***
Погода испортилась, стоило только выйти на прогулку, но Тони нравится. Тяжёлые тучи, бурлящие волны и завывающий ветер вполне соответствуют его настроению. Чёртов Фьюри со своими инопланетными захватчиками, порталами и призывами о помощи. Когда Тони прибыл на этот остров в первый раз, ему потребовалось семь месяцев, чтобы прижиться, оклематься и адаптироваться. Чтобы смириться с тем, что остаток жизни мужчина проведёт в одиночестве. Всего пять месяцев Тони наслаждался своей тихой размеренной жизнью, старательно затирая воспоминания о прошлой жизни. Всего пять месяцев спокойно спал по ночам, встречал в полудрёме рассвет и медленно пил кофе, прогуливаясь по пляжу в компании золотистого лабрадора, которого любимому боссу прикупила Пятница, чтобы тот не одичал в отсутствие других людей. Один-единственный сигнал, одна-единственная стычка, одна-единственная встреча, и тщательно выстраиваемое спокойствие полетело к чертям. - Давай, приятель. Принеси, - командует Тони и швыряет палку подальше от себя. Пёс со счастливым лаем срывается за снарядом. Проводив его взглядом, Старк делает глоток кофе и вновь обращает взгляд на пенящийся потемневший океан. Вот только вместо зеленовато-чёрных волн мужчина видит фиолетовые вспышки портала, расчерченное угрожающими всполохами зарядов небо и взвивающийся со всех сторон в воздух пропахший гарью дым. Видит искалеченные тела людей, перевёрнутые машины и пожирающий обломки разрушенных зданий огонь. Видит и хочет видеть, лишь бы память не подкидывала другие воспоминания: о Питере. О том, каким взволнованным выглядел мальчишка, когда увидел его. О том, как неверие в глазах Паркера сменилось безграничной радостью, пролившейся слезами. О том, как Питер запрыгнул на него в порыве чувств, сжимая так крепко, что броня прогнулась под его отчаянными объятиями. О том, с какой болью и ужасом тот смотрел, стоило только Тони сделать вид, что Паркер ему безразличен. «Ты важен. Ты самое важное в этой жизни. Ты нужен, Тони. Ты самый невероятный, смелый и умный человек из всех», - звучит в памяти шёпот Питера, задыхающегося от страха... Вновь потерять? Старк признаётся хотя бы себе, что малодушно сбежал. Он не соврал Питеру. Розовые очки действительно разбиты. В желании быть с солнечным полюбившимся мальчишкой Старк каких только себе отговорок ни придумывал. Разница в возрасте? Глупость, ведь Питер в душе давно не ребёнок и порой поумнее Старка и Беннера будет. Разница в социальном положении? Не имеет значения, ведь Питера никогда не интересовали деньги Тони, а сам Старк никогда не ставил себя выше остальных лишь из-за того, что имеет миллионы на своих банковских счетах. Разница в жизненном опыте? Так даже лучше, ведь Старк мог давать Питеру множество советов и приглядывать за ним, предугадывая различные выходки парня, ведомого подростковым максимализмом и желанием всем вокруг доказывать свою значимость. Вот только всё это не сохранило их с Питером отношения. Всё это не сыграло никакой роли в тот момент, когда Питер тайком собрал вещи и ушёл, не прощаясь и избегая всех попыток установить хоть какой-то контакт. «Я люблю тебя! Я люблю тебя, Тони!» - полный паники и отчаяния крик эхом чудится в вое налетевшего ветра. Если любит, то почему ушёл? Если любит, то почему не отвечал на сообщения и не принимал звонки? Тони мог бы подумать, что мальчишка насмотрелся мелодрам и ждал, что Старк начнёт за ним на коленях ползать, но Питер никогда не был идиотом, чтобы ждать от Тони чего-то подобного. К тому же, именно этим Старк и занимался целых две недели, не понимая, чем вызван уход Питера. Он любил, очень сильно любил парня и готов был всё исправить, готов был уступить, готов был изменить в себе то, что не устраивало Паркера. Но тот его игнорировал подчистую, и это было достаточно