***
Июнь 1591 года. Османская Империя. Топкапы. Без сына, единственного родного и близкого человека, жизнь во дворце казалась невыносимой и мрачной. Мехрибан Султан, изнывая от тоски по единственному и любимому ребенку, не знала, чем себя занять. Она пыталась вышивать, но мысли ее витали очень далеко от дворца, и девушка никак не могла сосредоточиться, из-за чего поранила иголкой пальцы. Тогда она попробовала читать. Мехрибан Султан давно желала начать самообразование, все-таки она мать шехзаде, второго наследника престола, однако дальше планов дело не уходило. Султанша все откладывала на потом, и имела характер мягкий и слабый, неспособный на большие свершения. И, что хуже всего, Мехрибан даже не пыталась бороться с собственными слабостями. Ей было намного проще страдать и сетовать на судьбу, желать, чтобы ее кто-то пожалел. Мехрибан, хмурясь, читала книгу, но смысл слов настойчиво ускользал от ее внимания. Девушка все думала о сыне, как он там? Сыт ли, здоров? Временами ей казалось, что она слышит голос шехзаде Ферхата где-то рядом. И это больше походило на пытку, поскольку султанша вздрагивала, начинала озираться в поисках сына, а потом понимала, что его рядом нет. В такие моменты Мехрибан очень жалела, что отпустила сына так далеко и надолго. Девушка сама отказался от поездки из-за многочисленных комплексов и теперь предавалась слепому эгоизму, желая, чтобы ее ребенок всегда был рядом с ней. Мехрибан Султан не воспринимала сына, как отдельную личность, слишком сильно опекала его и это грозило большими трудностями в будущем, о котором девушка, разумеется, не думала. Понимая, что не может сосредоточится, султанша отложила книгу и взвилась на ноги, начиная ходить по покоям. От переживаний Мехрибан плохо спала, что вылилось в слабость и в головную боль. Девушка обратилась к лекарше, и она прописала ей лекарство от головной боли, однако оно почти не помогало. Мехрибан вышла на террасу и посмотрела в синее небо, по которому плыли белые причудливые облака. Погода стояла солнечная, кругом властвовала тишь да благодать. Сейчас, когда султан покинул дворец, гарем затих, словно пчелиный улей. Девушки учились, работали, не было никаких сколок. Но кое-что все же произошло. Райхан Ханум, принцесса враждебной династии Сефевидов, бесследно исчезла из своих покоев. Слуги с ног сбились, разыскивая ее. Однако принцесса, словно сквозь землю провалилась. Не было никаких следов. Мехрибан Султан малодушно радовалась исчезновению очередной соперницы, как будто это помогло бы ей сблизиться с султаном Мехмедом. Она предавалась глупым надеждам, больше всего на свете желая стать для Повелителя любимой женщиной. Но реальность не имела ничего общего с мечтами. И причина скрывалась не только в обезображенном лице, скорее уж в слабом и обидчивом характере Мехрибан. Она не умела быть сильной и стойкой, очень редко улыбалась, была такой тихой и стеснительной, что о ней почти никто не вспоминал. К тому же Мехрибан не была обременена большим умом, чтобы понять и признать свои ошибки, она грешила на безобразные шрамы и полнилась ядом ненависти к Айнур Султан, ставшей виновницей краха всех ее надежд. Понимая, что больше не может находится в четырех стенах, а на улице восхитительная погода, Мехрибан Султан вернулась в покои, взяла платок, чтобы закрыть лицо и покинула покои, решив пройтись по цветущему саду. В иных обстоятельствах султанша не рискнула бы покинуть опочивальню, которую считала своей крепостью, но из всех жен султана Мехмеда во дворце осталась Айнур Султан, которая дежурила у постели сына. К тому же рабыни сейчас на занятиях, вряд ли она кого-то встретит. Султанша вышла в сад и, пользуясь тем, что никого рядом нет, подошла к цветущим на клумбах розам и, воровато оглядевшись, убрала от лица платок и вдохнула сладковатый аромат цветов, посаженных по приказу Гюльбахар Султан. Рыжеволосая хасеки, как ее иногда называли, обожала цветы, и шехзаде Осман иногда сам сажал их для матери. Он вообще был послушным и добрым молодым человеком, совершенно