Семья

С самого утра Абуто заметил странное, суетливое поведение Камуи, который своими действиями только сильнее приковывал к себе внимание экипажа, хотя по слегка нахмуренному выражению лица было ясно, что хотелось ему совсем обратного. «Не трогайте меня», — твердил его уверенный вид, но то как он цеплялся за каждого пирата, чтобы тот провёл с ним тренировочный бой, с такой же уверенностью сообщало о том, что сегодня этот малец не хочет оставаться наедине со своими мыслями. Абуто присматривал за ним уже долгое время и прекрасно понимал, что дело тут не в обычной тоске по дому. «Возможно…» — поймав секундную мысль, Абуто превратил её в вопрос и направился к тренировочному залу, где уже какой час занимался Камуи. — Когда мой день рождения? — не прерывая тренировку, едва слышно переспросил юнец. — Да, даже пираты отмечают его, хотя если ты не хоч... — Не хочу, — перебив Абуто, сказал паренёк и продолжил наносить противнику удары. — День рождения всего лишь глупый семейный праздник, — с каждым словом, удары Камуи становились все сильнее. — А семья... — его рука на секунду дрогнула, но тут же, взяв себя в руки, он покрепче сжал её и одним ударом отправил, порядком уставшего от спарринга, пирата на другой конец комнаты, — ненужная слабость. Абуто задумчиво посмотрел на него, почесал затылок, но так ничего и не сказал. В этом не было смысла, ведь этот потерянный крольчонок уже все для себя решил. Ещё в тот день, когда впервые ступая на борт Харусамэ, он попрощался с семьей и устремил свой взор на невидимую, но весьма ощутимую цель. Тогда-то он и перестал походить на ребенка, а его день стал состоять из сплошных тренировок, за которыми неустанно следил капитан Хосэн, почуявший в мальчишке огромный потенциал. И ведь закалённая боями интуиция его не обманула, Камуи рос не по дням, а по часам и уже спустя месяц пиратской жизни был готов потягаться с сильнейшими членами седьмой дивизии. Его решимость и зов крови неумолимо несли его вперёд, но всё же временами он бывал тем самым маленьким мальчиком, который в тайне ото всех тосковал по дому. И хоть он и назвал день рождения глупым праздником, ласковые поздравления матери и слегка подгоревший привкус её неудавшегося торта не покидали его мыслей. Он пытался запрятать все воспоминания как можно глубже, похоронить их за семью печатями, но всякий раз, когда он пытался это сделать, они вновь всплывали в сознании и донимали пуще прежнего. — Никуда не годится, — холодным басом раздался голос Хосэна, что всё это время наблюдал за метаниями Камуи. — Ты должен вкладывать всего себя в каждый удар, а не трусливо прятаться за дрожащими кулаками, таков путь сражений Ято. Мы живем как звери и деремся как звери, выражая через битву всё, что у нас на душе. — Что за глупость? — буркнул Камуи и недовольно протянул: — Старик, ты обещал, что будешь обучать меня, но вместо этого только смотришь и толкаешь свои старческие речи. — Сначала прояви хоть каплю уважения к своему учителю, — вмазав мальчишке сильный подзатыльник, от которого тот не успел увернуться, проговорил Хосэн, — и научись слушать. Это не просто старческие речи. Пока не познаешь свои слабости и не превратишь их в оружие, тебе не стать сильнее, — бросив грозный взгляд на Абуто, который всё это время отлынивал от обязанностей, а затем, наказав Камуи серьезно подумать над его словами, капитан седьмой дивизии удалился выполнять свою работу. Камуи потёр место удара и недовольно посмотрел на Абуто. Ему казалось, что тот смотрит на него, как на глупого ничего не понимающего ребенка. Это раздражало его. В те редкие дни, когда отец возвращался со своих странствий, он смотрел на него точно так же, а затем упрекал в том, что тот совсем не бережет свою мать и заставляет её волноваться, хотя сам делал то же самое. — Хватит на меня так смотреть. Я не ребёнок, — сильнее нахмурив брови, сказал Камуи и направился прочь. Абуто же, довольный тем, что его догадка подтвердилась, помог пирату, с которым дрался паренёк, подняться и сообщил ему новость, которую тот сразу же отправился рассказывать всем остальным. Внезапная суматоха тут же охватила весь корабль, пока