красноречиво, чтобы прекратить попытки и принять горькую правду: Железный Человек Питера устраивал, а Тони Старк, взрослый мужчина с багажом проблем за спиной, нет. Никаких других причин для ухода Тони просто не находит. Не смог найти за год одиночества, не нашёл и в настоящем, терзаемый воспоминаниями о встрече с Питером и о том, как мальчишка в слезах рвался вслед за ним, умоляя не оставлять его снова. - Босс, джет с провизией только что совершил посадку, - информирует Пятница из засветившихся часов. - Также информирую о том, что в течение ближайших сорока минут начнётся дождь. Вам лучше переждать его в доме. - Спасибо за информацию, детка, - отзывается Старк. Идея вернуться в дом действительно притягательна после двух часов на непривычно холодном пляже, но Тони всё равно направляется к его дальней части, где обычно приземляется джет. В этой поставке должна быть бутылка виски, выторгованная у Пятницы, ограничившей употребление мужчиной алкоголя на этом острове до нуля. Надо сказать, без похмелья живётся отлично, но после возвращения из Нью-Йорка Старк остро нуждается в паре-тройке бокалов крепкого алкоголя, чтобы хотя бы на один вечер заглушить непрекращающийся шелест мыслей. Он и так терпел достаточно, пытаясь запивать эти чёртовы мысли молоком и мерзким смузи. Именно поэтому Тони игнорирует начавшуюся мелкую морось, ускоряя шаг и мысленно прикидывая, как быстро развезёт его с виски после года завязки. Все планы на тихий вечер в тепле крытой веранды рушатся карточным домиком, стоит заметить распахнутый грузовой отсек джета и замершую возле короткого трапа фигуру в красно-синем костюме. Тони даже кажется, что у него галлюцинации на почве невроза, но крутящийся вокруг него пёс бросает принесённую палку и с лаем бросается вперёд, привлекая внимание явно растерянного гостя. Мгновение, и маска открывает знакомое до последней чёрточки лицо. Застывший возле джета Питер отшатывается от налетевшего на него пса, испуганно вскрикивает, когда любвеобильное животное начинает крутиться между его ногами, и вскоре падает на зад, не в силах выдержать игривого напора. - Росс, ко мне! - зовёт Тони, подходя ближе, и пёс тут же послушно несётся к нему, подставляя макушку под ласковую ладонь. Два месяца. Два бесконечно долгих месяца прошло с их встречи на крыше высотки во время битвы, а кажется, что сцена повторяется в точности до мелочей. Питер снова в своём костюме без маски и смотрит испуганно, взволнованно и с тоскливой надеждой. Тони же отводит взгляд до последнего, пока забирается в джет, отыскивает в нём бутылку с виски и даёт Пятнице команду закрыть грузовой отсек. Напряжённую тишину, повисшую между ними, нарушает только гул океана и лай убежавшего в сторону пса, пытающегося поймать залетевших отдохнуть чаек. Тони не знает, как начать разговор. Тони не знает даже, нужно ли вообще это делать. Всё простое становится сложным в мгновение ока, и Тони не знает ничего. Совсем ничего. - Не спросишь, как я нашёл тебя? - едва слышно спрашивает Питер, поднимаясь на ноги и отряхивая зад от песка, первым делая шаг навстречу. - Сомневаюсь, что мне это интересно, - наигранно легко пожимает плечами Старк. - К тому же, всё очевидно. Я неосмотрительно упомянул океан во время нашей встречи. Когда знаешь хотя бы примерно, в каком направлении искать, найти что-то или кого-то всегда легче. Ты знаешь, что взлом закрытой информационной базы агентства, предоставившего мне этот остров, уголовно наказуем? У тебя, точнее, у твоего смышлёного дружка Лидса, будут огромные проблемы, как только взлом заметят. Не жалко? Он же твой лучший друг. Совесть не заест, Паркер? - Перестань, - с надломом просит Питер и подходит ближе. - Перестань звать меня по фамилии, будто я чужой для тебя человек. - А ты перестань строить из себя