не похожим на отца. Неудивительно, что все его так любили. Даже Ферхат и Махмуд, не имеющие никаких идеалов, подчинялись брату и готовы были брать с него пример. Искаженное шрамами лицо Мехрибан озарилось слабой улыбкой, словно она разучилась улыбаться. Не сказать, что улыбка сделала Мехрибан Султан привлекательной, но в глазах ее появилась радость, которая, впрочем, тут же угасла, стоило султанше услышать насмешливый голос: — Тоже решили прогуляться, Мехрибан Султан? Черноволосая госпожа поспешила закрыть лицо платком и, выпрямившись, с раздражением посмотрела на Айнур Султан, которая почему-то тоже вышла в сад, хотя по расчетам Мехрибан должна была находиться рядом с сыном. Айнур Султан стояла, сложив руки в аристократическом жесте, в нескольких метрах от Мехрибан и улыбалась так, как могла только она, насмешливо и самодовольно. Мехрибан, окинув взглядом соперницу, нахмурилась, закусив внутреннюю сторону щеки от досады. Айнур Султан была очень красива: ее светлые волосы были собраны в красивую прическу так, что несколько прядей обрамляли привлекательное лицо, пухлые вишневые губы изогнулись в усмешке, а взгляд серых глаз пронзал душу. Султанша была облачена в светло-зеленое платье с цветочным узором из золотых нитей. Видя цветущий вид соперницы, Мехрибан в очередной раз ощутила черную зависть, поскольку в противовес идеальной красоте Айнур Султан была совсем тусклой и незаметной. Мехрибан не отличалась ни высоким ростом, ни женственными формами, которые так нравились султану. Фигура у султанши была нескладной и угловатой, кожа бледной, отдающей в нездоровый серый цвет, здоровьем она тоже похвастаться не могла. К тому же все время носила закрытые платья из серой или темно-синей ткани, которые скорее были направлены на то, чтобы султаншу никто не заметил. — Айнур Султан, — чувствуя, как от страха начинают подрагивать руки, промолвила Мехрибан Султан, стараясь не смотреть на белокурую султаншу и ее служанку. Мехрибан в очередной раз прокляла затею погулять в одиночестве. — Как шехзаде Селим? — спросила она. — Хвала Аллаху идет на поправку, — с ледяной улыбкой отозвалась Айнур Султан, подходя ближе. Она остановилась в нескольких шагах от второй жены Повелителя и некоторое время сосредоточенно рассматривала цветы. Мехрибан внимательно вгляделась в черты Айнур Султан и с тенью злорадства заметила серые тени под ее глазами и искусанные губы. Похоже, Повелителю она не очень-то нужна. — Да, Мехрибан, кто-то пытается бороться самостоятельно, а кто-то прикрывается ребенком, — с кривой усмешкой заметила Айнур, наградив соперницу ледяным взглядом. Та судорожно думала, что успела натворить. И все же вспомнила. — Не можешь привыкнуть, что Повелителю нет до тебя дела? — непонятно, откуда взяв смелость, вопросила Мехрибан и улыбнулась, хотя за платком этого не было видно. Она вспомнила, что в ночь перед отъездом на охоту, когда Ферхат приболел, султан Мехмед пришел к ним. На следующее утро Мехрибан узнала, что в тот вечер падишах позвал к себе Айнур Султан, но в виду обстоятельств отослал ее. Видимо, мстительная Айнур не могла забыть поражение. К тому же проступок Селима сильно повлиял на отношения отца и матери, а шехзаде Ферхат остался чист в глазах родителя. — Ошибаешься, Мехрибан, султану нет дела до тебя, раз ты прячешься за ребенком, — процедила раздраженно Айнур Султан, которая никогда не отличалась добрым нравом. — Он даже тебя в Эдирне не взял. Ой, прости, это ты отказалась от поездки, слишком труслива. Обида так обожгла, что Мехрибан Султан вскинула на Айнур Султан неожиданно твердый взгляд, полный гнева. Как в одном человеке может сочетаться красивая внешность и безобразная душа? В Айнур сочеталось несочетаемое, она была не очень хорошим человеком и всегда действовала подло. — Как и ты, Айнур. Ты тоже осталась во дворце, — промолвила Мехрибан Султан, давя обиду. Да, у нее не было никаких достоинств, но разве это делает ее хуже других? Нет. Но Айнур, видимо, думала иначе. — У меня есть причина, — хмыкнула