Он сделает всё возможное, чтобы выжить (он не самый стойкий из тех, кто когда-либо делал это, но самый отчаянный из тех, кто когда-либо пытался)
Драко смотрит на здание с улицы. Нетронутая белая архитектура светится под утренним солнцем, словно блестящий маяк, манящий к себе собравшихся людей. Он сжимает ремень своей сумки и выдыхает, отрывая взгляд от ослепительной яркости и сосредотачиваясь на земле. Всего один шаг. Он проглатывает ком в горле и поднимает ногу, зависая над тротуаром. Где-то слева от него раздаётся гудок, когда такси поворачивает за угол, и Драко отшатывается назад. Он быстро успокаивается. Давай, Драко. Всего один шаг. Закрыв глаза, он глубоко вдыхает и прочищает горло, затем смотрит через улицу. Светофор загорается зелёным. Драко пытается игнорировать виньетки, затуманивающие края его зрения, и пот, стекающий по лбу; он пытается игнорировать звон в ушах и то, как мир, кажется, сжимается вокруг него в клаустрофобных объятиях. Бесполезно, — шепчет голос в его голове. — Ты никогда ничего не достигнешь. — Нет… Слово вырвалось из уст Драко в виде сдавленного шёпота. Он не уступит голосам в своей голове. Не снова. Мир сжимается вокруг как тиски, когда шёпот опять пронзает его разум: Ничего не можешь сделать нормально, — они хихикают. — Ни быть Пожирателем Смерти, ни сбегать, ни даже умереть. Кто-то врезается в плечо Драко, выводя его из паники. Он позволяет толпе пронести его через улицу в здание. Вбегая на одном адреналине, Драко оказывается перед стойкой и смотрит в тупые карие глаза, которые с интересом оглядывают его. — Привет, — протягивает ведьма, более безжизненная, чем искусственный суккулент, стоящий перед ней. — Чем я могу вам помочь? — Привет… — Драко подходит к столу и осторожно хватается пальцами за край. — Я должен начать своё обучение сегодня? Ведьма поднимает бровь. Драко прочищает горло и пытается снова: — Меня зовут Малфой, Драко Малфой, и мне, — он роется в своей сумке в поисках письма, — предложили место в вашей программе ученичества. Колдунья забирает у него письмо, её глаза с сильно опущенными веками мечутся взад-вперёд. — Мммм, да, похоже, произошла ошибка, — она отодвигает письмо назад и смотрит на Драко, как мёртвая рыба. — Мы принимаем только одного ученика каждое лето, и он уже здесь, — она пожимает плечами. — Похоже, ты опоздал, извини. Драко игнорирует ощущение того, что его мир рушится. — Что? — он задыхается. Портье машет рукой, и Драко оглядывается через плечо на спину миниатюрной брюнетки-ведьмы в юбке-карандаш и свободной блузке. Она кажется знакомой, но прежде чем успевает лучше рассмотреть, он поворачивается к стойке регистрации. — Извините, — говорит Драко, затаив дыхание, — но я начинаю свое обучение сегодня, как говорится здесь, — он указывает на письмо. — И оно начинается в десять часов, но сейчас только половина десятого, что делает меня пришедшим на полчаса раньше, поэтому я не понимаю, как я мог опоздать. — Прошу прощения, мистер, — портье смотрит на письмо, — Малфой, но я здесь не устанавливаю правил. Эта леди уже зарегистрирована в программе, что означает, что уже было занято единственное свободное место, — она смотрит с легким сочувствием. — Я могу посмотреть, как произошла эта ошибка, но помимо этого мои руки связаны. Драко чувствует, будто кто-то схватил его за горло и вдавил в стену. Грудь сжимается, и его дыхание превращается в короткие вздохи. Он уходит, чтобы дать себе время успокоиться. Через несколько минут он возвращается на стойку регистрации и пробует улыбнуться ведьме. Он не сдастся. Ещё нет. — Не могли бы вы проверить ещё раз, пожалуйста? Она смотрит на него мгновение, прежде чем кивнуть и сделать, как просили. Драко концентрируется на расслаблении напряжённых мышц. Он смотрит на свои ладони и вздрагивает от вида красных полукругов, которые оставили впившиеся ногти. Через несколько минут ведьма просит его следовать за ней и ведёт к другому ученику, который вскакивает на ноги и поворачивается к ним. Портье уходит, оставляя Драко лицом к лицу с призраком из прошлого, от которого он три года пытался сбежать. — Малфой, — говорит она, её удивление очевидно. Он натянуто улыбается, а голоса хрипят в его голове. — Грейнджер.***