жертву, - огрызается Тони, ненавидя себя за то, как сжимается всё в груди от одного только вида разбитого мальчишки. - Ты поставил точку в наших отношениях. Ты ушёл, не объяснившись и не позволив объясниться мне. Ты прятался за юбкой своей дражайшей тётушки, которая в полной мере наслаждалась, видя, как дерьмово мне без тебя, как я обиваю порог вашего дома. Ты избегал меня и игнорировал все мои попытки связаться, а теперь строишь из себя незаслуженно обиженного, будто обесчещенная девственница, которой под утро сообщили, что никакой свадьбы, дома и пяти детей не будет. Вообще не понимаю, какого чёрта ты заявился сюда. Если боишься, что я уехал из-за тебя, то спешу огорчить. Не ты королева в этой драме, Паркер. Ты просто стал последней каплей в чаше причин оставить всё это геройское дерьмо и наконец-то пожить хоть немного для себя. Бросив всё это в лицо сжавшегося Питера, Тони разворачивается, чтобы уйти, но ему не позволяют. Обхватив его со спины, сжав в своих объятиях и прижавшись лбом к плечу, Питер отчаянно качает головой. - Ты не знаешь, - шепчет так же заполошно, как в их встречу тогда, на крыше. - Ты ничего не знаешь, Тони. Я не соврал тебе. Ни единым словом не соврал. Когда ты исчез, все переполошились. Наташа и Фьюри рыли землю. Мистер Беннер день и ночь пытался хоть как-то отследить тебя. Полковник Роудс помог своими связями, готовый в любой момент ринуться на помощь. Кэп не мог спать спокойно, всё порываясь идти куда-то и делать что-то, хотя никакой информации не было. Даже Баки, которого ты до сих пор не можешь простить и принять, был готов идти вызволять тебя, если откроется факт твоего похищения. Все переживали, Тони. Все с ума сходили. Когда ты откликнулся на сигнал Фьюри и появился на поле боя... Ты просто не видел, Тони. Наташа заплакала. Железная непробиваемая Наташа. Ты можешь себе это представить? И я впервые увидел улыбку на лице Баки. Даже он обрадовался, что ты жив, что с тобой всё хорошо. Замолчав на мгновение, гулко сглотнув вставший в горле ком, Питер обходит застывшего каменной статуей Старка и осторожно обхватывает его лицо дрожащими холодными пальцами, заглядывая в глаза. Тони и рад бы не смотреть, не слышать, не чувствовать вновь глубокую затаённую вину, но сил не хватает даже отшатнуться. Не хватает, потому что нет запала. Слишком желанны прикосновения знакомых до последней мозоли пальцев. Слишком желанно тепло робко прижавшегося тела. Слишком желанен родной запах, собранный солёным ветром с растрёпанных кудрей мальчишки и брошенный в лицо. - Я виноват, Тони, - шепчет Питер, и во взгляде его боль, вина и тоска намного более сильные, чем те, что терзали Старка всё прошедшее в одиночестве время. - Я виноват перед тобой. Так виноват. Ты прав, слышишь? Ты во всём прав. Кроме одного. Да, я ушёл. Да, я избегал, прятался и трусливо сбрасывал входящие от тебя. Но я никогда не ставил точку. Ты не бесполезный хлам, который не нужен даже своему любимому человеку. Ты чёртово совершенство, Энтони Эдвард Старк, которое нужно всем вокруг и особенно мне. Я люблю тебя. Я любил тебя всю свою жизнь. И ты прав, когда ты исчез, я искал тебя. Весь этот чёртов год я спать не мог спокойно и не оставлял попыток взломать Пятницу, не желающую отвечать ни на единый вопрос, касающийся тебя. - Тогда почему ты ушёл? - не может задавить в себе слабость Старк и отводит взгляд на ещё сильнее потемневший океан, на горизонте сливающийся с чёрными тучами. - Почему ты бросил меня? - Я не бросал, - часто-часто качает головой Питер и подаётся вперёд, вжимается лбом в лоб, вновь заставляя смотреть на себя. - Я никогда не бросал тебя, Тони. Сейчас это прозвучит так глупо, так чертовски глупо, но ты душил меня. Знаю, ты предупреждал меня о своей мании всё контролировать, предупреждал о том, что