***
Они вошли в здание маленькой группкой спустя полчаса после разрешения всех проблем. Пока утрясли всё между собой, пока Дазай поставил на уши весь командный центр, взяв командование на себя, пока Самато пережил очередное шоковое потрясение, когда пацаны не то, что оружие с собой брать, а даже бронежилеты надеть отказались. Более того, эти двое так удивлённо глазами похлопали, на выданное им обмундирование, что человек, который снаряжал их, и сам усомнился в том, что всё делает правильно. Однако старший детектив из ВДА уверил всех, что «инвентарь» этих двоих будет только тормозить, а обращаться бережно с государственным имуществом они не умеют. В итоге, Самато, и ещё двое его лучших бойцов, вошли в здание, водя туда-сюда дулами скорострельных полуавтоматических карабинов, а в хвосте у них, как ни в чём не бывало, шли двое пацанов, как были, в штатском. И если «Смерть», стоило отдать ему должное, двигался спокойно и бесшумно, не создавая никаких неудобств впередиидущим, то вот «Планктон», похоже, задался целью снести со своего пути вообще всё, что попадалось ему под ноги. Не ожидавший такой подставы от того, кто показался ему наиболее вменяемым, Огучи несколько раз даже останавливался, делая знак двигаться бесшумно, но это, почему-то, не помогало. — Тигр, — через некоторое время тихо обратился Акутагава к своему «товарищу», — ты, блять, не тигр. Ты, сука, слон. — почему он вообще так странно обращается к «Планктону» для Огучи осталось загадкой, на разгадку которой времени не нашлось. Из-за угла к ним вышло три вооружённых человека в масках. Видимо, лидеры решили, что на нижние этажи нужно отправить патрули, чтобы избежать неприятных сюрпризов. Самато уже было прицелился, чтобы надавить на курок, когда все трое противников, внезапно, брызнули во все стороны кровью и беззвучно осели на пол. Тогда ни он, ни его парни не поняли, что произошло. Мужчины лишь успели заметить, как потянулись назад чуть мерцающие красным чёрные жгуты, а обернувшись, ошарашенно уставились на стоящих, как ни в чём не бывало, парней. Причём, ни один из них не выглядел удивлённым: например, названный «Тигром» лишь слегка поморщился, но, в целом, никак иначе эмоций не проявил. В тот момент Огучи начал подозревать, что что-то с подсунутыми ему «детишками» сильно не так. Вскоре они поднялись на несколько этажей выше, благодаря координации старшего детектива, который каким-то чудом знал, куда нужно идти, чтобы ни на кого не наткнуться. Причём Самато собирался подобные указания с чистой совестью проигнорировать, так как никаких прямых передач с камер, кроме тех, что были на парнях, в командный пункт не поступало, чтобы кто-то мог оценить ситуацию иначе, чем это делал Огучи, но вот двое парней, решили по-другому, чётко следуя тому, что говорил им Дазай. Это вынудило всю команду перестроиться, так как оставлять детей было нельзя, а те наотрез отказались идти по выбранному Самато маршруту. Единственное объяснение, которое получил командир, было выданное «Смертью»: «тот кто не слушает Дазай-сана умирает», после чего тот просто развернулся и пошёл куда было велено голосом из наушника. «Планктон» смущённо извинился, развёл руками и последовал за ним. В тот момент Огучи поклялся себе, что никогда больше не свяжется с ВДА и иже с ними, которые о субординации и подчинении в ходе боевых действий, мало того, что никакого понятия не имеют, так ещё и нарушают все их мыслимые и немыслимые нормы. Когда же они оказались в нескольких залах от того места, где, согласно данным разведки, держали заложников, голос в наушнике предупредил, что их может ждать засада. Нехорошее предчувствие всколыхнулось в груди Самато, но и то и другое предупреждение запоздало на несколько мгновений: из-за угла вылетело несколько человек, открывая огонь по боевому отряду. Он сам, как и его опытные товарищи, бросились врассыпную, скрываясь за всем, что могло уберечь от проливного града пуль. «Планктона» же, не успевшего отреагировать должным образом и