Оказывается, они подали много надежд на собеседованиях, и работодатель принял неортодоксальное решение записать в программу их двоих. Драко подумывает уйти. Мысль о необходимости работать в тесном контакте с одним из Золотого Трио, самой яркой ведьмой её возраста, антитезой самого его существования, слишком неприятна. В конце концов, он порвал связи со всеми из своего прошлого, включая родителей. После войны он сбежал в Шотландию, не имея ничего, кроме сумки с личными вещами и карманов монет, и чтобы выжить, устраивался на случайные работы. Он жил на скудную зарплату и украденные зелья, которые держали разум в состоянии спокойствия, то есть до тех пор, пока мастер зелий не обнаружил воровство и не проклял его с точностью до секунды жизни. Разбитый, угнетенный и бесполезный, он хотел покончить со всем этим — сбежать из мира, который не желал его существования, и жизни, которая не хотела иметь с ним ничего общего. Неудачные попытки наконец привели его к двум выводам. Во-первых, Драко был таким же трусом в погоне за смертью, как и в погоне за жизнью. И во-вторых, если его чему-то и научило это жалкое существование, так это тому, что ему всегда удавалось выжить. Поэтому он решил взять бразды правления жизнью в собственные руки и направить её по своему выбору. Если он рухнет и сгорит, пусть это будет его собственное дело. А Гермиона Грейнджер — призрак ужаса, от которого он никогда не сбежит, — последнее препятствие, которое нужно преодолеть в его долгой борьбе за выживание. Мотивация Драко, пусть и ошибочная, становится его движущей силой; но и у Грейнджер, кажется, есть её собственное ошибочное поощрение, которое держит её с ним лицом к лицу. В отличие от прошлой, эта война молчалива; они превращают высокие стопки книг в щиты и самодельные перья в палочки. Их битвы бушуют до глубины ночи, освещённые ничем иным, как мерцающим светом свечи; каждый из них представляет собой неутомимую тень, которая только сгущается с заходом солнца и удлиняется с наступлением рассвета. — Почему ты здесь? — спрашивает она одним тоскливым утром, когда они организовывают справочники. Она никогда не начинает с ним разговор, если в этом нет необходимости, и он возвращает эту услугу с равным почтением. Каждый из них недоволен тем, что является коллегой другого, но оба слишком усердно работали, чтобы поставить под угрозу своё положение, поэтому они справляются с этим как профессионалы. Таким образом, этот внезапный допрос застигает Драко врасплох. — По тем же причинам, что и ты, — отвечает он. Затем кладет оставшиеся книги и уходит, оставляя её организовывать их. Но его явное презрение, похоже, не останавливает её от расследования. — Но почему ты здесь на самом деле? — спрашивает она немногим позже. Драко случайно бросает взгляд на брюнетку и, заметив мешки под её глазами, жирность её заплетённых волос и смятую блузку предыдущего дня понимает: она, как и он, является воплощением истощения. Отводя взгляд, он говорит: — Почему ты здесь на самом деле? Она не отвечает. Работодатель вызывает их, и когда они входят в комнату, она шепчет: — По тем же причинам, что и ты. Дверь за ней закрывается.***
Драко обнаруживает, что Грейнджер всё больше и больше времени проводит в офисе. Она там до того, как он приходит, и остается там после его ухода. Как человек, который слишком много работает сверхурочно, он признает её внезапный пыл необычным. Он ничего не говорит, когда её щеки начинают выглядеть изможденными, а глаза становятся призрачными. Он молчит, когда находит её плачущей в кладовой. Но когда он обнаруживает сумку со сменной одеждой и смятые одеяла за полками, то понимает, что больше не может её игнорировать. Однажды днем она ловит его взгляд и, наконец, не выдерживает. Скрестив руки, она спрашивает: — Есть что-то, что ты хотел бы мне сказать? Уголок губ Драко поднимается вверх, когда он думает, что сейчас она похожа на ту Гермиону Грейнджер из Хогвартса. Когда её хмурый взгляд углубляется, он прочищает горло и спрашивает: — Ты живёшь в задней части кладовой? Кажется, она поражена. Он не уверен, шокирует ли её его осведомленность или тот факт, что он так