под конец я начну задыхаться от твоей заботы, но это навалилось так резко и неожиданно, что я просто не выдержал. Мне нужно было время, Тони. Мне нужно было время обдумать всё и решиться на разговор с тобой. Мне нужно было время, чтобы собрать нужные аргументы и продумать свою речь. Я всего лишь хотел взять маленький перерыв, чтобы с новыми силами броситься в омут с головой. Игнорировать тебя было так глупо, так по-детски незрело, но я не мог иначе. Тогда я злился, что ты не хочешь меня слышать, хотя слушаешь постоянно. Злился из-за того, что мне уже двадцать, а ты нисколько не ослабляешь контроль, будто совсем мне не доверяешь. Все эти протоколы с детскими названиями и постоянная слежка. Я взорвался. Я захотел показать тебе, как это тяжело: чувствовать себя так жалко и беспомощно. Поэтому игнорировал, хотя хотелось наплевать на всё, сорваться к тебе и никогда больше ни на шаг не отходить. Но я не хотел, чтобы наши отношения строились на терпении и постоянных недомолвках. Я хотел быть равным тебе, достойным тебя. Но не успел. Господи, Тони, ты улетел за несколько часов до того, как я пришёл в Башню, чтобы признаться во всём, поговорить о том, что произошло. - И чего ты хочешь от меня теперь? - устало спрашивает Старк, перегруженный наплывом эмоций, без труда освобождаясь от чужой хватки и подзывая к себе пса. - Взломал базу, выследил и пробрался в джет, прилетел сюда, чтобы что? Рассказать обо всём этом? - Я не знаю, - потерянно шепчет Питер и дёргано растирает сорвавшиеся-таки слёзы, смешивая их с первыми каплями начавшегося полноценного дождя. - Я не знаю, Тони. Я уже ничего не знаю. Я думал, что когда найду тебя, мы объяснимся, и всё будет... Всё можно будет исправить? Но там, на крыше, ты сказал... Ты сказал о предателях, перебежчиках и... Так ты видишь нас на самом деле? Мстителей? Меня? Мы не нужны тебе? Ты не хочешь нас видеть? Тебе хорошо на этом острове в одиночестве, в компании пса и Пятницы? Это для тебя истинное счастье? Тони бы с радостью сказал, что так и есть. Просто чтобы мелочно причинить боль в ответ за то, что пришлось пережить за прошедшее время. Но проблема в том, что Старк никогда не любил ложь, никогда никому не врал и не собирается начинать. Мстители всё ещё дорогая и любимая семья для него. Питер всё ещё центр его мира. Мужчина смог убедить себя за те семь месяцев, что это не так, что эти люди не нужны ему, что и без них можно идти дальше. Но проблема в том, что всё его убеждение было лишь тонкой прозрачной вуалью, которая исчезла без следа, стоило только услышать голоса Роджерса и Романофф в канале общей связи и увидеть трясущегося Паркера: находящегося на грани истерики, запрыгнувшего и сжавшего так, будто выпускать Старка из своей хватки Питер не собирался, желая слиться с ним в одно целое. А теперь мальчишка стоит перед ним с покрасневшими от тщетно подавляемых слёз глазами, посыпает голову пеплом и пытается казаться смелым и стойким, тогда как на деле весь трясётся от эмоций и разошедшегося ледяного дождя. Промокший, смотрящий широко распахнутыми глазами, полными вины, стыда и боли, напоминающий несчастного щенка, выкинутого любимым хозяином на улицу, но всё продолжающего надеяться на то, что его заберут обратно в тепло и сухость родного дома. - Босс, если вы простоите под дождём ещё десять минут, то рискуете проснуться с признаками простуды. Голос Пятницы действует отрезвляюще. Встряхнув промокшими волосами, Тони ёжится из-за порыва налетевшего ветра и разворачивается, направляясь в сторону дома. Пёс проносится мимо, подгоняемый громкими раскатами грома, и Тони морщится, представляя, как долго роботам-уборщикам придётся отмывать полы в комнатах. Отмывать самого пса этим вечером нет никакого желания. Пожалуй, одну ночь лабрадор переживёт на крытой тёплой