Je pensais pas

      Бах       Входная дверь хлопнула настолько сильно, что затряслись тонкие стёкла в шкафу. Инна была уверена, что выглядит как бык на корриде, если бы тот умел краснеть от злости. Из ушей практически шёл пар, а руки самопроизвольно сжимались в кулаки. Как же он её раздражал в такие моменты. Женщину трясло от негодования. Им определённо было нельзя после напряжённого дня на работе, когда проблем выше крыши, и кажется, будто весь мир ополчился против тебя одного, встречаться вечером на единой территории. Даже если уж так вышло, что встретились, то ни в коем случае нельзя было пытаться создать видимость уютного семейного ужина и начать разговаривать на нейтральные темы. В такие вечера нейтральных тем просто не могло быть. Слово за слово, и вот она уже кричит на мужа, пытаясь не швыряться от накатившего гнева предметами, попадающими под руки. Миша, кажется, пытается ей ещё что-то доказать, но она уже ничего не слышит от злости, вызванной, в общем-то, не разговором, а ситуацией на работе. Сейчас, когда входная дверь уже хлопнула, а Инна смогла несколько раз вдохнуть и выдохнуть, ей вспомнилось, что у Малкина тоже проблемы так-то. Он тоже, наверное, не рассчитывал в половину первого ночи ругаться с женой и сбегать из квартиры.       Миша всегда уходил от конфликта, если мог это сделать. Инна уважала в нём эту черту, но только не в тот момент, когда ругалась с ним сама. Тогда она была готова заварить наглухо все двери в доме, но доказать свою правоту. Сейчас, когда конфликт ушёл из квартиры вместе с Мишей, она поняла, что в их споре, в общем-то, правых не было. Виноватых, к счастью, тоже. Часто, особенно когда ругань начиналась ночью, муж просто уходил в комнату и закрывался там на замок. В этот раз, видимо, побоялся, что Инна вынесет дверь. Боязнь, кстати, не была безосновательной, так как в гневе Семёнова была страшна. Когда-то она считала эту черту своим преимуществом, но после замужества поняла, что нужно как-то держать себя в руках. Миша никогда не упрекал её после примирения, никогда не попрекал характером, а однажды, когда она спросила, зачем он женился на такой истеричке, отмахнулся и сказал, что у него не было выбора. Кажется, она ему припомнила эту фразу в очередном скандале. Нет, конечно, эти конфликты не были частыми, просто запоминались, так как после примирения Инна каждый раз мысленно себя песочила и уговаривала держать себя в руках, думать, что говорить, чтобы это больше не повторилось. Колесо Сансары совершало полный оборот в начале нового скандала.       До Миши Инна никогда не держалась за отношения. Есть молодой человек - здорово. Нет - не беда. Она легко расставалась, без проблем уходила, с улыбкой похлопав очередного Петю/Васю/Колю (нужное подчеркнуть) по плечу. Не сказать, что парней было так уж много, но ни один не остался в памяти ярким эпизодом. Ни об одном расставании женщина не жалела. А потом случился Миша. Малкин появился быстро, с непринуждённой улыбкой занял в жизни Семёновой центральное место, игнорировал её непростой характер, перетащил её в Москву, а потом взял и женился. Инна будто смотрела романтическую комедию с собой в главной роли. Иногда Миша засыпал раньше женщины, и тогда она до рези в глазах всматривалась в каждую чёрточку, каждую морщинку на его лице, силясь понять, почему он с ней. Ответов спящий муж не давал, поэтому она выключала свет, ложилась рядом и прижималась к тёплому плечу. Мужчина обычно бессознательно сгребал её в кольцо рук, и она засыпала, уткнувшись носом куда-то в тонкую ткань футболки.       