прямо спросил её. Возможно, немного и того, и другого. Взглянув через плечо, она тащит его в угол и вперяет в него взгляд. Её глаза яркие и широко раскрыты; это первый признак жизни, который он видел в них за несколько недель. — Ты расскажешь? Драко делает паузу, как будто размышляя, но он уже принял решение некоторое время назад. — Я должен. Я могу потерять свою работу, если они обнаружат, что я это скрыл. И я не могу себе этого позволить. Грейнджер медленно кивает, но не расстраивается. Её губы поднимаются в маленькой усталой улыбке. — Хочешь выпить со мной после работы? — Хочу, — отвечает Драко, прежде чем что-либо обдумать. Затем она разворачивается, оставляя его наблюдать за её уходящей фигурой и гадать, не носит ли она такую свободную одежду для того, чтобы скрыть свою тревожно худую фигуру.***
Оказывается, что не такие уж они и пьяницы, потому как пара бокалов вина делает голову Драко ватной, а глаза Грейнджер стеклянными. — Знаешь, перед тем, как я ушла с Гарри и Роном на охоту за крестражами, я стёрла воспоминания родителей обо мне и отправила их в Австралию для их собственной безопасности, — говорит Грейнджер, уставившись на стол. Драко не отвечает; он не знает, что сказать. Она внезапно смотрит на него и улыбается, хотя это делает её похожим на призрак в тусклом свете. — Я искала их повсюду в течение года и была близка к тому, чтобы сдаться, когда обнаружила, что они переехали в Шотландию. — Вот почему ты здесь? — спрашивает Драко. Грейнджер смотрит на стол и качает головой; странная, пустая улыбка всё ещё на месте. — Я приехала в Шотландию шесть месяцев назад и решила остаться здесь, пока не найду их. Рон, он… Она замолкает со всхлипом и обнимает себя руками, выглядя хрупкой и побеждённой. — Он оставался со мной некоторое время, помогая в поисках. Затем посоветовал мне начать искать работу, и когда я нашла это ученичество, он подумал, что я должна подать заявление. Вскоре после того, как это началось, мы зашли в тупик. Он хотел, чтобы мы вернулись домой — он устал и скучал по своим друзьям и семье — но я сказала ему, что хочу пройти через это обучение. Он остался, работая, чтобы оплатить наши расходы, но мои часы стали длиннее, и нагрузка была огромной, и мы ссорились день за днём о том, что он меня никогда не видит, и какой смысл ему оставаться, и есть ли мне вообще до него дело… Она замолкает, слёзы текут по её щекам, но она, кажется, этого не замечает. — Он ушел несколько недель назад, — шепчет она, закрывая своё лицо руками и дрожа от рыданий. — И я хочу вернуться, но это ученичество, и мои родители, я… Драко смотрит на неё плачущую, беспомощную, неуверенный в том, как он должен ответить, неуверенный, разрешено ли ему даже утешать её. Наконец он подходит ближе и обнимает её за плечо. Она прижимается к нему, всхлипывая на его груди. Он прижимает её к себе, понимая, что не может вспомнить, когда в последний раз чувствовал тепло другого человека, смутно испытывая отвращение к себе за то, что упивается этой ситуацией. Она резко отстраняется, как будто понимая, что делает. Они долго сидят в тишине, и Драко кружит остатки вина на дне своего бокала. Он говорит: — Я бросил всех, кого знал, и убежал, потому что я не мог встретиться с ними после того, что сделал. Я думал, что мне лучше умереть, но, видимо, нет сна нечестивым, — усмехается он. — В конце концов, я всё ещё делаю всё, что захочу, даже ценой счастья других. Человек не может изменить то, кем он является на самом деле, а? Он вздрагивает, когда чувствует, как прохладные пальцы касаются его кожи, и позволяет ей сжать его ладонь. Когда он смотрит на неё, то видит пропитанную грустью улыбку, но в её глазах так много доброты, что его сердце разрывается на миллион кусочков. Я не заслуживаю твоей доброты, — он хочет кричать. — Я этого не заслуживаю! Впрочем, он ничего не говорит, и она сидит всего в нескольких дюймах, положив голову ему на плечо. Проходит много времени, и когда он наконец позволяет своей голове прислониться к её, то чувствует струйку слёз и ощущает солёность на собственных губах. Её рука сжимает его, и нежный голос шепчет: — Всё хорошо. Всё будет хорошо.***