укрыться, уложили сразу, буквально, нашпиговав пулями. В этот момент Самато подумал, что теперь его заключительный отчёт, мало того, что будет выглядеть совершенно по-идиотски, так ещё и обогатится смертью ребёнка при исполнении. Просто отлично. «Смерть» же, никак не отреагировавший на гибель товарища, и даже не подумавший укрыться за чем-нибудь, спокойно остался стоять прямо в простреливаемой зоне, причём с таким видом, как будто бы для него вообще никакой разницы не было, что по пустому коридору идти, что под градом пуль стоять. Самато мысленно уже дописал ещё одну строчку в отчёте о том, как глупо погиб второй из «лучших сил», хотя, конечно, сомнительно, что во фразу «сознательно остался под обстрелом, игнорируя необходимость укрытия» вообще кто-нибудь поверит, когда понял, что ожидаемая тупая смерть не спешит происходить. Парнишку поливали огнём из всего, что могло стрелять, но ему было вообще срать на это с колокольни, пули не достигали его, увязнув в каком-то красновато-чёрном свечении, которое теперь окутывало пространство перед ним. Спустя несколько секунд Самато начал замечать, что звук обстрела становится с каждым мгновением тише, как будто один за одним перестают стрелять автоматы, пока пальба вовсе не стихла. Огучи высунулся из укрытия и почувствовал, что испытывает страх на фоне шока. Вернее, в тот момент он об этом подумал не так. Просто у мужчины мурашки побежали по коже, в то время как челюсть неприлично отвисла, пусть даже за маской спецназа этого не было видно. Все люди из группировки были мертвы, и не просто мертвы, они превратились в кашу из изрезанных тел, вперемешку валяющихся на полу вместе с таким же порубленным оружием. Даже не скажешь, сколько человек на них напало. Кто-то из ребят, находящихся за спиной, шумно сглотнул. Уж всякое доводилось повидать им, и в горячих точках были и на спецоперациях, но ещё никогда перед ними за несколько секунд группа противника не превращалась в сплошной фарш. Это заставило совершенно по-новому посмотреть на двух парней, точнее, уже на одного. Тем временем Акутагава, переставший обводить безразличным взглядом торговый зал, подошёл к телу «Планктона». Самато, и без того потрясённый увиденным, ожидал, что сейчас как-то проявятся эмоции на лице этого страшного подростка, но вместо этого, тот проткнул тело своего «товарища» одним из тех чёрных лезвий, что тянулись из его длинного плаща. — Хватит валяться, Тигр. Я не обязан делать всю работу за тебя, — спокойно сказал брюнет и Огучи подумал, что у того, похоже, какой-то шок. Оказалось, что шок был у Самато. Особенно, когда казавшееся бездыханным тело «Планктона» пошевелилось и резко село, со стоном хватаясь за пронзённое плечо. Ран от пуль не было, а его глаза как-то странно мерцали в окружающей темноте, словно у зверя. — Акутагава, ты урод, в меня же только что стреляли. — Заткнись и вставай, бестолочь. Огучи кажется, что у него галлюцинации. Ещё никогда на его памяти человек не оживал после шести пулевых ранений, и, тем более, потом не оказывалось, что никаких ран на его теле нет и вовсе. — Вы тоже это видите? — шёпотом интересуется Самато у своих ребят и те озадаченно кивают. Когда же Накаджима поднимается, осматривая свою окровавленную и порванную одежду, Огучи чувствует, что ему нужен перекур. Однако ни о каком перекуре не могло идти и речи. В наушнике раздаётся короткое потрескивание и бодро-весёлый голос Дазая, страшно представить, какие способности у этого человека, если эти двое пацанов способны на такое, сообщает, что террористы вышли на связь и грозятся убить конгрессмена, если их требования не будут выполнены, а «крысы» пробравшиеся в их логово не выйдут и не сдадутся. Самато тихо выматерился, немедленно забыв о том, что только что произошло кое-что из ряда вон выходящее. Всё же они подняли слишком много шума, и идти тихо теперь не получится. Оставалось одно, сделать так, как требуют террористы и выйти с поднятыми руками, так хотя бы появится шанс спасти главную цель. Он даёт своим ребятам команду и те беспрекословно подчиняются. — Будете прикрывать, — Огучи обращается к подросткам, которые так до сих пор и переругивались между собой. В наушнике снова трещит и Дазай рекомендует взять белобрысого с ними. Больше Самато не хочет с ним спорить: операция каким-то совершенно немыслимым и неощутимым образом перешла под полный контроль детектива из ВДА.***
