпитывала невысказанными клятвами, позволяя паразитирующе прорасти внутри него.
«
Тебе комфортно со мной. Как и должно быть.»
«
Мне комфортно в разнообразии отношений. И тебе должно быть так же.»
«
Никаких поцелуев перед сном.»
Поло не стоило думать о том, что в их команде ему отведена должность исполнителя указаний, ведь он был создан для служения во имя благих целей — целей Маркизы. Ему не стоило утруждаться самоанализом, за которым последовало бы стремление к самостоятельности.
В духе Карлы была безупречность,
хоть и влекущая за собой хаос, а Поло совершал немало ошибок, на которые она с желчной досадой закрывала глаза. Юноша не был для неё идеальной партией: Поло была присуща некоторая наивная слабость, видимая всем; подверженность чужому влиянию, какую, замечая в себе, люди стараются пресечь на корню или спрятать за долгими речами и порывистыми действиями. Однако эта несостоятельность, потребность в вечном направляющем также играла Карле на руку — Поло умел быть благодарным, платил за её умение вселять уверенность безоговорочной преданностью.
— Помнишь, я говорила об осмыслении? — произнесла отрывистым шёпотом Карла одним вечером, когда они лежали на кровати Поло, среди объёмных, туго набитых подушек, и юноша устремил на неё чуть расфокусированный взгляд, — Едва ли окружающие когда-нибудь поймут, ради чего мы порой совершаем не самые благородные поступки. Они могут подвергнуть твои действия осуждению, не подозревая о том, что это лишь первый шаг к высшему назначению.
Поло медленно моргнул и, по всей видимости, напрягся, приняв эту фразу за очередной довод в пользу отношений с Кристианом. Было ещё слишком рано, чтобы заметить назревающую на горизонте бурю, будущее казалось данностью, чем-то самим собой разумеющимся, и Карла предпочла не заметить дикого понимания, мелькнувшего на миг в растерянности голубых глаз.
— Намекаешь, что мне так важно общественное мнение? Я не могу привыкнуть, но это не значит…
— К высшей цели — хотя бы и заключающейся в том, чтобы понять предел своих возможностей — долгий путь, — нетерпеливо заключила Карла, ласка иссякла в её голосе, — А что до остального, если ты всё никак не успокоишься —
надо жертвовать чем-то ради любви. Или ты не согласен?
Поло готов был согласиться со всем, что она скажет. Он помешанно вообразил девушку божеством, благоволящим ему, и это прекрасное божество отличалось стремлением к справедливости, которую вершить должен был разве что его верный заступник. Поло вечно стремился доказать, что он не ничтожен, не слаб, что не стоит относиться к нему с умилённой снисходительностью.
Однако Карла всё же была обыкновенной смертной, не умеющей просчитывать все возможные последствия своих глобальных выражений. Признаться, она не могла присудить себе звание надёжной второй половинки, покидая Поло в овладевшем им страхе, с сухим обещанием помочь скрыть исход его срыва. Поло совершил слишком крупную ошибку на этот раз, сбил режим её распланированной жизни, один раз не сумев противостоять провокациям.
Наверняка не так ему виделись подвиги, после которых Карла признавала в нём достойного себя борца, тягуче целовала и опускалась на его бёдра с гордо-признательной ухмылкой. В награду после его попытки найти решение — скупые объятия, хлор бассейна в лёгких и горячие кровавые струйки, сливающиеся в один уродливый поток на затылке и расползающиеся лужицей по полу.
Карла жмурилась до цветных точек перед глазами, будто картина от этого могла смениться, а когда её выкинуло из мигающе-расплывчатого мира в реальность — судорожный выдох вспорол пелену безмыслия — сидела на допросе, поочерёдно сжимая пальцы то одной, то другой руки. Расплата за содеянное не должна была настичь одного Поло, это было бы жестоко, но сейчас, когда первая любовь Карлы погибла, утянув за собой множество порочных воспоминаний и копившегося всеобщего порицания, она могла предоставить правду.
— Я никогда не причинила бы ему вреда, — в горле у Карлы сводило и скребло, словно осколки бутылки невероятным образом вонзились и в неё; будто, не замечая, она размешивала их в своей выпивке и заливала в глотку залпом, — Только не ему.
Сбивчивое оправдание перед самой собой — не то, чем положено было чтить память. Смутное понимание произошедшего охватывало Карлу приливами, подобно сгущающемуся, тяжелеющему туману; льдинкам, повисшим в воздухе, которые она втягивала при дыхании. Теперь, когда привычной ответственности больше не существовало, ей всё казалось, будто бы не Лу последовала за Поло, а она сама.
Может, они пару мгновений не решались погрузиться в былое, горячо дышали на лица друг друга, прежде чем приблизиться и молча переплести пальцы, сжать их на горлышке роковой бутылки, которую Карла принесла, чтобы выпить вместе — и в этом жесте было нечто важное, непоколебимое. Может, у неё был шанс всё исправить? Спустя пару часов они вновь лежали бы в постели, Поло мерно дышал в шею Карле, выговорившись и заткнув на время горечь раскаяния, а истончившееся полотно вращающегося вокруг мира казалось бы флегматичным и неизменным.
Всё было бы по-прежнему.
Отдалившись когда-то от Поло, мальчика, с которым она взрослела и постигала ранее неведомое; мальчика, которого она так стремилась приблизить к себе, что раздавила его волю, Карла втоптала хвалёную способность держать всё под контролем в землю. Оказалась не сильнее других — отреклась и от себя, и от своей несущей несчастия любви, обратив её в смесь эгоизма и трусости. Фантомные ощущения упущенных прикосновений отзывались затяжной тоской в отвергнутых приоритетах.
«Любовь есть жертвенность», — Поло пришлось пожертвовать собой, вот только обещанное ему «долго и счастливо» потонуло вместе со статуэткой. Вместе с ней начало постепенно зарастать илом и грязно-рваными водорослями, а потом затрепетало искусственными цветами на ветру.
Карле отчаянно хотелось поцеловать Поло перед его самым длинным сном.