Драко и Гермиона — да, они теперь по именам — похоже, окунулись в маловероятную дружбу. В этом нет никакой реальной логики, но их объединённая борьба каким-то образом разрушила предвзятые мнения друг друга. Драко больше не видит Гермиону сильной, непобедимой правой рукой Избранного, а скорее равнодушной девушкой, которой нужно плечо, чтобы поплакать. Гермиона признаётся, что верит, что Драко уже на пути к искуплению; ему просто нужно позволить себе снова положиться на других и дать себе шанс исцелиться. Ему трудно с ней согласиться, но она кажется настолько искренней, что хочется верить. Со временем, возможно, он так и сделает. Несколько недель спустя пришло письмо от Уизли. Похоже, его появление вдыхает жизнь в Гермиону так, как Драко не считал возможным. Смотреть на неё — всё равно что наблюдать, как монохромная картинка оживает в полном цвете. Внезапно Драко чувствует себя неуверенно. Это отправляет его вниз по спирали отрешённости и страха, что он никогда не сможет иметь значимой связи с другим человеком. Гермиона, однако, быстро чувствует ухудшение его настроения. — Нельзя продолжать убегать, — говорит она, однажды вечером стоя у его стола, в ожидании документа, над которым он работал. Пламя свечи рядом с ней мерцает в согласии. — Однако вот он я, — усмехается он. Она переступает с ноги на ногу, и он поднимает взгляд, сталкиваясь с печалью, отраженной в её глазах. — Не смотри на меня так. — Как так? — Как будто ты жалеешь меня и хочешь… хочешь исправить. У него резкий тон, а в ответ горькая улыбка. — Извини, если так казалось, но поверь мне, когда скажу, что слишком сломлена, чтобы беспокоиться о твоём исправлении, — она вздыхает. — Это утомительно. Он откидывается на спинку стула и смотрит на неё. Она стучит по его столу. — Я собираюсь выпить. Хочешь что-нибудь? Драко качает головой, и Гермиона кивает. Он смотрит, как она исчезает во тьме, поглощаемая мраком, как будто никогда не вернётся. Минуты проходят, беспокойство Драко достигает пика, и он в одной минуте от начала её поисков, когда она возвращается. — Я принесла тебе сок, — говорит она, ставя стакан на стол. — Ты в порядке? — В полном, — бормочет Драко, беря стакан и выпивая всё за раз. Закончив, он смотрит на тёмный круг влаги, оставленный на столе. Отражение света свечи искажает и кривит его поверхность. Он рассеянно замечает, что Гермиона уносит его стакан и наблюдает, как она возвращается. Огонь свечи бросает на неё нежный ореол; края её черт расплываются в темноте, и только глаза ярко выделяются из танцующего пламени. — Мы почти закончили, — говорит она мягким голосом. Он не знает, говорит ли она об их текущем деле, ученичестве или их краткой дружбе, но всё равно кивает. — Я отправляюсь домой, — продолжает она. — Мне нужно вернуться к людям, которых я люблю, к тем, кто ждёт меня, — она делает паузу, затем спрашивает: — А ты? Что насчёт него, действительно. Драко криво улыбается. — У меня нет никого, кто любит меня, и мне некуда идти. Гермиона снова становится грустной. — У тебя есть дом и люди, которые тебя любят. — Нет… — То, что ты их отверг, не означает, что они тебя тоже отвергли. Её слова висят в тишине между ними. Драко качает головой. — Я не могу вернуться, — шепчет он. Гермиона кивает. Она ждёт немного дольше, как будто надеясь, что он скажет что-то ещё, затем уходит. Когда она покидает скудный круг света, созданный его свечой, то становится единой с тенями. Драко понимает иронию того, что остался единственным на свете. Он смотрит на свечу и задаётся вопросом, что произойдёт, если он опрокинет её. Если он подожжёт тут всё, сможет ли вовремя заманить их всех в ловушку? Если бы она была рядом с ним, смог бы он положить этому конец? Он протягивает руку, замирая над пламенем. Секунду спустя чужие пальцы обвивают его запястье и выдёргивают его из огня. Он смотрит в тёмные глаза. — Пойдём со мной, — шепчет Гермиона. Куда? — хочет спросить он, а затем понимает, что это не имеет значения. Возможно, если он сможет слушать чужой голос, голоса в голове оставят его в покое. Быть может, мир уже в огне, но он всё ещё может покинуть своё пламя. Драко кивает: — Хорошо.Мир, казалось, горел (всё же он возродится из пепла)