Инна на автомате собирала раскиданные ею же вещи и расставляла их по местам. Когда-то небольших бьющихся предметов в открытом доступе было больше, но Миша постепенно убирал их повыше и поглубже, то ли пытаясь спасти от неминуемой гибели, то ли защищая себя - отбиваться от летящих в тебя подушек проще. Часы бесстрастно показывали час пятнадцать. Семёновой понадобилось сорок минут, чтобы окончательно остыть и понять, что она опять сорвалась. Надо сказать, что в этот раз и Миша был хорош. Он вообще был человеком неконфликтным, но, если уж разозлился, то мало кто мог его остановить. Муж был похож на тяжёлую военную технику - разогнать сложно, но, если вышло, то проще спрятаться, чем тормозить. Сегодня ей удалось вывести его из себя. Он умудрялся орать, не переходя на личности, но при этом очень громко и эмоционально. Инна всегда надеялась, что в их доме достаточно хорошая звукоизоляция.       Руки сами схватили смартфон. Надо сказать ему, чтобы возвращался - завтра на работу. Ещё она обязательно извинится, но только после того, как он придёт домой. Инна уверенно нажала на фото мужа и приготовилась услышать сердитое "Да" в трубке. Миша всегда отвечал на звонки. Всегда. Это было не просто слово. На её памяти он взял трубку, когда звонил человек, которого он в приступе гнева обещал приложить об стенку за несколько секунд до звука рингтона. Он брал трубку на незнакомые номера, рекламу, спам. Если вдруг, что случалось редко, не услышал или никак не мог ответить, он обязательно перезванивал. Семёнова, никогда не берущая трубку, если зла или обижена, его не понимала. Тогда муж рассказал, что в юности у него был приятель, в расстройстве не бравший трубку мобильного. Как-то он серьёзно поссорился с родителями и сбежал в ночь из дома. Мама с отцом обзвонились ему - обстановка в городе была не очень спокойная. Трубку он не брал. Вернулся через два дня и сразу поехал в больницу к отцу, который слёг с сердечным приступом от таких выкрутасов сына. На Мишу эта история произвела сильнейшее впечатление. Говорил, что с тех пор он решил, что рисковать не будет. Иннино отношение к телефонным звонкам это не изменило, но она смирилась с этой его привычкой, даже поняла его немного.       Сейчас для неё было главным то, что трубку он возьмёт. Возможно не будет рад её слышать, но возьмёт. Женщина машинально считала длинные гудки. Кажется прошло около десяти, когда механический голос сказал "Абонент не отвечает". Инна посмотрела на трубку так, будто та разрушила весь её мир. В жизни есть какие-то константы: ускорение свободного падения, постоянная Планка, число Авогадро, Мишины ответы на телефонные звонки.       Наверное, это был сбой у оператора. Семёнова, проклиная известную телефонную компанию, снова нажала на фотографию. Ситуация повторилась. Стук сердца, кажется, заполнил собой всю комнату, не оставляя места никаким другим звукам. Инна дрожащими пальцами вручную набрала знакомый номер. Количество длинных гудков не поменялось. Механический голос был непреклонен. Инна прямо в трубку пробормотала: "Ну как же так?". Женщина не особенно верила в то, что что-то случилось - сейчас город был не в пример спокойнее, чем тот - из Мишиной юности. Страшнее было другое - Малкин не хотел с ней разговаривать. С мужчиной, которому был готов разбить голову об стенку - пожалуйста, а с ней не хотел. Наверное, эта ссора стала решающей. Он не вернётся - пойдёт в какой-нибудь отельчик, снимет там номер, а потом - позже - позвонит, заедет и заберёт вещи. Слёзы крупными каплями падали на колени, собирались там в капли побольше и стекали струйками на диван. Инна практически без перерыва набирала раз за разом знакомый номер. В какой-то момент текст, который произносил механический голос, изменился.

"Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети"

      Всё. Это конец. Он просто выключил телефон, чтобы не видеть её звонков. Семёнова сжалась в комочек, обнимая мобильник как последний канал связи со своей жизнью. Все ссоры стали такими неважными и дурацкими. Она была эгоисткой, но ей проще было бы думать, что Малкин разбил этот чёртов телефон от злости или случайно, но не выключил, чтобы её не слышать. Она знала, что этим когда-нибудь обязательно всё и кончится. Ей надо было держать себя в руках, быть сдержаннее. Нельзя было даже представить, что Миша сможет терпеть это вечно. Она, только она была во всём виновата.

Мне вспоминать сподручней, чем иметь. Когда сей миг и прошлое мгновенье соединятся, будто медь и медь, их общий звук и есть стихотворенье.*

      Сразу вспомнилось, как он делал ей предложение. Тогда предательских морщинок было гораздо меньше, он улыбался во все тридцать два зуба, держал коробочку с кольцом и будто бы вопросительно, но с уверенностью в глазах смотрел на неё. Он знал, что она согласится. Она ради приличия тогда, кажется, помолчала пару секунд и ответила "да".       Иногда ей казалось, что она просто привыкла к этому человеку. Привыкла, что её любят. Да, так, наверное, и было. Именно поэтому она всё и испортила.       Миша на соседнем сидении уткнулся в карту на планшете. Инна недовольно легонько толкнула его ногой.       - Ну хоть поговори со мной что ли. А то ты скоро наизусть эту карту выучишь.       Малкин недовольно поднял голову от экрана и посмотрел на жену.       - Инка, не сердись. Я думаю, как нам оптимизировать наши передвижения.       - Думай вслух. Я уже третий час за рулём. Надоедает.       Муж молча достал наушники, подключил к планшету и по одному вставил ей и себе в уши.       - Я пока подумаю про себя, а потом расскажу тебе итог. Давай послушаем что-нибудь.       Инна удивлённо бросила на него короткий взгляд.       - А не проще в машине включить?       - Так не интересно.       Миша лениво потянулся, поцеловал жену в щёку, включил музыку и снова уткнулся в планшет. Инна почувствовала разливающееся внутри тепло.       Женщина выключила свет. То ли потому что в темноте проще было плакать, то ли думала, что Миша решит, что она ушла из дома, и вернётся. Часы показывали без четверти три. В замке заворочался ключ. Инна, не поверив, прислушалась. Дверь тихо открылась, в квартиру вошёл человек. Судя по тихим чертыханиям, муж пытался на ощупь снять ботинки. Выходило не очень. Семёнова быстро вытерла мокрые щёки ладонями, вышла в прихожую, застыв в проёме и прислонившись к дверному косяку. Миша пришёл домой. Больше всего она боялась, что он с ней так и не заговорит. Мужчина поднял голову и увидел жену, подсвеченную ярким фонарём за окном.       - А я думал, ты уже спишь.       Инна не знала, что сказать. Казалось, что она может только плакать или кричать от злости. И то и другое было явно не к месту.       - Где гулял?       Даже голос не сорвался, хотя она очень боялась. Муж выглядел как-то странно, но в темноте она не могла понять, почему.       - Не хотел бы вдаваться в подробности.       - Почему?       - Мало хорошего. Сначала меня ограбили в подворотне, а потом я полтора часа сидел в полиции. Не хотел туда идти, но подумал, что ты всё равно заставишь. А у меня с собой ни паспорта, ни денег, ни телефона.       - Позвонил бы.       - А ты бы трубку взяла?       Инна промолчала, тем самым показывая, что не знает. Её мелко трясло - не настолько, чтобы было заметно Мише, но настолько, чтобы это напрягало её саму. Муж почему-то не снимал куртку. Возможно он собирался прямо сейчас взять чемодан и начать складывать туда вещи.       - Ты чего не спишь? Волновалась?       - Ничего я не волновалась...       На последнем слове её лицо некрасиво скривилось, и женщина разрыдалась в голос. Малкин в пару секунд оказался около неё, прижал к груди и уткнулся носом в макушку, согревая дыханием.       - Прости меня. Я думал, что ты ещё злишься, а значит не волнуешься.       Инна всхлипнула как-то особенно горько.       - Я думала, что ты не хочешь больше меня слышать, поэтому не берёшь трубку.       - У меня просто телефон отобрали.       Миша успокаивающе гладил её по волосам.       - С тобой всё нормально?       - Нормально. Немножко по лицу получил, но там ничего страшного. Решил, что проще отдать и не связываться.       - Я так испугалась.       - Нет, Инка. Для того, чтобы я не хотел тебя слышать, мне нужно сделать одну вещь, но ты её не дождёшься, даже не надейся.       Инна до дрожи боялась услышать из уст Миши это короткое слово, поэтому тихо пробормотала сама:       - Развод.       Малкин помолчал пару секунд, потом медленно проговорил:       - Да нет, развод я тебе могу дать...       Инна зарыдала с удвоенной силой. Муж продолжал растерянно гладить её по волосам.       - Я же не тиран.       Мужчина подумал ещё немножко и добавил быстро:       - Хотя нет, тиран. Забудь это дурацкое слово навсегда. Никуда я тебя не отпущу. Нет, Инка. Для этого мне нужно тебя разлюбить. А этого не произойдёт - я тебя уверяю. Мы с тобой дважды клеили обои, ты в сумме разбила три сервиза - я даже думал перейти на пластиковую или деревянную посуду. Один раз в меня прилетел цветочный горшок, с тех пор цветы я тебе дарю только срезанные. Ещё мы с тобой объездили полмира, пережили свадьбу, кучу кризисов. Так что нет. Я тебя люблю, и это навсегда, хочешь ты этого или нет.       Семёнова всхлипнула ещё пару раз.       - Но у меня не получается держать себя в руках, Миш. Я пытаюсь, но не получается. Я тебя люблю, Малкин, люблю.       Муж мягко засмеялся куда-то ей в макушку.       - Я знаю, Инка. Я знал, на что иду. Я понимаю, что ты это ты. Прошу тебя, не переживай так. Идеальных отношений не бывает в природе. Иногда ругаться - нормально. Хотя, если ты перестанешь кидаться в меня тяжёлыми предметами, я буду благодарен.       Инна потянула его на себя за воротник куртки и поцеловала солёными от слёз губами. Пусть у них вот такие неидеальные отношения, пусть не всегда получается так, как хочется, но она будет стараться, будет меняться постепенно, но неотвратимо, потому что любит. Любит сильнее всего на свете. Когда-то, лет, наверное, в двадцать, у неё кто-то спросил, хочет ли она провести всю жизнь с одним человеком. Тогда она, кажется, покрутила пальцем у виска, объясняя, что ничего не бывает вечно, люди быстро меняются, а ещё быстрее становятся скучными. Тогда ещё не случился Миша. Сейчас она была готова прожить с ним жизнь, вечность, две вечности, если повезёт, потому что невозможное случается гораздо чаще, чем можно себе представить.

Je pensais pas qu'un jour J'aimerais si fort Que j'aimerais mieux mourir Que de partir encore**