султанша, поправив зеленый платок, прикрепленный к короне с изумрудами. — К тому же я в отличии от некоторых не отказываюсь от счастья, — елейным тоном заметила Айнур, а затем подалась к замершей Мехрибан и процедила: — Еще раз встанешь у меня на пути — пожалеешь, что на свет родилась. Заметив слезы в голубых глазах соперницы, Айнур Султан удовлетворенно улыбнулась и, подобрав подол зеленого платья, величавой походкой направилась в сторону дворца. Бирсен-хатун, с сочувствием взглянув на дрожащую от подступающих слез Мехрибан, засеменила следом за госпожой. Мехрибан Султан же поспешила закрыть рот рукой, чтобы сдержать всхлип. О, Аллах, за что ей такая судьба? Султанша посмотрела на цветущие розы и прикрыла на мгновение глаза, пытаясь справиться с обидой. В этом дворце она была счастлива лишь однажды, в ночь, проведенную в объятьях Мехмеда, после чего за мгновения в райских садах ей пришлось платить годами ада. Глубоко вздохнув, Мехрибан неожиданно сжала руки в кулаки и посмотрела спину удаляющейся соперницы, виноватой в том, что она все потеряла. Прежде невинная и светлая душа девушки начала наполняться ядом ненависти, превращая ее в совсем другого человека. — Однажды Аллах тебя покарает, Айнур, — в бессильной злобе процедила Мехрибан Султан. После прогулки Айнур Султан вернулась в опочивальню и поспешила к постели сына. Мальчик, всю ночь помучавшийся от боли в поврежденной ноге, постоянно просыпался ночью и теперь дремал в постели. Султанша хотела тоже поспать, но потом решила выйти в сад и подышать воздухом. Переживания за сына и любовная мука совсем извели султаншу, и она стала очень плохо спать. Ее мучали дурные сыны, в которых Айнур раз за разом видела гибель сына. Страх за ребенка стал почти осязаемым, и девушка велела слугам и лекарям не отходить от шехзаде, ночами же она самостоятельно дежурила у постели сына. Вот и теперь султанша приблизилась к постели сына и взволнованно замерла, вслушиваясь в его спокойное дыхание. Кто бы что не говорил о ее подлом нраве, матерью она была хорошей и заботливой. По крайней мере, единственного сына любила до помешательства и дочь тоже, хотя у нее было не так много времени на старшего ребенка. Понимая, что Селим проспит еще около двух часов, Айнур устроилась на тахте, взяла с низкого столика недочитанную книгу и принялась читать. В противовес Мехрибан она имела силу воли и, если чего-то желала, добивалась этого. Хотя в последнее время Айнур была ослеплена чувствами и обидой, что очень мешало ее планам.***
Сад Эдирне очень нравился Гюльбахар Султан, хотя Халиме Султан находила его крайне запущенным. Но в этом, по мнению Гюльбахар, и заключалось его очарование. Женщина шла и любовалась красотами природы, пытаясь скрыть волнение, царящее в душе. Рядом с ней ступала Халиме Султан, которая в противовес первой жене падишаха казалась абсолютно спокойной и уверенно в себе. Если бы кто-то сейчас видел их в саду, то подумал бы, что они — подруги. На деле же обе женщины не нуждались в поддержке друг друга, поскольку осознавали, что скоро их сыновья станут соперниками в войне за трон. Но пока они временно объединились. — Не переживайте так, Гюльбахар Султан, -уверенно проговорила Халиме Султан, усмехнувшись. Она видела, как хасеки закусывает от напряжения губу и то и дело нервным жестом поправляет подол красивого платья. — Я места себе не нахожу, — призналась с дрожью в голосе Гюльбахар. — Правильно ли мы поступили позволив Райхан сбежать? Что будет, если Повелитель узнает? А если мы допустили где-то ошибку? — спрашивала женщина, пытаясь унять бешенный стук сердца в груди. Ночью ей приснился дурной сон, в котором она шла по дворцу Топкапы, коридоры которого были залиты кровью воинов и слуг. Кровавый след тянулся плоть до султанской опочивальни. Там он обрывался. Гюльбахар вошла в султанские покои и замерла в неверии. На троне, который сейчас принадлежал султану Мехмеду, сидели трое юношей. В первом, облаченном в белый кафтан и белый султанский тюрбан, она узнала повзрослевшего