веранде, ведь на голову Старка неожиданно свалился маленький потерянный щенок, нуждающийся в заботе и внимании намного больше, чем взрослый и очень умный пёс. К этому щенку Тони разворачивается, пройдя десяток метров. Вглядывается сквозь пелену ливня в дрожащую одинокую фигурку, закусывает до боли щёку изнутри и раскрывает руки, чтобы через считанные секунды подхватить под зад и крепко обнять запрыгнувшего на него Питера, рыдания которого был не в силах заглушить даже рокот океана. - Прости меня, Тони, - шепчет сквозь всхлипы заевшей пластинкой Питер ему в шею, изо всех сил цепляясь за широкие плечи и плотнее сжимая захват ног на талии. - Прости. Я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя. Слышишь? Ты самый важный, самый значимый человек в моей жизни, Тони. Ты всё для меня. - А ты - для меня, - сдавшись и не в силах больше терзать мальчишку неопределённостью, шепчет на ухо Питера Старк и зарывается в его промокшие кудри пальцами, заставляя отстранить лицо от своей шеи, и заглядывает в лихорадочно блестящие глаза. - Слышишь меня, карапуз? Ты - всё для меня. Поэтому если ты не уверен, что тебе нужны наши отношения, лучше скажи сразу, и мы поставим точку прямо сейчас. Потому что ещё одного твоего молчаливого ухода я не вынесу, Питер. - Я так виноват, - смаргивает слёзы и воду с ресниц Питер, обхватывает его лицо пальцами и прижимается лбом ко лбу, смотря с бесконечной любовью и нежностью, тоской и надеждой. - Я очень виноват перед тобой, Тони. И сделаю всё, чтобы загладить свою вину, потому что люблю тебя больше всего на свете и никогда не желал быть причиной твоей боли. С самого детства и до сих пор я лишь твой, Энтони Эдвард Старк. Так будет и впредь. Для меня есть только ты. Поцелуй выходит смазанный, мокрый от дождя и солёный от слёз Питера, осевших на губах, но обоим наплевать. На крошечном клочке суши посреди бушующего океана они наконец-то вновь обрели друг друга, и никакой шторм, никакой сносящий с ног ветер не мешает им в эту минуту чувствовать тепло друг друга и ощущать крепость долгожданных взаимных объятий. Но в какой-то момент Пятница вновь даёт о себе знать, требуя немедленно зайти в дом, и Тони срывается с места, почти бегом добираясь до крыльца и внося льнущего, не перестающего покрывать его лицо поцелуями Питера внутрь. Лабрадор остаётся на террасе, как Старк и планировал, а своего любимого податливого дрожащего от холода и губ на шее щенка мужчина проносит в спальню, где начинает лихорадочно стаскивать с Питера промокший костюм, стараясь при этом не отрываться от кремовой кожи шеи, своей чистотой призывающей оставить множество алеющих меток. Питер в ответ нетерпеливо стонет, почти рвёт рубашку мужчины, прилипшую к спине, и дрожащими пальцами стаскивает с его бёдер мягкие домашние штаны на резинке вместе с нижним бельём. Контакт обнажённых тел прошивает обоих сладкой дрожью, вырывая стоны из груди. Тони нисколько не удивляется чужому нетерпению. Отвечает так же страстно, жадно, жарко. Самого потряхивает от осознания, что это не желанный сон и не очередной сладкий морок, навеянный воспоминаниями, а реальность. - Тебе будет больно, - перехватывает чужие бёдра Тони, когда Питер подминает его под себя, опираясь ладонями о грудную клетку, и притирается ягодицами к прижавшемуся между ними члену. - Не думаю, что сейчас удобное время рассказывать о том, как часто я трогал себя, вспоминая твою ласку, а после плакал в подушку от неизвестности и страха, что мы больше никогда не увидимся, - отзывается с горькой улыбкой Питер и склоняется к нему, втягивая в ещё один поцелуй. Насаживается медленно на шумном выдохе. Скулит от боли и удовольствия, жара распирающей плоти. Смазки, которую Тони успел нанести на член до того, как Питер рывком перевернул его на