Они входят в огромный и отлично просматриваемый со всех сторон зал с поднятыми руками и без оружия: сам Огучи, двое его ребят и Накаджима, все, как один, остановились перед группой людей, сидящих на полу и тихо трясущихся от страха. Взгляд невольно зацепился за тело одной мёртвой женщины, лежавшей у ног высокого брюнета, который, похоже, и был главным всей этой шантропы. Похоже, она была первой и, хотелось бы надеяться, единственной жертвой, использованной террористами для демонстрации серьёзности своих намерений. Самато прикинул: всего двадцать человек заложников и десять человек вооружённых террористов, не считая их главного, стоящих по кругу в разных частях зала на большом расстоянии друг от друга. Это был один из самых паршивых раскладов, который только мог бы быть: достать их всех одновременно не получится, а значит, они успеют открыть огонь, либо по ним, либо по заложникам, и тогда, к уже погибшей женщине, в мгновение ока, присоединится ещё парочка трупов. — Так-так-так, — протянул брюнет, держащий пистолет возле головы бледного конгрессмена, который сидел подле него и едва ли в штаны не делал от страха, — это же сам капитан Самато Огучи. Наслышан, наслышан. — он чуть покачивает пистолетом, явно забавляясь ситуацией. — А это что за пацан? — брюнет кивает на Накаджиму, поднимая брови в мнимом удивлении. — Что, спецназ уже и детей к работе привлекает? Самато уже собирался спросить, чего хочет этот чёртов ублюдок, как вдруг, интуитивно, на грани какого-то шестого чувства, ощутил, что сейчас что-то произойдёт. Похоже, члены ВДА не привыкли медлить и затягивать переговоры со всякими отбросами, предпочитая устранять угрозу до того, как она себя реализует. Сверху, аккурат из центра, где в потолке виднелся люк от вентиляционной шахты, разлетелось десять радиальных чёрных лезвий, метя в стоящих в разных концах зала вооружённых людей. Одиннадцатый луч, ударивший прямо перпендикулярно полу, был нацелен прямо в главу. И, в ту же секунду, до этого мирно стоявший рядом белобрысый пацан, рванул вперёд с такой скоростью, которая не была подвластна не то, что человеческому телу, а даже глазу не была доступна. Что-то ярко блеснуло. Брызнула кровь. Огучи смог оценить картину только спустя доли секунды, когда всё завершилось и то, этот анализ дался ему с большим трудом, потому что произошло слишком много событий сразу за такой короткий срок. Во-первых, все десятеро охранников рухнули на пол с пробитыми насквозь черепами, так и не успев открыть огонь по гражданским, во-вторых, главаря с силой отбросило в сторону, но он, вроде бы был жив, в-третьих, Ацуши совершенно звериными лапами удерживал чёрное лезвие в миллиметрах от головы конгрессмена. По откуда-то взявшейся белой шерсти прямо на одежду побелевшего, словно мел, мужчины, капала кровь. — Акутагава, чёрт, ты что творишь?! — яростно возмущается Накаджима, когда чёрные нити втягиваются назад в вентиляцию также стремительно, как вылетели из неё. Одновременно с этим рассерженным воплем раздаётся выстрел, а Самато делает знак своим парням рассредоточиться и подобрать оружие, чтобы оказать огневую поддержку. — Он эспер, — сообщает спрыгнувший на пол Акутагава, прикрывший своего напарника от пули, что должна была продырявить ему голову. Он выглядит совершенно невозмутимым, как будто бы дело только что не осложнилось в десятки раз, даже рук из карманов не вынул, демонстрируя таким образом, насколько ему вообще плевать на всю сложившуюся ситуацию. В самом деле, если этот человек убивает людей за десятые доли секунд, что ему какой-то там эспер. — Он преломил пространство и