сына, Османа. Юноша оставался таким же стройным, взгляд его серых глаз светился добротой, он улыбался, глядя на мать. В руках он держал книгу. Во втором молодом человеке, сидящем рядом с Османом, можно было узнать шехзаде Ферхата. Сын Мехрибан Султан был облачен в роскошные синие одежды, из-под тюрбана виднелись иссиня-черные волосы, а голубые глаза напоминали воду, замерзшую в водоемах в зимнюю пору. В руках он сжимал лук отца. И, наконец, в третьем юноше, самом младшем из сыновей Повелителя, Гюльбахар узнала шехзаде Махмуда. Одного взгляда на него хватило, чтобы по телу султанши прошла нервная дрожь. Он был облачен в зеленый кафтан, полы которого были окровавлены. В руках он сжимал окровавленный меч. Каре-зеленые глаза юноши светились дьявольским огнем, который можно было заметить в глазах султана Мехмеда в минуты гнева. Гюльбахар Султан из сна, не понимая, почему три брата сидят вместе на троне, и что вообще происходит, приблизилась к престолу, как вдруг из темноты вышла Райхан Ханум. Она мстительно улыбалась, и вытащив из маленького мешочка трех ядовитый змей, положила их на пол. Ядовитые твари поползли под трон. Гюльбахар хотела закричать, чтобы предупредить шехзаде, но не смогла пошевелиться. На этот моменте сон оборвался, и султанша открыла глаза, тяжело и шумно дыша. Она поделилась переживаниями с Валиде Султан во время завтрака, но Дефне Султан сказала, что она просто переживает о единственном сыне. Гюльбахар Султан попыталась взять себя в руки, унять волнение, но разве это возможно, когда на кону здоровье ребенка? — Ошибкой было бы позволить ей стать женой Повелителя. Представь, что было бы, если она вошла в Топкапы супругой падишаха? А если бы родила сына? Тогда мы все оказались бы в смертельной опасности, и Повелитель в том числе… Райхан Ханум была полна жажды мести, она не остановилась бы просто так, — проговорила угрюмо Халиме Султан. Гюльбахар некоторое время помолчала, после чего на мгновение прикрыла глаза, словно собиралась с мыслями. В следующий миг султанша остановилась и прямо и твердо взглянула на Халиме. — В таком случае нам надо было убить ее, — сказала рыжеволосая госпожа уверенно. Его собеседница изумленно вскинула брови, не веря своим ушам. Кто бы мог подумать, что такой добрый и нежный человек, как Гюльбахар, может озвучить такой приговор? Но страх опасная вещь, он превращает людей в послушных марионеток. — Это излишне. Райхан никогда больше не вернется в Османскую Империю, — ответила Халиме Султан, не зная, как сильно она ошибается. Женщины продолжили путь, размышляя, села ли Райхан Ханум на корабль до Неаполя или не успела. Обе надеялись больше никогда в жизни ее не увидеть. Они подошли к беседке и увидели в ней Рузилю-хатун вместе с дочерью и сестрой. Халиме Султан, увидев черноволосую Хандан, нахмурилась, смирив ее заинтересованным взглядом. Эту ночь султанша провела с Повелителем и надеялась, что все же смогла понести. Но она не особо радовалась, поскольку узнала утром от слуг, что Повелитель ужинал в компании наложницы, служанки Рузили. Конечно, Халиме Султан опасалась подобных новостей. Она не любила султана Мехмеда, и количество девушек в его постели ее не особо волновало. Особенно потому, что никто из них не задерживался в постели Государя дольше, чем на неделю. Больше Халиме волновал другой факт. Она боялась, что кто-то из наложниц понесет, поэтому добыла отвар, препятствующий беременности. Правда подлить его наложницам очень трудно. Халиме боялась, что султан к кому-то воспылает страстью, может, чувствами. Тогда эта девушка станет неприкосновенной и получит большую власть в гареме. Этого нельзя допустить. Халиме Султан хотела прибрать к рукам побольше власти, чтобы к взрослению сына, она могла влиять на политику, чтобы Махмуд без препятствий занял престол. Но, как назло, Валиде Султан ее постоянно ограничивала. Семья покойного шехзаде Мустафы встала, чтобы поприветствовать султанш. Хандан-хатун опустила голову, чтобы казаться незаметной, но едва ли это ей помогло скрыться от