ничего не подозревающий виновник торжества тихо отсиживался в своей каюте. Он вспоминал о родной планете, такой шумной и сумасбродной, что не каждый смог бы ужиться на ней, о небольшом доме, в котором он жил с горячо любимой матерью и маленькой сестрёнкой. Жил ли с ними отец? Сложно сказать, за последние годы у Камуи нет ни единого воспоминания о том, чтобы Канко прожил дома хотя бы неделю. Обычно он почти сразу же улетал, бросая в сына невнятные указания, и даже слова Кооки не могли его удержать. Камуи не любил, когда он так поступал, но ничего поделать не мог, пока однажды и сам не оставил её. Осознав это, он тут же поджал губы и стиснул кулаки, стараясь не заплакать. «Сильные не льют слезы», — твердил себе Камуи, но тяжесть на душе никак не проходила, а перед глазами стояло лицо матери. Слова, сказанные ею в тот день, вновь прогремели в ушах, и подушка, лежащая рядом, впитав в себя всю досаду и гнев, полетела в стену. Раздался грохот. Ваза, что стояла на железном комоде, плотно прилегающем к стене, покачнулась и упала, разбившись вдребезги. Цветок же, стоявший в ней, на удивление, уцелел и с укором посмотрел на перепуганного крольчонка, который собирался было поднять его, но бесцеремонно заявившийся Абуто помешал этому. — Пойдем, малец, — сказал он, не обращая внимания на небольшой погром. — Что? Куда? — нахмурив брови, Камуи старался сделать вид, что ничего не случилось. — Увидишь, — пират загадочно улыбнулся и повёл его за собой. Коридоры корабля были непривычно пустынны, а такая несвойственная шумным пиратам тишина и вовсе напрягала, но всё тут же встало на свои места, когда из большого помещения, которое служило одновременно и камбузом, и столовой, раздались громкие споры. Судя по интонации спорящих перепалка началась с шёпота, но, не привыкшие сдерживаться Ято, быстро перешли на повышенные тона, испортив весь заготовленный сюрприз. Абуто устало вздохнул и демонстративно откашлялся, давая всем понять, что они уже близко. Еще не переступив порог, Камуи догадался, что затеяла седьмая дивизия. Это было до боли очевидно, но какого же было его удивление, когда на большом железном столе он увидел нечто, больше напоминающее какие-нибудь внутренние органы инопланетных чудовищ, нежели праздничный торт. И сами пираты выглядели на редкость глупо в своих самодельных праздничных колпаках, которые совсем не сочетались с их суровым видом. — С днем рождения! — басом прогремели они на весь корабль после чего усадили Камуи за стол. — Я не собираюсь это есть, — сказал он, вновь бросив недоверчивый взгляд на «нечто» перед ним. — Да ладно тебе! Ты же не слабак какой, не умрешь от какого-то торта, — самый веселый из пиратов похлопал его по спине и придвинул торт поближе. Камуи, осознав, что от него никто не отстанет, пока он не попробует этот шедевр кулинарного мастерства, сглотнул и неуверенно отправил ложку себе в рот. На вкус он оказался не таким ужасным как на вид. «У неё выходило и похуже», — внезапно подумалось Камуи, пока он дожевывал нечто, которое так и не решился признать тортом. — Просто ужасно, — скривив лицо, подытожил он и тихо добавил: — но… спасибо. — Да не смущайся ты! — вновь похлопав паренька, сказал веселый пират. — Говори громко и четко. — Ч-что? Да не сму… — заикаясь, начал юный Ято, но его перебили. — Да-да, в твоем возрасте уже должно быть позорно так смущаться, — пираты по очереди стали поддразнивать Камуи, который теперь и в самом деле был смущён, но еще больше разозлён. Взяв торт, он бросил его в лицо самого шумного пирата и под громкий смех началась драка. Простому прохожему могло показаться, что это жестокая бойня на смерть, но каждый кто участвовал в этом мордобое не мог с этим согласиться. Такова уж неспокойная жизнь пиратов, таковы и они сами. Грубые любители подраться и побуянить, которые бороздят просторы космоса в поисках новых приключений и соперников. В этот вечер с лиц каждого из них не сходила улыбка, и даже Камуи впервые за долгое время искренне смеялся вместе с ними. Он совсем позабыл о печалях и с удовольствием встретил свой день рождения со своей новой, но такой же шумной и неспокойной семьей.