искривил атаку Расёмона. Чёрное лезвие, вставшее щитом между Накаджимой и главой террористической группировки, втянулось обратно в плащ, и Акутагава, игнорируя обалдевший взгляд напарника, повернул голову к мужчине, что сидел на полу и вытягивал в их сторону пистолет. — Меня предупредили о тебе, — заявил чернявый, глядя на последнего оставшегося террориста. Причём какое-либо уважительное обращение к старшему по возрасту он всячески игнорировал. — Портовая Мафия желает сделать тебе выгодное предложение, если ты согласишься посвятить ей свои душу и тело. — Что?! — Ацуши гневно вытаращился на «Смерть». — Да ты совсем охренел, Акутагава?! — возмутился пацан, без лишних предисловий проходясь звериным кулаком по невозмутимому лицу. Причём, непонятно было, что его возмутило больше: то, что его временный товарищ так нагло вербует людей в свою организацию; то, что он не пожелал поделиться важными сведениями насчёт главной угрозы; или то, что, несмотря на известную ему информацию о способностях вражеского эспера, он всё равно провёл атаку, ставя под удар жизнь главного спасаемого заложника. По мнению Огучи, который был вполне неплохо так наслышан о Портовой Мафии, все эти три факта были достойны того, чтобы как следует врезать. Так же, как следовало бы врезать и Дазаю за привлечение к операции, со статусом, едва ли не государственной важности, лиц с исключительно криминальной биографией. Акутагава отвечает на удар вновь вырвавшимися из его плаща лезвиями, и эти двое сцепляются между собой, начисто игнорируя окружающую действительность. У Самато, при виде этой картины, возникает единственно-логичный в сложившейся ситуации вопрос: «какого хера?!», однако искать на него ответ времени не остаётся: глава террористов, поднимается с пола, направляя ствол на конгрессмена с явным намерением его застрелить, чтобы напоследок испортить жизнь всем, кому только можно. Капитан понимает, что разобраться с тем, как работает способность этого эспера, он уже не успевает, а потому даёт короткую отмашку своим парням на открытие огня на поражение. Раз уж двое его «помощников» в самый ответственный момент оказались непригодны, то его люди сами всё закончат. — Нет! — Накаджима, в остатках залитой кровью одежды, резко оборачивается к Огучи, чтобы предостеречь его от опрометчивых действий, одновременно с этим пропуская проникающий удар в собственный бок, но было поздно. Спецназ открыл огонь по угрозе. Вокруг победно ухмыляющегося черноволосого мужчины, который уже и сам нажал на курок, тут же возникли какие-то странные прозрачно-бликующие «зеркала» и вся очередь из пуль, что должна была достаться ему, подчиняясь какой-то магии, не иначе, отправилась прямо в сидящих рядом заложников. — Не стреляйте, кретины! — рявкнул Акутагава, вынужденный отвлечься от очередной занимательной схватки со своим «напарником» и заняться прикрытием людей, невольно ставшими мишенями для огня своих спасителей. Ему-то, конечно, было глубоко наплевать на двадцать трясущихся тел, которых бы он и сам, не моргнув глазом, перебил бы, но тогда Тигр озвереет окончательно и, и без того трещавшая по швам миссия, провалится с треском, а этому факту уже Дазай-сан не обрадуется. Зону поражения окружило непроницаемым чёрным куполом, ограждая всех находящихся внутри от атак снаружи. Пули, едкими осами стремившиеся найти свои цели, просто безвольно опали, наткнувшись на непреодолимую преграду. — Тигр! — Акутагава резко поворачивается к своему изрядно потрёпанному им же самим напарнику, но тот, лишь отмахивается: — Сам знаю. Огнестрельная череда смолкает, а Самато, только что осознавший, как он опростоволосился, наблюдает за тем, как только что готовые порвать друг друга на ленточки парни, становятся плечом к плечу, готовые разорвать уже кого-то третьего, посмевшего мешать их разборкам. Белобрысого мальчишку охватывает голубоватое свечение и вскоре, вместо тщедушного тельца в комнате оказывается просто невозможно огромных размеров белый тигр, а «Смерть» охваченный красноватым сиянием, внезапно предстаёт полностью закутанным в какие-то чёрные тряпки, напоминающие доспех. У Огучи уже нет сил удивляться. Он и его люди могут лишь обессиленно наблюдать за тем, как эти двое делают синхронный шаг к врагу, в единый момент, из соперников превращаясь в органичную команду, понимающую друг друга с полуслова. Чем закончится эта операция уже не трудно догадаться.***