спину, седлая, недостаточно, и саднящая тянущая боль прошивает позвоночник обоих, медленно, будто нехотя сменяясь болезненным удовольствием от очередного подтверждения, что их поцелуи, объятия, оставляемые ногтями царапины не иллюзия, а реальность. Подавшись вперёд, Тони оглаживает ладонями шею и плечи, руки и бока. Сжимает крепко пальцами бёдра Питера, помогая раскачиваться, двигаться на своём члене. Пробегается кончиками пальцев вниз до колен по ногам и снова вверх, поглаживая тазовые кости большими пальцами и соскальзывая на требующий ласки член. Питер стонет в его шею, лихорадочно целует в губы и сжимает плечи пальцами так сильно, что точно останутся синяки. Не отстраняется, плотно прижимаясь грудной клеткой, задыхается в своих стонах и всё шепчет «люблю, люблю, люблю», отчего у Тони тепло разливается в животе и губы зудят, так сильно хочется зацеловать своего любимого мальчишку до беспамятства. - Я тоже люблю тебя, карапуз, - шепчет едва слышно, будто по секрету, и подминает под себя, подхватывая под колени, раскрашивая ключицы узором засосов и толкаясь быстрее, несдержаннее, грубее. - Я так сильно люблю тебя, Пит. Если бы ты только знал. - Я знаю, - скулит на одной ноте Питер, прогибаясь в пояснице и упираясь затылком в подушку. - Я знаю, Тони. Кончают оба неожиданно, стихийно, порывисто. Как всё началось со спонтанности, так и обрывается резко двумя громкими стонами, потонувшими в губах друг друга, и смешавшейся на животе Питера спермой. Поглаживая раскрасневшиеся ягодицы одной ладонью, второй Тони выжимает себя досуха под жадно-усталым взглядом потемневших глаз Питера, а после падает на него, накрывая своим телом и сгребая в крепкие объятия. Вжимаясь ухом в грудную клетку, вслушиваясь в заполошный стук постепенно успокаивающегося сердца и ощущая перебирающие едва ли высохшие пряди волос тонкие пальцы. Чуть сместившись ниже, Питер снова оплетает его ногами, будто боится, что Старк вот-вот поднимется с него и уйдёт, бросив через плечо, что это был прощальный секс, и Паркер может убираться прочь с острова. Вжимается губами в висок. Скользит по скуле и приподнимает лицо Тони за подбородок, притираясь губами к бородке. Легко целует в губы, собирая с них тихий выдох удовольствия. - Я не хочу уходить, - шепчет едва слышно, обмирая от затаённого страха быть отвергнутым. - Я не хочу, чтобы ты уходил, - помедлив, отзывается Тони, приподнимается на локтях и заглядывает во вновь покрасневшие глаза мальчишки. - Оставайся со мной, Пит? - Здесь? На острове? - дрожащими губами улыбается Питер, робко поглаживая мужчину по плечам. - В компании тебя, кокосов и пса? Ты, правда, назвал его в честь госсекретаря? - А ты хорошо меня знаешь, карапуз, - усмехается Тони, обхватывая дрогнувшую ладонь парня и оставляя поцелуй на запястье. - Люблю бросать палку и наблюдать за тем, как Росс приносит её обратно. В плохом настроении можно представить на месте пса Таддеуса. Расслабляет. - Я останусь, - отвечает Питер и тянет мужчину на себя. - Я очень хочу остаться, Тони. - Оставайся, - кивает Тони, вглядываясь в полные любви глаза, и легко целует подставленные губы. - Я очень хочу, чтобы ты остался. Извернувшись, Питер подпихивает Тони так, чтобы они легли боком, и укладывается малой ложкой, утыкаясь лицом в солнечное сплетение мужчины и крепко его обнимая, переплетая ноги. Легко усмехнувшись, Тони нашаривает край почти сползшего с постели одеяла, и накрывает им себя и Питера, после обнимая парня в ответ и прижимаясь губами к его лбу, перебирая пальцами мягкие кудри на затылке. Пятница понятливо зашторивает панорамные окна, оставляя бурление океана и сверкающие вспышки молний за пределами воцарившегося в спальне покоя. Под монотонный шелест даже не думавшего затихать ливня Тони и Питер засыпают. Они наконец-то дома.|End|