пронзительного взора Халиме Султан. «Самая обычная наложницы. В гареме есть и покрасивее. Хотя она, определённо, миленькая. Но Повелитель забудет о ней через пару ночей», — подумала Халиме Султан и улыбнулась. Она откинула прочь беспокойство, поняв, что Хандан-хатун точно не сможет на длительное время заинтересовать падишаха. Султанши обменялись любезностями и получили приглашение посидеть в беседке. Они устроились на подушках. Хандан-хатун отправилась на кухню за угощениями, жалея о том, что не может спойконо наслаждаться теплой погодой и сплетничать с остальными женщинами. Они были членами правящей семьи. А она кто? Всего лишь служанка. Может, зря она отказалась от ночи с Повелителем? Нет. Не зря. Хандан боялась стать игрушкой в чужих руках, боялась, что ее используют и оставят, поэтому не давала дурным мыслям захватить сознание, хотя сердце каждый раз заходилось в безумном ритме, когда она вспоминала поцелуй с султаном Мехмедом. Османская Империя. Акшехир. Светловолосая Михорумах Султан после нескольких дней пути, наконец, покинула карету и окинула мрачным взором дворец санджак-бея Акшехира. Она двинулась по вымощенной камнем дорожке, мокрой от ночного дождя. Сад цвет и пах, но ни яркие цветы, ни буйство зелени не тронули ее холодное сердце. Навстречу султанше из дворца вышел Огюз-паша в сопровождении двух слуг. Михрумах Султан поджала губы и раздраженно взглянула на улыбающегося мужа, который, кажется, был рад видеть жену. — Добро пожаловать, султанша, — промолвил Огюз-паша, остановившись напротив Михрумах. — Как прошла ваша поездка? Надеюсь, ваш нрав потеплел? — со смешком спросил он, пытаясь удержать тонкую грань между почтением и юмором. Михрумах юмора мужа не оценила. — Я устала, — сказала она властно и, обойдя мужа, двинулась в сторону дворца. Огюз-паша лишь демонстративно закатил карие глаза, словно не ожидал другого приветствия. — Вы бы повежливее со мной, госпожа. У нас общие цели, — промолвил он снисходительным тоном так, словно разговаривал с ребенком. Михрумах остановилась, как вкопанная, отойдя от мужа на несколько метров. Она медленно обернулась и посмотрела на мужа ледяным взглядом серых глаз, таким же, как у ее брата-султана. — Я помню, и лучше вам быть на моей стороне, — сказала султанша и продолжила путь. Огюз-паша лишь хмыкнул, глядя в след жене до тех пор, пока она не скрылась во дворце. И как ввязался во все это? Когда Дефне Султан связалась с ним и предложила ему стать зятем династии, то паша, естественно, обрадовался. Это великая честь, которая сулила ему большие перспективы. Но реальность оказалась такова, что в жены ему отдали стареющую дочь султана Баязида, которая не могла похвастаться красотой, но нрав имела очень неприятный и холодный. Взгляд госпожи был холоден и тверд, как стальной клинок. Он не теплел даже тогда, когда она улыбалась или смеялась. Отдельного описания заслуживал ее смех, ледяной и презрительный. Михрумах Султан имела большой запас различных презрительных усмешек и гримас, которые нагоняли жуть на слуг. К тому же она была умна и ехидна, могла вывести мужа из равновесия парой фраз. Самое неприятное, что Огюз даже поставить на место ее не мог. Она не простая девушка. А сестра султана Мехмеда, пусть и нелюбимая. Понятно, почему. Султанша не подпускала мужа к себе, не делила с ним постель, как бы Огюз не пытался наладить отношения. Она не шла на контакт. Паша все чаще и чаще задавался вопросом, как Михрумах Султан смогла родить первому мужу пятерых детей, когда она такая холодная и словно мертвая? Наверное, Атмаджа-бей знал к ней подход, раз они столько лет прожили в браке. Михрумах Султан вошла во дворец и сразу же приказала, встречающим ее слугам, приготовить хамам. Ей побыстрее хотелось смыть с себя дорожную пыль и грязь, и отдохнуть. Женщина надеялась получить письмо от младшей и любимой Раны Султан, от единственной дочери, похожей на нее. Султанша поднялась в свою опочивальню и нашла на террасу, чтобы немного отдохнуть. Нужно было на днях пройтись по рынку, узнать, как живет народ, чтобы получить дополнительные рычаги давления на мужа. Конечно, он сперва не хотел ей помогать, но Михрумах была крайне упрямым и волевым человеком. Она нашла бумаги, подтверждающие вину Огюза-паши в казнокрадстве. За это полагалась смертная казнь, и ради своей головы, паша согласился сотрудничать. Разумеется, все доказательства его преступлений Михрумах хранила в надежном месте, чтобы марионетка так и осталась марионеткой.***