Самато оказывается свободен спустя час после того, как они все, вместе с захваченным террористом и заложниками, покидают здание торгового центра. И то, скорее не свободен, а милостиво предоставлен самому себе на короткую передышку, чтобы перекурить и собраться с мыслями для предоставления первичной отчётности вышестоящему руководству. Как раз в этот момент капитану приходит в голову мысль о том, что ему стоило бы поблагодарить членов ВДА за их помощь, ведь, несмотря ни на что, именно благодаря тем двум пацанам всё прошло гладко, за исключением нескольких моментов. Поэтому, вернув сигарету обратно в пачку, Огучи отправился на поиски тех, кому был обязан возможностью сохранить за собой свою должность. Однако вместо двух парней, Самато сперва наткнулся на Дазая, который флиртовал с одной из сотрудниц, обеспечивающих координацию в командном центре. Он вещал что-то про двойное самоубийство с до крайности одухотворённым лицом, не замечая, как бледнеет его собеседница, поэтому Огучи счёл за лучшее, вмешаться, тем более, что этому человеку у него тоже имелось, что сказать. Несмотря на то, что именно Осаму привлёк к операции совершенно недопустимое лицо, в виде ведущего убийцы одной из мощнейших криминальных организаций Йокогамы, именно при непосредственном участии этого самого «лица» миссия имела успешное завершение, а значит, каким бы странным не был план старшего детектива, его нельзя было не признать гениальным. Заодно, после высказывания всех причитающихся на долю Дазая благодарностей, капитан выяснил, где можно отыскать главных «оперативников». Как и сказал старший детектив ВДА, двое подростков обнаружились между бронированными фургонами, которые уже успешно отогнали, чтобы снять оцепление. Вот только, Огучи вовсе не ожидал, что застанет их за тем, зачем застал. Завернув за очередной фургон, капитан просто остолбенел, уставившись на то, как «Смерть» вжимает в металлическую обшивку белобрысого. Сначала Самато подумал, что они опять дерутся и уже было хотел сходить за непосредственным наставником этих двух пылких вьюношей, но потом, до его уха донёсся тихий протяжный стон и руки «Планктона» оказались заброшены на чёрный плащ, судорожно его сжимая, а сам Акутагава тем временем подхватил своего напарника под бёдра, вынуждая обвиться ногами вокруг своего торса. Накаджима отклонил голову в сторону и Огучи ещё несколько мгновений пронаблюдал за тем, как на шее парня появляются красные следы, оставленные бледными губами «Смерти», после чего мужчина поспешил отвернуться и отойти как можно дальше. Он был совершенно не готов становиться свидетелем интимной близости двух парней. Однако прежде чем Самато оказался вне зоны досягаемости неприличных звуков, до него донеслись чуть хриплые слова, смешанные со стонами: — Ты чуть не сорвал миссию… — Но не сорвал же. — Потому что Дазай-сан бы расстроился? — Потому что ты бы распсиховался. Что ответил на это Тигр, Огучи уже не расслышал, но и из короткого обрывка ему стало понятно, что эти двое, несмотря на то, что готовы прибить друг друга в любой момент, в той же степени готовы уничтожить каждого, кто посягнёт на их право расправиться с «противником». Всё-таки эти одарённые странные существа, и даже их любовь остаётся загадкой для обычных людей. Самато закурил, направляясь обратно, в уже почти свёрнутый полевой штаб. Несмотря на то, что операция завершилась вполне успешно, всё же он бы предпочёл больше никогда не сталкиваться с «паранормальными» людьми. Хватит. Ему по нраву обычная жизнь с обычными преступниками, против которых достаточно и карабина с гранатой.