Drearily

      Было неимоверно скучно. Танджиро лениво глядел на танцующих друзей, как они весело плясали под подвижную музыку, смеялись, переговаривались о чём-то своём; а он сидел на скамье, абсолютно один из их компании.       Вообще, Камадо не понимал, зачем его позвал Зенитцу на день рождения ему неизвестного человека. Да всё нормально! За компанию! Брр. Лучше бы он дома остался, выпил чаю и со спокойствием лёг спать, а не это всё…       В чём заключалась проблема? Танджиро не любил подобного рода мероприятия: огромные, длящиеся по пять часов минимум, пышные, как свадьбы, и, что хуже всего, чересчур громкие. Он предпочёл бы провести время дома, с сестрой, возле камина, в любимой тишине…       Вишнёвые глаза лениво скользнули на стол, где блестели от ярких разноцветных прожекторов пустые тарелки — вся еда была почти съедена, остались от силы невкусные салаты и забытый из-за танцев алкоголь. Уловив мысль, взор чуть заискрился. А почему бы нет? Немного оглянув пожилых людей, что отдыхали от жарких плясок рядом с ним, парень потянулся к бутылке, быстро наливая в стакан под видом сока. Вроде, никто не заметил. Было до того утомительно, что он начал пить. До чего он докатился?       По горлу приятно стекли капли алкоголя, почти массируя затёкшую от неподвижности шею. Как только дело доходило до танцев, Камадо сразу уходил — не умеет он, а когда учили сестра и Зенитцу, то было стыдно за собственную неуклюжесть и неповоротливость. Поэтому лучше сидеть здесь, в безопасности, выпивать, пока не видят…       Танджиро не сразу заметил приток празднующих; вот уже присаживались за почти пустой стол; парень устало-испытующе смотрел на пришедших друзей, как они падали на стулья и тяжело дышали. Не надо было так тусоваться на танцполе два часа подряд, — тёмно думал Камадо, машинально допивая стакан алкоголя. Он даже не знал, что толком выпил, но через минуту стало как-то всё равно.       — Тебе весело? — Танджиро приподнял уголки губ и сделал такое выражение лица, будто всё отлично, замечательно! И когда Зенитцу отвернулся, то тяжко вздохнул. Он не привык врать друзьям, но расстраивать товарища вовсе не хотелось. Если ему не повезло оказаться в шумной обстановке, это же не означало, что всем скучно на празднике. — Я на улицу, пойдёшь? — он покачал головой, а его сестрица быстро согласилась и направилась вслед за блондином. Последний мог только радоваться такому порыву провести время наедине, пусть и на свежем воздухе, на улице, где несколько прохладно.       А Танджиро и здесь посидит.       Раскачивал ногами в такт медленной музыки…       Стоп. Парень подорвался с места, так неожиданно, что все присутствующие на дне рождении шокировано вылупились на него, а парень лишь виновато показал ладони, мол, прошу прощения, мило улыбнулся и ушёл. К музыке, что была такой очаровательной, нежной и намного лучше того недоразумительного шума. Теперь Камадо видел не исполняющую группу музыкантов на ударных инструментах, а обворожительного брюнета, играющего на скрипке. Это потрясающе, парень сделал шаг ближе к музыканту, наконец-то хоть что-то нормальное за этот вечер!..       Веки чуть трепетали, и парень лет двадцати двух приоткрыл их. Камадо зачарованно уставился в этот алый, такой влекущий и притягивающий взгляд. В нём на долю секунды отразилась усмешка, и мелодия прекратилась. Сидящие за столом облегчённо выдохнули — скукотища кончилась ведь.       — Вы чудесно сыграли!.. — тихо восхитился парень, не скрывая своего довольного настроения. Брюнет вновь усмехнулся, но теперь по-обычному.       — Вы первый, кто мне такое сказал, — весь вид Камадо показывал, как он был ошеломлён этой фразе, ведь как такую красоту нот можно не оценить?.. — Я очень благодарен Вам за это — мотивирует, — Танджиро тихо посмеялся и вновь посмотрел на музыканта. Он какой-то не такой, как те. Что-то в нём есть загадочное и манящее.       — У Вас же перерыв? — брюнет чуть поднял брови в лёгком удивлении, но утвердительно кивнул.       — Хотите составить мне компанию за отдыхом? — ох, какая же соблазнительная просьба остаться с этим замечательным скрипачом. Отбросив мысль о скором поиске его друзьями, Танджиро согласился. — За мой счёт.       Они сели в самый дальний угол огромного пространства, и, когда заиграла та ужасающая музыка, то можно было спокойно к этому отнестись — почти не слышно, не так оглушающе. Брюнет что-то проговорил бармену, а позже принёс два бокала неизвестного напитка.       — Если это алкоголь, то я против, — Камадо стало даже неловко, стоило вспомнить про недавно употреблённый стакан. — Я заплачу, — ладонь потянулась в карман ужасно неудобного смокинга, но чужая рука остановила его. Танджиро непонимающе уставился на скрипача. — Правда, я сегодня уже пил.       — Боишься, что мама отругает? — а вот теперь обидно. — А казался таким сильным духом…       Эта усмешка в рубинах начала надоедать, и с этой ухмылочкой…       — Провокация не сработает, — откуда столько серьёзности в его голосе? Брюнет на это лишь весело прикрыл веки, а потом резко оказался лицом к лицу Камадо. Это было так непривычно, ощущать чужое дыхание на себе. Щёки чуть покраснели, и парень закрыл глаза от накатившегося стыда. — Прекрати…       — О, уже на «ты» перешли? — радостное чужое изумление с ноткой забавы. — Я не против, — кажется, он приблизился ещё ближе, теперь Камадо мог отчётливо ощущать соприкосновение носа музыканта со собственным. Почему он не попросил помощи у того бармена, что находился от них буквально в одно дзё?       Потому что это всё кончится, и ему придётся вернуться в тот хаос празднества?       Медленно приоткрыл веки, внимательно вглядываясь в приковывающие кровавые омуты.       Лучше так.       И чуть приподнялся с места.       Поцелуй вышел каким-то смятым, быстрым, неумелым, скользящим с нотками жадности. Было такое ощущение, будто время совсем в обрез, и на должное для совершения не хватит и минуты.       — Танджиро! — парень вздрогнул и нехотя отлип от манящих губ, устремляя взор загнанного зайца в тупик в противоположный конец помещения. Оттуда виднелось золотой макушкой прерадостный блондин, вот только взволнованность в голосе друга особо не успокаивала. Зачем он ему понадобился?       Брюнет смекнул раньше и ловко потянул парня на себя, а потом неожиданно толкнул в соседнее помещение, прикрывая дверь и дружелюбно уставляясь на подошедшего гостя.       — Вы не видели парня с красно-карими глазами, почти шатена и со шрамом на лбу? — описанный герой задрожал по ту сторону стены. Блин, хоть бы его не нашли!..       — Он поехал в гости к своему товарищу, к кому — не сказал, — парень в замешательстве замер, а потом повернул голову вбок, лучше прислушиваясь к разговору брюнета и Зенитцу. — Лишь предупредил, что домой не поедет сегодня.       — Вот как… — грустно выдохнул Агацума, поблагодарив музыканта за помощь и отправившись обратно к месту празднества. — Нужно было сразу его вести домой.       Шаги стихли, а вообще, смешались с громкой музыкой вдалеке. Дверь скрипнула, и в комнату вошёл брюнет, запирая их.       — Спасибо… — скрипач изучающе оглянулся. Скользнул карамельным взором по Камадо, увидев его уставшее-удовлетворённое лицо. Парень сделал неуверенные шаги к брюнету, неровно оказываясь напротив и пристально всматриваясь в чужие глаза, будто выискивая какой-то ответ в них. Брюнет мягко улыбнулся, нежно обхвативая мальчишеские запястья.       — Музан Кибитсуджи, — красные глаза чуть дрогнули, вау, как ты догадался произнести имя?.. — Закончим, — и Танджиро вновь поцеловали, жадно, смело, почти яростно — это, банально, вскружило голову, и парень не почувствовал, как оказался придавленным брюнетом к постели. Неожиданный холод скользнул по телу от простыней оттенка изнеженного крема на сахарных вафлях; но тепло касаний Музана спасло млеющего от ласок Камадо.       — Моя Муза, — оторвавшись, хмыкнул подросток, пустив усмешку, подобную брюнету, во взгляде. Последний оценил, подхватив чужое веселье, и приблизился чуть левее от самого Камадо, игриво прикусив ушко. В сторону к потолку выскользнул тихий стон. Возбуждение мгновенно накатило. Боже, что с ним делает этот потрясающий музыкант? — Музан…       Этот молящий лепет сводил с ума, и брюнет ловко расстегнул пуговицы на таком неудобном смокинге подростка, оголяя часть шеи, пленительную ключицу и привлекающую затвердевшую бусинку, тут же лаская последнюю прелесть, всё сильнее смущая разгорячённого Камадо.       — Музан… — выстанывание его имени абсолютно вдохновит на создание новой мелодии. Красный взгляд заволокло пеленой, и хотелось просто лежать и глупо смотреть в светлый потолок, наслаждаясь приятными прикосновениями, млеть всё больше и быть спокойным, что их не побеспокоят до следующего утра.