Стамбул. Дворец Османа-паши. — Осман, может ты все-таки поешь? — спросила тихо Айлин Султан у мужа. Они ужинали в своем дворце, но султанзаде так и не притронулся к еде. Он был растерян и задумчив. Взгляд его был затуманен переживаниями. Айлин Султан, видя состояние мужа, не находила себе места. Она всегда прекрасно чувствовала все его переживания, что казалось просто удивительным. Понимая, что супруг так и пребывает в своих мыслях, Айлин Султан жестом велела служанке увести из-за стола пятилетнюю Хюмашах Султан, которая уже поела и начала играть с едой, чего ее мать вынести не могла. Нянечка послушно вывела девочку из-за стола и увела ее прочь. Проводив дочь беспокойным взором, Айлин султан пододвинулась поближе к мужу. Осторожно накрыла ладонью его руку, лежащую на столе. Осман вздрогнул и словно с удивлением посмотрел на покорную жену, которая с волнением заглядывала ему в глаза, готовая услужить. — Ты совсем ничего не поел, — сказала Айлин Султан, видя, что муж ее слушает. — Я не голоден, — отозвался султанзаде Осман. — Ты скоро себя изведешь, — ответила султанша, поправив подол темно-бардового платья, в котором была в этот вечер. — Принцесса пропала. Я ее ищу, — ответил Осман, нервно поведя плечами. — Повелитель, уезжая, поручил престол мне… — с виной в голосе сказал мужчина. Айлин лишь поджала губы, зная, какой совестливый у нее муж. И как в нем сочетаются такие несочетаемые черты, как упрямство и стеснение, ум и робость, совестливость и жестокость? — Повелитель поручил тебе престол, а не гарем, — уверенно сказала Айлин Султан, проведя рукой по щеке мужа. Тот на мгновение прикрыл глаза, словно наслаждался ее прикосновением. — Ты со своей стороны сделал все, что мог. Поднял янычар, начал поиски, отправил письмо султану… — Наверное, ты права. Хорошо бы, чтобы принцесса нашлась, — сказал с сомнением Осман. — Она важна для политики. Иначе Сефевидское государство не примет власть султана Мехмеда, — пояснил он, заметив непонимание в глазах жены. — Но неужели у этой династии не осталось принцесс? Даже племянница шаха подойдет для брака, — предложила Айлин Султан. Осман некоторое время помолчал, о чем-то напряженно размышляя, после чего произнес: — Почти всех перебили. Но одна племянница, вроде, осталась жива, поскольку жила вдали от главного дворца, — Осман задумался, пытаясь припомнить ее имя. — Ее, кажется, звали Нурефсун. — Интересное имя. — Да, — кивнул султанзаде. — Но девушке всего двенадцать лет. Вряд ли Повелитель согласиться заключить брак с ребенком. Она младше его дочери и сына, — с сомнением промолвил мужчина. Айлин Султан задумалась на мгновение, после чего ее карие глаза озарились каким-то замыслом. — Не обязательно, чтобы никях был заключен между султаном и принцессой. Шехзаде Осман лучше подходит ей по возрасту, — сказала султанша. Султанзаде на мгновение нахмурился, обдумывая слова супруги. Но они показались ему абсолютно логичными. Он сам больше всего любил из всех детей Повелителя старшего шехзаде. Осман был его тезкой, он рос на его глазах, и правителем обещал стать справедливым. — Ты права. Это увеличит шансы шехзаде Османа занять престол в будущем, — сказал султанзаде и улыбнулся, радуясь, что жена смогла ему дать дельный совет. Мужчина пододвинул к себе поднос с пловом и начал есть к радости Айлин Султан. — Кстати, как ты себя чувствуешь? — спросил он, заметив, наконец, что жена сегодня бледнее обычного. — Все в порядке. Немного мучает тошнота, но это нормально при беременности, — улыбнулась черноволосая султанша, глаза которой светились от радости.